Не тот год

— Андрей, нужно уезжать!

— Сейчас, одну минуту подождите! — крикнул я и метнулся к винтовкам фрицев, которые возились с полуторкой. Она же и стала причиной их смерти. Если бы трофейная машина не сломалась, то может быть полевой жандарм не стал бы тормозить наш грузовик, чтобы мы помогли починить полуторку. Думаю, причина остановки была в этом. Либо, чтобы мы взяли их на прицеп.

Схватив карабин, я защёлкал затвором, выкидывая патроны. Когда магазин опустел, я опустился на одно колено и подобрал боеприпасы. Протёр их от пыли и забормотал заговор на усиление оружия. При этом не спускал глаз с приближающейся колонны. Смог зачаровать только четыре из пяти. Дальше тянуть было опасно. До машин оставалось метров четыреста.

Щёлк, щёлк, щёлк, щёлк. Один за другим патроны вернулись на своё место.

— Андрей!!!

— Ждите! — рявкнул я в ответ. — Если сейчас этих гавриков не остановим, то потом не оторвёмся.

Я вскинул карабин к плечу, навёл «мушку» на тупое рыло «ганомага» в районе двигателя и сделал первый выстрел. Передёрнул затвор, прицелился и послал вторую пулю туда же. И сразу же там полыхнуло яркое пламя, которое быстро стал скрывать густой чёрный дым.

Катящему за бронетранспортёром грузовику хватило одного попадания в капот, чтобы задымиться или запарить. Четвёртую пулю послал во второй грузовик в то же место. А затем швырнул винтовку под ноги, сцапал с земли автомат и несколькими прыжками оказался в кабине.

— А теперь гони! — заорал я.

— Куда? — уже на ходу спросил полковник, с трудом удерживая руль разогнавшего грузовика, который стало нещадно трясти на дороге. Да, это вам не асфальт.

— Вот туда! К тому лесному массиву! — я указал рукой влево, где темнела стена далекого леса. До него было километра три. — По полю гони!

Несколько минут нас нещадно трясло. Полковник хотя бы мог держаться за «баранку», мне же пришлось кинуть автомат на пол и хвататься обеими руками за все доступные скобы-ручки в кабине со своей стороны. Ох, не завидую нашим товарищам в кузове. Как бы не вылетели на улицу. Мы ведь из кабины даже этого не заметим и не услышим.

Ломая с громким хрустом молодь на опушке наш грузовик влетел в лес и… налетел передней балкой на заросший травой пень.

— Ох, — болезненно охнул полковник, налетев грудью на руль. Мне повезло, что крепко держался. Только мотнуло вперёд, но обошлось без ушибов и прочих травм. Нас всех спасло, что сбросили скорость перед въездом в лес.

— Выходим, выходим! — заорал я и первым выскочил из кабины, не забыв подобрать автомат. Обежал вдоль борта и заглянул в кузов. — Живы? Товарищ комиссар, как вы?

— Живы и даже целы. Почти, — простонал подполковник. При падении он рассёк себе переносицу и сейчас по его лицу стекала вниз тонкая кровавая струйка.

— Я жив и относительно цел. Меня ремнём к борту пристегнули, — подал голос комиссар. — Теперь бы отвязаться.

Не прошло и двух минут, как мы уже торопливо шагали вглубь леса. Какую-то фору я нам всем дал, затормозив колонну машин, но этого оказалось мало. Подполковнику сильно досталось по голове в кузове. Уже через четверть часа он стал идти всё медленнее и медленнее и пожаловался на головокружение. А ещё спустя полчаса мы услышали погоню. Вот тогда я и остался, оставив сообщение для Берии. Себе оставил один «шмайсер» с пятью магазинами, МГ с двумя «бубнами» по сотне патронов и пару гранат. Пистолет и запасной магазин к нему отдал подполковнику. Ему с одной рукой только он и подойдёт.

