(Не) верный муж

— Ты хочешь, чтобы я помогла тебе с праздником? — Мария хмурит брови.

— Да нет же, — развожу руками.

Хотя мне неудивительно, почему она так подумала. Ведь все дни рождения привыкла устраивать сама.

— Я приглашаю тебя на праздник в нашем доме. Приходи с детьми, бери маму, сестру, я их тоже позвал. Устроим настоящий семейный праздник, как раньше…

— Айк, они вряд ли захотят…

А то я не в курсе дела. Каждый раз, когда приезжаю за детьми, теща неизменно одаривает меня недовольными взглядами, про невестку и говорить не стоит. Но надо же как-то налаживать мир в семье.

— Если не захотят, это их дело, — отвечаю ей. — Значит, сама приходи, с детьми. Маш, без тебя для меня завтрашний день не будет праздником.

Намеренно делаю упор на последней фразе, чтобы она даже не думала отделаться фразой по типу: «Я привезу детей».

— Айк, — Мария смотрит на меня с сомнением. — Я не думаю, что в нашей ситуации это будет уместно.

Да вашу ж мать…

Это мой день рождения! В принципе, плевать на него, я ведь устраиваю праздник в основном для Марии. Но неужели она не может согласиться даже на это? А я уже так размечтался, что буду весь вечер на нее смотреть, угощать вкусным, слушать любимый голос.

— Маш, ты еще хоть сколько-то меня любишь, а? — этот вопрос буквально вырывается из меня. — Даже шанса что-то наладить не даешь! Ни единого… Сколько это может продолжаться?

— Айк, ты обещал не давить, — она морщит лицо.

— Хорошо, не отвечай, — тут же сдаюсь. — Давай так — если захочешь, приходи. А если не захочешь… Просто знай, я буду очень тебя ждать.

На это она кивает.

Хоть на что-то согласилась.

Про себя думаю: если придет завтра, значит, еще хоть что-то ко мне испытывает. Если же нет…

Боже, сделай так, чтобы она пришла!

Глава 30. Любит-не любит

Айк

Я оглядываю гостиную, проверяю, все ли в порядке.

За какие-то сутки комната совершенно преобразилась.

Я нанял клининг, и дом вычистили сверху донизу, а декораторы превратили гостиную в уютнейшее место. По углам комнаты расставили высокие вазы с красными розами — это любимые цветы Марии. На полочке над камином теперь красуются канделябры с со свечами. Стол, установленный в центре комнаты, представляет собой настоящее произведение искусства с изысканной сервировкой.

— Подавайте закуски, — киваю официанту.

Вскоре на столешнице появляются подносы с брускеттами с красной икрой, рыбой, салаты, украшенные тертым сыром.

Очень скоро начинают прибывать гости.

Поочередно встречаю у дверей родителей, сестру с мужем и детьми, младшего брата с девушкой. Все красивые, нарядно одетые, с широкими улыбками. Моя семья. А больше я, кроме Марии и ее родственников, никого не звал.

— Как все красиво, Айк, — сводит ладони вместе сестра Сирануш.

Она с восхищением осматривает гостиную.

Ее дочки, дошколята, тут же несутся к противоположной от стола стороне. Там, на кофейном столике возле дивана, я разложил для них подарки.

Брат Вазген хлопает меня по плечу, спрашивает:

— Ну где твоя Мария?

При этом все родственники без исключения смотрят прямо на меня.

А вот мне тоже очень хотелось бы знать, где она.

Достаю телефон, проверяю по геолокации, где она находится. Точка горит красным на карте в том месте, где располагается дом тещи.

Она еще там!

Так, спокойно, сейчас только полседьмого, у нее еще полчаса, это ведь мои родственники всегда норовят приехать раньше. Может, жена просто долго собирается? Я очень хочу в это верить, вместе с тем прекрасно помню бзик Марии по поводу пунктуальности.

В груди неприятно царапает, но я не подаю виду.

— Скоро приедет, — говорю почти уверенно.

Мы рассаживаемся, меня начинают поздравлять.

Мать толкает отца под бок:

— Подожди ты пить, еще даже не все гости собрались, а ты уже тянешься к рюмке.

Впрочем, когда это его останавливало?

Родственники обрушивают на меня море новостей.

Вазген со своей девушкой собираются в Таиланд, у Сирануш старшая дочка учится читать. Мать с отцом и вовсе могут говорить только о внуках.

Я честно стараюсь их слушать, но с каждой минутой все больше и больше напрягаюсь.

Шесть сорок. Приложение по-прежнему показывает, что Мария дома.

Шесть пятьдесят. Ничего не меняется.

Шесть пятьдесят пять…

Наконец мать не выдерживает того, что я бесконечно пялюсь в телефон.

— Мария ничего не писала? — спрашивает она. — Приедет?

— Она не писала, — качаю головой.

— Так не делается, — начинает злиться отец. — Совесть ее где? Могла бы хоть детей привезти. Как это так, что родные дети не присутствуют на дне рождения отца? Не по-людски!

— Барсег… — мать смотрит на него с мольбой.

— А что я такого сказал? — начинает возмущаться он, орлиным взглядом осматривает присутствующих. — Скажите, разве я неправ?

В этот момент меня накрывает окончательно.

Бурчу не слишком членораздельно:

— Извините, я на минуту…

Поднимаюсь из-за стола и, ни на кого не обращая внимания, иду на второй этаж, в спальню.

Поступаю некрасиво, знаю. Ведь родственники пришли сюда ради меня. Но и поделать с собой ничего не могу.

Я весь день как на иголках. Безумно ждал вечера. Ее…

Она могла хотя бы написать, что не придет? Хоть такую малость могла сделать для меня?

Может быть, напиши она что-то вроде «Извини, Айк, не могу приехать», мне теперь не было бы так откровенно паршиво.

Похоже, ей и вправду нет до меня никакого дела.

А мне до такой степени больно от ее показного безразличия, что начинаю задыхаться. Чувствую, как давит в груди.

Упираюсь спиной в дверь спальни, тру пальцами виски, пытаюсь хоть как-то прийти в себя.

Я все понимаю.

Сильно виноват перед Марией, совершил недопустимое, такое, что сам бы ей ни за что не простил. Но делать-то теперь что?

Я так надеялся, что хоть на сегодня она сможет забыть про наши проблемы. Что хотя бы на один вечер мы станем прежней семьей, родными людьми. Мне это необходимо! После месяца игнора с ее стороны мне нужен хотя бы один знак, что я не зря бьюсь головой об стену, что у нас еще есть что спасать, за что бороться…