Не валяй дурака, Америка…

И как оказалось, рана на теле девушки была всего одна. Скорее всего огнестрельная, на левом боку. Судя по отверстию толщиною с палец, пуля из ружья. Калибр уж больно большой.

Кровь сочилась из раны, но как-то вяло. Я стал ощупывать края раны и Лолита снова пришла в себя, застонав.

— Тебе больно? Ещё есть рану, кроме этой?

— Нет… Он выстрелил только один раз, а потом…

Она указала на валяющийся рядом револьвер.

— Я забрала пистолет у этого… — снова жест, указывающий на молодчика с ножом в груди.

— Я думала, что он из полиции… Или, как это… шериф. Но когда тот гад тебя ударил ружьём по голове, то думать уже было поздно.

— Если бы ты с ними не расправилась, то мы бы оба погибли. Вряд ли они нас оставили в живых. Только я не понимаю, почему они на нас напали.

— Это их обычные развлечения. Я успела пообщаться с ними. Ну, как пообщаться. Я ответила им на испанском и сделала вид, что не понимаю их. Они говорили между собой, что ещё одна рыбка попалась в сети, и они её, ну то есть меня, будут долго жарить…

— Но у нас в машине же есть оружие. Почему ты сразу не стала стрелять?

— Я думала, что это какой-то полицейский… Ну или кто-то из…

— Ясно. Оружие у нас нелегальное и ты думала, что не стоит его доставать…

— Да…

— А нож?

— Это его нож. — она снова указала на скаута. — Он у него на поясе висел. Удобно попал мне под руку.

— А как же ты застрелила того? — я кивнул на толстяка.

— Это не я. Это он. — снова показала на скаута. — Я его ножом, а он из револьвера прямо в толстого.

— А как же он тогда тебя ранил?

— Не знаю даже. Раздался выстрел. Меня что-то толкнуло и мы с этим упали. Я на землю, а он на меня. Больше я ничего не помню. А после появился ты… Как принц в сказке про Спящую Красавицу.

Я между делом узе закончил обработку раны. Ну, как обработку? Салфеткой из армейского индивидуального пакета кое-как почистил края раны и попытался остановить кровь.

— Как ты себя чувствуешь, красавица?

— Очень спать хочется…

— Это от кровопотери. Ранение не сквозное. Пуля по-прежнему у тебя в боку. Держи руками салфетки, чтобы кровь остановить.

— Ты снова меня спасаешь, мой принц!

— Это ты спасла всех нас. А теперь надо подумать, как выбираться из этой передряги…

— Я не поняла твоего последнего слова что это «peredriaha»?

— Мы в лесу. Кругом темно, как у негра в *опе. И нам надо думать, как отсюда выбираться.

— Ну, так бы и сказал, что мы в *опе.

— Я примерно так и сказал.

— Пить хочу…

— Сейчас поищу. Тебе надо пить. Ты потеряла много крови.

— У тебя на голове кровь.

— Ну, я же тоже немного пострадал.

— Я посмотрю?

— Если тебе не трудно. А то у меня на затылке глаз нет.

Я повернулся к ней спиной, чтобы моей подруге было лучше видно.

— Зато у тебя есть на затылке сильное рассечение… Но кровь уже подсохла. Думаю, что ничего страшного нет, но шрам останется. Нам нужно в больницу.

— Нам никак нельзя попадать в лапы к местным врачам. Они сразу же сообщат в полицию. Ты же не хочешь в полицию?

— Нет.

— И я не хочу.

— Тётя Мария была медсестрой.

— До неё ещё тысячу километров ехать. За сутки можем не успеть… Да и по дороге нас кто-нибудь заметит таких «красивых». И сообщит в полицию.

— Надо замаскироваться.

— Ладно. Но об этом мы подумаем завтра. Всё равно в темноте мы даже из леса можем не выбраться.

— А с этими… — она указала на трупы. — Ты что будешь делать?

— Закопаю тут где-нибудь.

— Найдут машину, найдут и трупы…

— Ну, значит, отгоню машину подальше от этого места.

— Угу… — ответила мне Лола.

— Я смотрю, ты уже спишь на ходу.

— Голова болит. Я же ударилась о колесо, когда упала. От этого и сознание потеряла, губу прикусила даже.

Теперь картинка уже полностью вырисовывалась, и всё вставало на свои места. Лола потеряла сознание, ударившись головой о колесо при падении. А степень опасности от пулевого ранения сможет определить только медик, покопавшись в ране. Думаю, что мне не стоит туда лезть своими грязными пальцами.

* * *

Я выволок из машины один их спальников, и постелив его прямо на земле, аккуратно погрузил внутрь Лолиту. Она засыпала прямо у меня на руках. Ну, пусть поспит. Сон иногда и на пользу бывает.

Я кое-как отволок подальше от потухшего костра тело толстяка. От него пахло шашлыком, но жрать почему-то не хотелось.

Блин! Ну, почему всё так через *опу? Поели грибочков, на хрен… Лучше б уж мухоморами отравились. Не так обидно бы было. Я-то раньше думал, что местные реднеки, которые нападают на случайных туристов — это тупая выдумка тупых голливудских сценаристов, чтобы отпугнуть тупых американцев от туристических походов. Нет, *ля. Оказывается… как там пишут в титрах? Основано на реальных событиях. Да в *опу себе засуньте свой факинговый реализм, пиндосы сраные!

И вот что теперь делать?

Башка трещит… Бинтовать не стоит. Завтра на дороге «раненый партизан» с забинтованной башкой привлечёт не меньше внимания, чем грёбанный Санта Клаус летом на пляже. Надо бы какую-нибудь «шапку» придумать, чтобы не так в глаза бросалось.

Я снова разжёг костерок. Не для тепла даже, а так… для уюта…

Лолита спала. Лицо её было немного бледным, а на нём плясали красные отблески от костра.

Бедная девочка. Ну почему ей всё время так не везёт? То в багажник запихнут, то ещё куда-нибудь влипнет. Либо у неё такая способность — влипать куда не надо? Или ей не везёт потому, что она находится рядом с теми, кому не везёт. Брата вон убили, а теперь я тут весь такой красивый… Наверное, оставлю её у её тёти. Если мы туда доберёмся, конечно…

А может быть дело вовсе не в ней, а во мне? И это я и есть на самом деле тот самый магнит для идиотов, к которому липнет всякая гадость и неприятности разного калибра.

Ведь стоит куда-то пойти, как там со мной и окружающими меня людьми начинается твориться всякая хрень. Нападают бандиты, падают метеориты, предатели активизируются и враги консолидируются…

* * *

Перебор. Не один метеорит пока ещё не упал рядом со мной. Но всему своё время. Всё, как в старом анекдоте: