Не время для нежности

Рики присел, пропуская двухвостку над головой. Развернулся и, выждав момент, когда покалеченное брюхо коснется пола, пригвоздил чудовище колющим. Лезвие вошло точно промеж хитиновых пластин на хребте. Против выпадов с тыла эти создания были совершенно беззащитны.

Завизжало, затрепыхалось под лезвием, предчувствуя скорую расправу. В стороны полетели ошметки чахлой растительности и горсти камней. Удерживая меч двумя руками, Рики занес ногу. Тварь остановилась, оторвала безглазую морду от измочаленного мха, как будто понимала — все, конец! Стала поворачивать голову, словно желая еще раз посмотреть в глаза убийцы.

Рики Фрид опустил ногу. Еще и еще. И продолжал так до тех пор, пока пластины в районе того, что заменяло ей шею, не хрустнули.

Из трещин брызнула темная жижа. Тварь всхрапнула в последний раз и затихла. Обмякла, распластавшись на буром пружинящем ковре из мха и хилых травинок.

Для верности Рики дополнительно потоптался на ней, сминая панцирь, лишенный поддержки мышечного каркаса. Потом вынул из тела меч. Оттер лезвие от черной крови и стал подниматься к Иглао все это время молча наблюдавшему за боем с возвышенности.

— Что, это было? — спросил он, когда Рики поравнялся с ним. — Кажется, он повредил тебе руку. Болит?

Наемник поднял руку, подставляя перчатку свету изменчивой свечи. На раструбе изделия не осталось и царапины.

— Кожа с брюха Пустынного червя, — пояснил он. — У двухвостки зубы мелковаты для нее.

— Здесь водятся существа крупнее?

— Возможно, — размыто ответил Рики. И поспешил успокоить: — Не бойся, они медлительные — убежим. — Добавил: — Будем надеяться, что паровозы еще не успели подняться с глубин. Да и места для них тут… маловато.

— Разве известно — сколько времени прошло с того момента, как поднялась вода? — быстро спросил Иглао.

— Я не знаю этого…

Его начинали раздражать вопросы Викиса. Поэтому следующий, о шансах уйти из подземелий живыми, он решил оставить без ответа. Молча отобрал свечу, прошел выше.

Дно комнаты утонуло во тьме. Она была настолько плотной и непроглядной, что создавалась иллюзия, будто тверди у подножия лестницы и не существовало никогда. А присутствовала на ее месте извечная бездонная пропасть, от которой мурашки бежали по спине.

Наверху оказалось гораздо суше: из тоннелей — Рики насчитал с полдюжины ответвлений — несло едва ощутимые носом потоки воздуха. Принюхиваясь, он прошел вдоль них.

— Грязи не боишься? — с сомнением в голосе спросил Фрид. Посмотрел на Иглао. Помнилось ему, нежелание Викиса добровольно спускаться в загаженный нечистотами колодец на фабричном складе. Тот встретил взгляд несмелой растерянной полуулыбкой.

Можно понять его: утром висельник был уверен, что умрет. Теперь же убежденность эта ушла, и сам он как-то поправился, от гримасы мученика на заросшем щетиной лице не осталось и следа. Отчетливо читался намек, тень надежды, на спасение.

— Иду первым, — не дождавшись ответа, сообщил Рики. Достал веревку, помог спутнику обвязаться ей. Другой конец закрепил у себя на поясе. — Если начнешь отставать или случится что-то непредвиденное — тяни. Но ни в коем случае не произноси и звука, пока не выйдем из тоннеля. Это может привлечь хищников. — Подумав, добавил: — Мы не знаем наверняка, есть ли они, но перестраховка в подземельях еще никому и никогда не мешала.

Подсветив дорогу, Рики нырнул в крайний левый ход. Идти поначалу было тяжело — Иглао не поспевал за ним, отставал, натягивая веревку. Приходилось постоянно оборачиваться и одергивать, чтобы шел быстрее. Вскоре он приноровился к шагу, переняв мягкость, с которой ступал по колотому кирпичу Фрид. Стало легче.

Ветерок нес по тоннелю зловонный дух нечистот. И чем дальше они углублялись в него, тем тяжелее становился запах. На стенах выступила испарина, помутнел воздух. Пламя свечи порой выхватывало из тьмы клубы сгустившегося пара.

Наконец настал тот момент, когда терпеть вонь стало невозможно. От миазмов разложения не спасали даже зажавшие нос пальцы. Рики подумал было о повязке, с которой не так давно смело нырял в зеленое облако — он мог бы попробовать провернуть этот фокус еще раз, однако у него больше не имелось желания прижимать к лицу влажную дрянь.

За мыслями о душистой тряпице он не заметил, как что-то щелкнуло в мозгу, словно перевели стрелку на железнодорожных путях. Отвращение вдруг куда-то подевалось, сгинуло, не оставив о себе даже воспоминаний. Ароматы сточной канавы уже не раздражали его обоняние и воспринимались теперь ничего незначащим фоном.

Было бы гораздо хуже, если б в подземельях под городом пахло розами или другими цветами, распространенными за Границей, в аданайских пригородах. Сразу возникли бы тысячи подозрительных вопросов: «Отчего же не веет дерьмом?», «Уж не проделки ли это спятившего алхимика?», «И насколько вреден тот сладкий дух?». Нормальный запах сточных вод тоже отнюдь не безопасен для организма, но все же более привычен для человека и не способен вызвать серьезных опасений за собственную жизнь.

Тоннель закончился узкой и глубокой канавой, вдоль которой по обе стороны тянулись проступи шириной не более полуметра. На дне проблескивал мутный и вялый поток, несущий на поверхности очертания малоприятных на первый взгляд — да и на второй, собственно, тоже — масс. Бегло осмотрев висельника и не найдя к чему можно было бы придраться, Рики укоротил веревку и приказал идти направо, первым. Так он мог контролировать его, чтобы невзначай не сорвался вниз — а то ищи потом, чем неуклюжего отмывать…

Парило. Они отмотали с тысячу шагов, не обмолвившись и словом. Изрядно вымотались, пытаясь разглядеть опасность во тьме — к счастью, вскоре перед ними возникла небольшая ровная площадка. Неизвестно для каких целей древние использовали ее раньше — из стен торчали толстые обломанные и сгнившие наполовину штыри с проржавевшими восьмигранными гайками на них, тянулись по камню глубокие поросшие сизым мхом трещины, — но Рики счел место безопасным и решил устроить привал.

Отпустил веревку, сбросил суму под ноги и уселся на нее, привалившись спиной к стене, так, чтобы просматривался вход в нишу. Иглао устроился напротив: долго мялся, выискивая место помягче, а потом разгреб каменную крошку ногой и устроился прямо так, на голом камне.

— Можешь говорить, — сжалившись, разрешил Рики. Красноречивый блеск в глазах спутника выдавал того с головой. Он был не на шутку рассержен.

— Это городской коллектор?

Рики Фрид кивнул. Его интересовало, что скажет Иглао.

— А куда, ты думал, ведут городские сортиры? На всех золотарей не напасешься.

— Зачем было врать, что здесь нам может угрожать опасность? — слегка повысив голос, спросил Викис. — Ведь сам же у колодца говорил, что их отпугивает запах нечистот.