Немцы шли ходко, но осторожно. Растянувшись цепью между деревьев. На поляну вышли только трое и торопливо двинулись по ней, остальные замерли среди деревьев на её краю.

«Пора», — подумал я и срезал одной очередью сразу двух фрицев. Потом прикончил третьего, который плюхнулся в траву при первых выстрелах. Их сослуживцы мгновенно открыли огонь по всему, что казалось им подозрительным. Несколько раз их пули пронеслись над моей головой и выбили фонтанчики земли с щепками из деревьев неподалёку от моей позиции. — Эх, жаль, что сейчас не ночь. Вы бы у меня все здесь остались. Никто бы не ушёл'.

Следующими умерли ещё двое, удачно залёгшие чуть ли не плечо к плечу рядом друг с другом за поваленной березой, успевшей уже покрыться густым ковром мха. Трухлявая древесина оказалась ненадёжным укрытием против пулемёта, о чём теперь будут жаловаться фрицы чертям в Аду.

Заговор слегка приглушал и рассеивал выстрелы, как и любые звуки вокруг меня, но пулемет есть пулемет. Его грохот прекрасно фиксировался человеческим ухом. Поэтому, дав ещё пару очередей, мне пришлось ретироваться с удобной позиции, вокруг которой стали целыми роями летать пули.

Не скрываясь, я со всей доступной скоростью промчался метров пятьдесят и упал за большим пнём. На него я поставил пулемёт, прицелился и принялся короткими очередями сокращать в этом лесу поголовье гитлеровских вояк. Раз, два, три… Пока враги перегруппировались, я подстрелил с десяток. Парочка получила не смертельные, но болезненные раны и принялись вопить во весь голос. Если бымирали, так бы не кричали.

— Помогите! А-а, я кровью истекаю… я вижу свою кость… а-а, о матерь божья!

— Курт! Курт, дьявол тебя подери! Заткни свою пасть! — крикнул кто-то из укрывающихся за деревьями врагов.

— Не могу, нога… моя нога! А-а!

На минуту пришлось прерваться, чтобы поменять бубен с лентой в пулемете. За это время немцы потеряли меня и прекратили беспорядочную стрельбу. А ещё принялись расползаться по лесу. Что меня не устраивало. Ещё догонят моих командиров.

— Кто видит красных? Куда они делись?

— Куда, куда? — пробурчал я, наводя ствол пулемёта. — Куда надо. Вам пока рано об этом знать. Позже у апостола Петра спросите, если повезёт подняться наверх, а не упасть вниз.

Ствол пулемёта раскалился так, что я видел его густой малиновый цвет сквозь дырчатый кожух. Возможно из-за этого в конце второй ленты точность стрельбы заметно упала. Впрочем, гитлеровцам это особо не помогло. Я продолжил быстро уничтожать их, перемещаясь по лесу и постоянно заходя им в спину.

Увидев, что человек пять устроились в небольшой ложбинке, ощетинившись стволами винтовок во все стороны, я кинул туда гранату. Шансов спастись ни у кого из них не было. Заговоренная М39 порвала их в клочья.

Немцам хватило двадцати минут, чтобы пересмотреть свои взгляды на преследование. Сразу несколько человек крикнули об отступлении и про то, что их специально завели в засаду. Я не стал им мешать забирать своих раненых. А вот когда парочка солдат решила прихватить часть оружия убитых, пришлось их поставить на место. Оставить, хех, на этом самом месте.

Как только гитлеровцы покинули место боя, я бросился собирать трофеи. К этому моменту заклинивший пулемёт был давно отброшен в сторону и вёлся огонь из «шмайсера». Не заметил, как расстрелял почти все патроны. К счастью, среди убитых были автоматчики. Не побрезговал стянуть с одного из убитых сапоги моего размера. А когда в ранцах при обыске нашёл комплекты запасного нательного белья, то из рубах вырезал портянки. В общем, сплошной профит от боя: навёл шороха среди фрицев, пополнил боеприпасы и приоделся. Красота!