Не вздумай влюбиться

– Поедем домой, – всхлипнула Николета, обхватила ладонями любимое лицо, прижалась своим лбом ко лбу Яна, окутывая водопадом волос, словно отсекала их от всего мира. – К нам домой.

Ян совершенно не помнил адреса, по которому располагался их с Ники дом. Для него домом была сама девушка. Его Ники. Его любимая малышка. И это он четко помнил.

* * *

Ники смотрела на своего мужчину. Он принимал душ, стоя к ней вполоборота, за стеклянной перегородкой.

Ники понимала, что нужно бы дать несколько минут уединения Яну, даже элементарно, чтобы тот закончил водные процедуры.

Но не могла и пошевелиться. Жадно следила за тем, как мужчина намыливает шампунем волосы, как ловит ее задумчивые взгляды через прозрачную преграду.

Ян молчал. Ники тоже. Но даже молчание было родным.

Когда Ян выключил воду, Ники тут же подала ему полотенце. А ноги совершенно не держали. Пришлось прислониться спиной к прохладной стене. А глаза никак не закрыть. Не могла Ники никак налюбоваться этим мужчиной, надышаться им, насмотреться, приучить себя к мысли, что он – здесь, рядом с ней.

Все такой же высокий, сильный, несгибаемый.

Любимый. Самый любимый.

Ники поняла, что вновь готова разрыдаться. А ведь только-только успокоилась. Какая же она глупая и сентиментальная дура! Но, кажется, Ян совсем ее за это не корил.

Обмотав бедра полотенцем, мужчина приблизился вплотную, навис над ней, долго вглядывался в ее запрокинутое лицо, обхватил ладонями голову, а пальцами легко и нежно оглаживал щеки, скулы, подбородок.

– Ты такая красивая, малышка, – хрипло прошептал Ян, – В сотни раз красивее, чем в моих снах.

– И ты, – выдохнула Ники, а ее ладони уже легли на широкие плечи, потому что не могла она не касаться любимого. Казалось, стоит ей отстраниться, и все исчезнет, лопнет, точно мыльный пузырь.

– Я так боялся, что все придумал. Боялся, что ты всего лишь моя фантазия, – шептал Самойлов, водя носом по бархатистой коже щеки, втягивая тонкий аромат духов и самой Николеты, присущий только ей одной. Невероятно соблазнительный аромат и такой знакомый, родной, любимый.

– А так? Все еще похожа на твою фантазию? – попыталась задорно улыбнуться Ники, ущипнув Яна.

– Похожа, – негромко рассмеялся Ян, – Но даже если это все сон, то я точно не хочу просыпаться.

– И я, – призналась Николета, абсолютно не заметив, что полотенце соскользнуло к ногам мужчины, и теперь он стоит перед ней совершенный в своей наготе, а сама Ники все еще одета в мягкий свитер и брюки.

* * *

Сколько раз он видел ее в своих снах? Идеальную в своей красоте. Ее длинные пряди опутывали его. Манили зарыться пальцами в водопад тончайшего шелка. В ее взгляде прятались нежность и обещание. И Ян чувствовал, что вот она – его настоящая Ники, которая не станет прятать своих эмоций. Сильная и несгибаемая.

Он видел ее такой во сне. А в реальности... В реальности Ники оказалась во сто крат сильнее, нежнее, желаннее. И как он мог забыть ее? Как?

Его тело помнило, руки и губы знали каждую черточку, каждый идеальный изгиб. Ян прижимался, гладил, целовал каждый миллиметр бархатистой кожи, воскрешал в памяти все. И уже не чувствовал себя одиноким. Вот она – его судьба, его жизнь, его любимая. Та, ради которой он дышит и ради которой пойдет на все.

Но это потом, позже. А сейчас Ян просто сжимал хрупкое тело, боясь лишний раз слишком сильно надавить, сжать, оцарапать кожу своими пальцами, огрубевшими за время работы в автомастерской.

Ники всхлипывала, не разжимая рук, не отстраняясь, не пытаясь остановить его. А во взгляде – голод, страсть, обещание неземного наслаждения...

Ян хотел бы продлить эти мгновения, хотел бы зацеловать и заласкать Ники до беспамятства. Но сдался. Не мог больше медлить, пусть и в мыслях ругал себя самыми последними словами.

Но разве рядом с Ники мог он контролировать свое тело и свои чувства? И Ники это понимала. Тянулась к нему. Целовала жадно. Шептала о том, как сильно скучала, как безумно любит.

И он любит ее, эту до сумасшествия красивую девушку. Свою жену.

– Я сейчас умру, Самойлов! – бормотала Ники, извиваясь под ним, прогибаясь в спине.

Ян чувствовал, как оказался в плену стройных, умопомрачительно длинных и красивых ног. Как Ники своими пятками давит на его поясницу, понукая погрузиться в ее тело глубже, быстрее, сильнее…

Ян «всухую» проиграл ей, своей малышке. И только оказавшись глубоко в ее теле, замер, пережидая, пока Ники откроет глаза.

Длинные ресницы взметнулись вверх, а Ян утонул в омуте потемневшего от страсти взора.

– Люблю тебя! – прохрипел мужчина, вновь и вновь скользя во влажном теле.

Ники прогнулась навстречу, а руками обхватила лицо любимого. Любит. Конечно, любит. Как же иначе?

Но сказать ничего не смогла. В горле – словно ком, и только протяжные стоны наслаждения срывались с натертых поцелуями губ.

Острое наслаждение взорвало сознание Яна за миг до того, как к нему присоединилась Ники. Томные, протяжные, громкие стоны рассекали тишину комнаты, а Ян прижимал Ники к себе так крепко, что никакие силы не смогли бы ее у него отнять.

Очнулся Ян, когда Ники приглушенно и немного судорожно вздохнула. Самойлов понял, что все еще прижимает девочку своим телом к кровати. Попытался перевернуться, освободить ее от веса своего тела. Однако Ники неразборчиво протестующе забормотала:

Ян, упираясь локтями в матрас, заглянул в безмятежное, сонное лицо любимой. Ники действительно спала. Уснула под ним, он и не заметил.

А щемящая нежность затопила сердце Яна. Глазами он цеплялся за каждую черточку, словно пытался сравнить ее образ с тем, который помнил.

И вдруг – яркая вспышка их с Ники первой встречи. А потом ночь в клубе.

Он украл ее. Похитил. И привез в этот самый дом, куда даже брат не допускался. Старший брат Алексей. Да, точно. Алексей Самойлов.

Ян пытался удержать в памяти все, что проскальзывало. Но главное, он помнил, как Ники впервые стала его женщиной. Их первый раз.

Устроившись удобнее и перетянув Ники на свою грудь, Ян прикрыл их обнаженные тела одеялом. А за окном в свете уличного фонаря было видно, как лютует метель. Мелкие снежинки, кружась, вихрем уносились вдаль. Но на их месте появлялись другие.