(не)Веселый космический Роджер

Дитранка была воплощением поговорки, что за каждым мужчиной должна стоять женщина. Именно такая, прекраснейшая из всех, готовая поддержать и помочь, но в то же время которую хотелось закрыть собой от всех бед мира. Такая, ради которой не жалко было и отдать жизнь, сражаться, завоевывать, покорять, разить, дабы потом бросить к ее ногам голову дракона, образно говоря. Такая, с которой хотелось жить, завести детей, не только спать, но и просыпаться. Такая, какой он видел Таню и воспоминание о ней придало Лошадкину сил.

— И у тебя нет, - ответил он ей чистую правду.
– Но, возможно, будет.

— М?

— Тебе надо тоже вступить в ряды вольных наемников, как я, - заявил Лошадкин.

Он пытался подмигнуть, но выходило откровенно плохо, Дионара, похоже, не понимала.

— К черту все это!
– вскричал он, вскакивая.
– Ты слишком прекрасна!

— К кому?
– переспросила Дионара.

Михаил устремился к ней, едва сдерживаясь, чтобы не поиметь прямо тут, предложив ей свой фрукт. Подхватил на руки и устремился в спальню, а Дионара обвила его шею руками и простонала в ухо:

— Помогите, меня похитил прекрасный пират!

Засмеялась, когда Михаил споткнулся и чуть не выронил ее.

— Самый прекрасный из всех пиратов, - прошептала она страстно.
– Нет, электриков. Электрики лучше пиратов!

Этого Лошадкин уже не выдержал и рухнул вместе с ней в мягкое напольное покрытие, изображавшее кровать. По сути, покрытие было одним и тем же везде, просто изменялись свойства материала, и он мог быть твердым полом (или даже подобием щита), чем-то вроде тренировочных матов, благо покрытие и составлялось из квадратов, или мягкой кроватью.

Рухнул и навалился, прильнул, пытаясь отодвинуть одежду и раздвинуть ее изумительные белые ноги. Вошел и ощутил удар тока, словно и правда коснулся оголенного кабеля под слишком высоким напряжением. Затрясся, входя и выходя из Дионары, которая содрогалась в ответ, будто ее тоже било током. Секс, словно в первый раз, опять, и если бы Лошадкин мог думать, то опять устыдил бы себя за поведение школьника и заподозрил, что его чем-то опоили.

— Я думаю только о тебе, - прошептал он в ухо Дионары.
– О тебе и нашем спасении.

— Спа.., - простонала та, прогибаясь навстречу.

Охватила его руками, впиваясь ногтями в спину и сейчас это болезненное действие вдруг стало финальным толчком, отправило Михаила к вершинам наслаждения. Он рухнул и скатился с Дионары, видя красные отметины своих пальцев, там, где сжимал ее слишком сильно.

— Готовься, - прошептал он в прекраснейшее лицо.
– Вскоре мы будем свободны и тогда я с тебя уже не слезу!

— Нет, я!
– выдохнула Дионара, перекатывая Михаила и оказываясь сверху.

Нависла над ним, мучительно медленно и восхитительно страстно касаясь его тела своим и повторила шепотом:

— Нет, это я с тебя не слезу!

Глава 40

Расставаться было мучительно, физически больно, и все же Михаил заставил себя. Оставил спящую Дионару, словно оторвал часть души и пошел собираться. Ясно было, что он не добьется силой ничего от храма, равно как и не сможет его взломать. Все чудеса манопы строились на технологическом превосходстве, и в случае с храмом, сам Лошадкин оказывался «диким дикарем».

Но имелся еще один путь, которым пользовались сектанты, просто не доводили дело до конца.

— Господин, - прошелестел голос Хлои. – Я готова.

Трорг молчаливо возник за ее спиной, и в голове у Лошадкина забрезжил намек на новую идею. Очень оскорбительную и принижающую, но в то же время, соответствующую «пути сектантов». Надо было следовать ему, только утопить педаль в пол, что называется.

— Хорошо, раз готова, то идем, - сказал он.

Все равно он задолжал Хлое массу разговоров и объяснений, а то и действий. На агемке и вендарце были лишь скафандры, никакого оружия или брони, или дополнительных электронных приспособлений.

— Маргуд? – все же спросил он.

— Вы объявили о добровольности миссии, господин, и он решил отказаться, - сообщила Хлоя.

Следовало затащить ее к Дионаре, объяснить, что дитранка тоже за них и вместе они одна команда.

— Решил отказаться, - повторил Михаил задумчиво.

Он не слишком хорошо выспался, но в то же время, ощущал, как внутри бурлит энергия. Спастись самому и спасти Дионару, вытащить остальных! Любовь – великая сила, подумал Лошадкин, ощущая, как силуэт прошлой идеи наливается объемом, приобретает содержание.

— С ним надо поговорить, - решил он.

— Прикажите, Михаил, - отозвалась Хлоя. – Мы вытащим его и подготовим к миссии.

— Я верю тебе, - вдруг бросил равнодушно Трорг.

— Хорошо, тогда попроси его выйти и собраться, и если он откажется, то скажи, что мне надо с ним поговорить.

Вендарец склонил голову, словно передразнивая Хлою и ушел. Происходи все дело в обычном мире, то можно и нужно было организовывать подобное электронно, подумал Михаил. Но здесь, где их могли подслушать? Здесь, где их статус невольников сохранялся, пусть формально они и перестали ими быть? Здесь, где их использовали, чтобы держать на поводке самого Михаила?

Возможно, для усиления правдоподобности, следовало сыграть в строгого командира. Нет, опиратившегося наемника, которому плевать на невольников? Приказывать, плевать на чувства, поставить Хлою в позу пьющей лани и поиметь, ухватив за рога?

— Поговорим о Дионаре? – прямо спросил он.

— Как прикажете, господин, - тут же потухла агемка.

Посерела, словно Трорг, даже рога, казалось, втянулись внутрь и утратили остроту.

— Нет, так дело не пойдет, - покачал головой Михаил. – Если ты ревнуешь, то так и скажи, ведь ты тоже дорога мне!

— Я ревную, - механически повторила Хлоя.

Михаил обнял ее крепко, прижимаясь к костистому, не слишком уклюжему телу и прошептал тихо прямо в ухо, словно надеялся обмануть подслушивающие устройства.

— Не ревнуй, она с нами.

— Хорошо, господин, - уже веселее отозвалась Хлоя. – Я верю вам.

— Как видишь, я беру тебя на эту миссию, а ее нет, - соврал, не моргнув и глазом, Лошадкин.

Он уже отстранился от Хлои, думая о том, что на ее выступы и рога было бы неплохо насадить Нессайю. Засадить, так сказать, ему в ответ от души.