Не учите меня, канцлер!

Он поднялся, и я снова отметила про себя, какой же он высокий. Забылась, опустила руки и сжала кулаки. Подбородок ларга окаменел — взгляд прилип к глухому белому бюстгальтеру. Я всегда надевала его под блузку.

Он взмахнул конвертом, о котором я уже позабыла. Злосчастная карточка с Мавериком и Белиндой упала на пол.

— Личное пространство нужно, чтобы с комфортом оплакивать женатых любовников? Годы идут, а ты не умнеешь, лети… У вас это называется удариться об лопату. Нет, напороться на грабли.

— Пошел вон! — почти взвыла я, понадеявшись на полог, который не пропускал звуки в коридор и скрывал все, что происходило в кабинете.

Канцлер и, правда, испарился, хотя я продолжала смотреть ровно на него. То ли переместился в портал, то ли… Ларги в пространстве родного мира почти не подчинялись физическим законам.

На столе он оставил белый лист. И теперь на нем проступали слова:

— Айвар сообщит, когда я сегодня буду готов тебя принять.

— На Элежберте моя защита. Ее бы несколько раз вырвало, и все.

— Я постелил внизу блоки. Если бы ты полетела, лети, то не разбилась бы. Может, задумалась.

Вернув себе долгожданное одиночество, тут же свалилась на кушетку. Тошнота подкатывала все выше, и я поторопилась вызвать лекаря. Эти несколько раз меня не прельщали.

Глава 6

Талейрин разительно отличался от школ в моем мире. Основное, что меня неприятно поражало, — это сведение к минимуму контактов между классом и учителем.

На уроках включалась записанная голограмма, а дальше все вроде бы стандартно — объяснялась новая тема, за ней следовали здания на закрепление. Ученик мог отвечать у доски то, что подготовил дома, или демонстрировать решение в рамках работы на уроке. Весь процесс полностью вели магические приборы. Магнаука в этом мире ушла далеко вперед.

Это чрезвычайно помогло, когда три месяца назад мы объединили девочек и мальчиков. В каждой параллели такой класс был один, второй — состоял сплошь из мальчиков, а третий, если набирался, из девочек.

Так вот, изменив чувствительность приборов, следящих за уроком (теперь они реагировали на физическую боль и эмоциональный дискомфорт — от стыда до страха или отчаяния), я быстро сумела вернуть в классы дисциплину.

Однако я не считала это достижением. Требовалась поддержка и помощь педагогов, чтобы юные магички, выросшие в настолько традиционном обществе, учились проявлять себя и конкурировать с противоположным полом

Заведения, где дети обучались вместе, и у нас были большой редкостью. Здесь же приглашение в Тайлерин девочек стало новостью номер один и скандалом, на который закрывали глаза только благодаря авторитету канцлера.

Я же недоумевала, почему он, надломив систему по столь важному вопросу, отказывался идти дальше и пустить учителей к детям.

— В этом возрасте важен контакт, вовлечение. Благодаря человеку, влюбленному в предмет, поднимается общий уровень знания у всего класса. Учитель поддержит, подскажет не только, где пробелы, но и как лучше себя вести, чтобы достигнуть результата. Наконец он сплотит мальчиков и девочек куда сильнее, чем совместный просмотр картинок под надзором считывающих артефактов.

Но Торстонсон упорствовал:

— Проявляй больше уважения, лети, к чужим обычаям и образу жизни. Мы не выражаем чувства так открыто, как вы. А учитель — это всегда фигура, вызывающая сильные эмоции. С ними и наши взрослые плохо справляются, не то что дети. К тому же предметов много. Каждый педагог не сможет быть беспристрастным, не начать выделять одних и задвигать других. Количество конфликтов резко возрастет. А мы и так получили всплеск.

Таким образом, Тайлерин по-прежнему держал по одному предметнику на весь школьный курс. Классных менторов требовалось еще больше, однако один учитель курировал несколько классов сразу.

На загрузку они не жаловались. Каникулы длиной в полторы недели случались пять раз в год. А на зарплаты учителям Торстонсон не скупился. Например, моей годовой хватило бы на то, чтобы обеспечить себе безбедную старость в каком-нибудь тихом городке любимой Аллеи.

Все это промелькнуло в моей голове, когда я вводила запрос на медицинскую помощь и, вяло соображая, описывала свои симптомы. В Гретхеме я просто бы пошла в школьный госпиталь или же попросила лекаря заглянуть ко мне. В Тайлерине, где больше четырех сотен детей, не было штатного доктора. На вызов откликался тот, чья специализация подходила более всего.

Не успела я заполнить форму до конца, как в кабинет вошли с вежливым стуком — но не дожидаясь ответа. Это Айвар привел врача.

— Господин канцлер сказал, что вы нуждаетесь в осмотре. Потом он ждет вас в три часа пополудни в своем кабинете.

Секретарь поспешил откланяться. Он изучил меня достаточно, чтобы предугадать, к чему приводили подобные ультимативные объявления.

Впрочем, доктор попался сама любезность. Импозантный седеющий маг, он сыпал байками из военной карьеры и мало походил на местного уроженца. Выяснилось, что образование получал в Фересии и, если не ошибаюсь, выписывал мне пилюли и пытался поухаживать одновременно.

— Лежат рядом два раненых одним заклинанием. Один из Лондиниума, другой из Элидиума. Доктор осмотрел первого и отправил в штрафбат за симуляцию. Осмотрел второго и говорит: «Что же вы труп от контуженного отличить не можете? Он не шевелится, даже не дышит…».

Чем кончилась эта занимательная история, я не узнала, потому что у доктора призывающий камень засверкал в кармане так, будто вот-вот взорвется, и он бросился наутек вслед за Айваром.

Я нисколько не сомневалась, что это был Торстонсон, который отслеживал, чтобы никто из мужчин не задерживался у меня надолго — ни лекарь, ни секретарь, ни учитель, ни ученик.

При других обстоятельствах я бы, наверное, допустила, что высеченный из цельного куска скалы Торстон ревновал, но наша ситуация не имела двойных трактовок.

Зелье выжигало эмоции раз и навсегда. Канцлер лишь боялся слухов вокруг моего имени.

Да, он согласился на мужской костюм и каблуки, но все ради того, чтобы я слыла эксцентричной и не была похищена в гарем какого-нибудь вельможи. Он лично обещал мне безопасность.

На Элидиуме недолюбливали все вызывающее, а девушек обязывали быть скромными и женственными.