Не вмешивайтесь в дела волшебников

Массивный стул теперь стоял на полпути между столом судей и трибуной для остальных членов Визенгамота. В комнате теперь находилось около двадцати волшебников, не считая мадам Боунс и писца мисс Глендоулинг.

Заметив вошедших, Амелия пригласила их сесть на свои места и начала собрание.

– Учитывая, что судят, наряду с профессором Снейпом, члена Визенгамота, здесь больше членов трибунала, - пояснил мистер Боет Гарри, садясь рядом с ним за стол справа от судей.
– Это, как предполагается, обеспечивает беспристрастность.

Гарри недоверчиво хмыкнул: «И стул?»

– Вас нужно будет сесть туда, когда будете давать показания.

Мадам Боунс снова попросила представиться обвиняемых и попросила писца прочитать первое обвинение.

– Профессор Северус Огастус Снейп обвиняется в регулярных нападениях на мистера Поттера с применением заклинания Legilimens в течение пятого курса последнего в Школе Чародейства и Колдовства Хогвартс с января по май месяцы 1996 года под видом преподавания мистеру Поттеру Окклюменции.

Мисс Глендоулинг сделала паузу, быстро прочитывая следующее обвинение:

– Директор Школы Хогвартс, Альбус Персиваль Брайен Вульфрик Дамблдор обвиняется в соучастии преступлению профессора Северуса Огастуса Снейпа, а также в пренебрежении контролем над их уроками Окклюменции, при том, что он знал о неприязни профессора Снейпа к мистеру Поттеру.

Гарри опустил голову, стараясь не рассмеяться.

«Неприязнь!» - думал он.
– «Скорее уж ‘ненависть’ или ‘презрение’. Впрочем, взаимная ненависть.»

– Мистер Боет. Так как обвиняющий - ваш клиент, вы можете начать, - предложила Амелия.

– Спасибо, мадам Боунс.
– Александр поднялся из-за стола.
– Мистер Тализин Найберт, займите, пожалуйста, место свидетеля.

Пожилой, уже лысеющий волшебник, выглядевший едва ли не старше Дамблдора, занял свое место.

– Как ваше имя и род занятий, мистер Найберт?

– Я - мастер Окклюменции, - представился Найберт.
– Последние двадцать лет я обучал Невыразимых Окклюменции и Легилименции.

– Мистер Найберт, представьте, пожалуйста, что существует студент, которого нужно быстро научить защищать свои мысли от другого волшебника, но у него нет даже представления об искусстве Окклюменции. С чего бы вы начали обучение?
– спросил Боет.

Немного подумав, Найберт ответил:

– Несмотря на то, что нужно обучить его как можно быстрее, любой ученик нуждается в основе, подготовке к обучению. Для начала я дал бы ему почитать несколько книг по защите разума и Окклюменции, чтобы он смог понять цели уроков. Одновременно я буду учить студента некоему подобию медитации и контролю над мыслями. Если студент не сможет этого сделать - он не сможет овладеть Окклюменцией. Эта наука не подвластна каждому, и требует огромной концентрации, по крайней мере, по началу. Как только студент сможет контролировать мысли, я начал бы учить его защищать разум.

– Каким образом?
– поинтересовался Боет.

– Я использую разные методики, - пояснил Найберт.
– Которые подходят не всем. Если у человека плохо развито воображение, то я попробую научить его представлять щиты в виде нескольких слоев, как купола. Если хорошо - то я учу, как скрывать даже тени мыслей, чтобы не быть обнаруженным, как создать мысленные ловушки, защититься от использования легилименции. Если они справятся с этим - тогда я перехожу к защите разума, уже подвергшимся влиянию легилимента.

– Скажите, мистер Найберт, - перешел к делу Боет.
– Если бы у вас был ученик, на первом занятии вы поставили б его в центр комнаты, указали бы палочкой, и, приказав ему «очистить свой разум», использовали бы проклятие Legilimens?

– Конечно нет!
– Воскликнул Найберт.
– Никто в жизни так не научится Окклюменции. На самом деле это привело бы к прямо противоположному. Многократное применения Легилименции на человеке, не знающем, как восстановить разрушенные мысленные щиты, только ослабило б естественную защиту разума. К тому же, это было бы весьма болезненно.

– Но со временем щиты восстановятся?
– спросила мадам Боунс.

– Я не знаю. Честно, я бы не хотел проводить такой эксперимент только для того, чтобы получить результат. Зная, как работает Легилименция, несложно предположить, что в конце концов у человека, подвергшийся заклинанию, будет испытывать частые головные боли и мигрени.

– Мистер Найберт, - вдруг заговорил Дамблдор.
– Если у вас недостаточно времени для того, чтобы пройти полный курс обучения Окклюменции, что бы вы предложили?

– Невозможно за короткий срок освоить Окклюменцию, директор, если вы заботитесь о здоровье, прежде всего психическом, вашего ученика. Самый краткий путь - просто убить студента ядом или проклятием.
– Найберт позволил себе слегка ухмыльнуться.
– Вы должны знать это, директор Дамблдор. В конце концов, вы сам - Мастер Окклюменции.

– И последний вопрос, мистер Найберт.
– подводя итог, спросил Боет.
– Вы когда-нибудь учили бы человека, который вам не нравился?

Найберт серьезно задумался перед ответом.

– Да, если я не мог избежать этого. В любом случае, это зависит от степени неприязни. Если я знал, что не могу профессионально работать с человеком, то просил дать ему другого учителя,

– У меня больше нет вопросов, мадам Боунс, - с легким поклоном, Александр сел на место.

– Есть еще вопросы?
– Амелия оглядела зал, смотря поочередно на членов Визенгамота, Дамблдора и Снейпа.
– Благодарю за ваши показания, мистер Найберт.

– Мадам Боунс, - пожилой волшебник склонил голову в знак уважения сначала перед Амелией, потом повернулся к Гарри, также поклонился ему, и вернулся на свое кресло.

– Я попрошу Альбуса Дамблдора занять место свидетеля, - раздался голос Александра.
– Поскольку, как мне стало известно, директор Дамблдор хранил тайны от моего клиента в течение некоторого времени, я должен попросить вас дать свидетелю Сыворотку Правды, чтобы быть полностью уверенными, что узнали всю правду, а не только то, что он хочет рассказать.

– Вы думаете, что Глава Визенгамота солгал бы?
– Возмутился один из волшебников на трибуне.

– Нет, не солгал, а только не сказал бы всю правду.
– Спокойно уточнил мистер Боет.
– За прошедшие уже почти двадцать лет, Дамблдор хранил тайны от моего клиента, решая, что он имеет право знать, а что нет. Был момент, когда мой клиент сам попросил рассказать ему всю правду. Но Дамблдор не хотел прерывать свою Великий Эксперимент. Магглы называют это теорией Рождения.