(Не) замужем
Шрифт:
Сначала милые, на все согласные, а как доходит до дела, финансируй их, милый, финансируй. Я нанимался, что ли, на чужих баб батрачить? У меня своя есть, между прочим. Со скромными запросами и при этом исправно дающая. Еще и готовит вкусно! Я очень соскучился по ее борщу, домашним пельменям, блинам.
Оно безумно дорого содержать семью. Но каким-то образом жить одному оказалось еще дороже. Невыгодно, в общем.
Я собрался, вернулся, залез в почтовый ящик, а тут презент.
Нет, ну ничего себе дела, Кристина всерьез решила со мной разводиться.
«Хрен тебе, а не развод!» –
И так становится на душе мерзко, нехорошо, что хоть вой.
Что должно было произойти у бабы в голове, чтобы она решилась на такое? Неужели она вправду хочет расстаться со мной насовсем? Так я ж не согласен! У нее дети мои, к тому же я, вообще-то, ее люблю!
Да, Кристина – жена с косяками. Но она уже есть, и менять ее на кого-то я не собираюсь. Тем более что не на кого.
К тому же вместе с минусами у Кристины есть большое количество плюсов. Как делает массаж шеи – просто прелесть. Функциональная девушка и очень энергичная.
Надо раз и навсегда положить конец нашей с ней размолвке.
Вот этим и займусь.
Пойду к ней, вещи семьи в руки и обратно домой. И детей прихвачу. А Кристина сама прискачет, куда она без детей и тем более без вещей.
Бросаю повестку в мусорку возле почтового ящика на первом этаже и возвращаюсь в родную квартиру. Оставляю чемодан в прихожей. Потом тщательнейшим образом привожу себя в порядок, уже после этого оглядываю квартиру.
Бардак тут знатный…
После моего отъезда все к тому же заросло пылью. По-хорошему надо бы это все для Кристины и оставить. Но я же не свин какой. Кое-как распихиваю вещи, валяющиеся на проходе – ну хоть так.
Дальше иду претворять план в жизнь.
Спускаюсь на первый этаж, выхожу на улицу, проверяю, не гуляет ли жена на детской площадке. Там ее не оказывается – значит, она дома, где ей еще быть?
Иду прямо на третий этаж.
Но что если не откроет? Она может! Дубликата ключей у меня нет.
Однако, когда выхожу из лифта, вижу перед дверью нужной квартиры девчонку с большим розовым рюкзаком.
Ева!
Девчонка видит меня и столбенеет. Смотрит во все глаза.
А что, я растил эту мелочь восемь лет, ночей не досыпал. Вот пусть она мне теперь и поможет.
– Евочка, – тяну с приторной улыбкой. – Иди сюда, доченька!
Моя улыбка действует на Еву странным образом. Она не улыбается в ответ, лишь серьезнеет.
– Ева, – я развожу руки. – Как я рад тебя видеть!
Последняя фраза меняет дело.
Вижу, как у девчонки загорается взгляд.
Она тоже рада, делает ко мне шаг, другой. Она уже рядом, я даже могу разглядеть дырки на ее белых колготках. Дура, стопроцентно шлепнулась где-то во дворе на колени! Девчонка – сплошная растрата, не знает она, что ли, сколько я батрачу, чтобы у нее были эти самые колготки? Так бы и дал затрещину, честное слово… а Кристина, как всегда, пожалеет за разбитые коленки, на испорченные колготки даже внимания не обратит. Эх, досталась мне семейка.
Давлю в себе негатив, сейчас не время учить девчонку уму-разуму.
Для закрепления мира спрашиваю:
– Доченька, дорогая, ты скучала по папе?
Однако, как только с моих
губ срывается слово «папа», Ева меняется в лице. Еще секунду назад она улыбалась мне уголками рта, сейчас же снова замирает в нерешительности.– Что не так? – спрашиваю у нее.
– Я… – блеет она и замолкает, упирается взглядом в носки черных туфель.
Новых, зараза! Кристина где-то нашла клад? И школьная форма новая на девчонке, и туфли.
– Говори внятно, что хотела, – прошу делано ласковым тоном.
Сейчас чуть ли не единственный момент в жизни, когда я и вправду готов ее выслушать.
Девчонка вскидывает на меня взгляд огромных карих глаз и отвечает тихо-тихо:
– Папа, а помнишь, ты говорил, что я никто, и ты меня не любишь. Мама думает, я забыла, но я не забыла…
Вот тебе на!
В сердцах брошенные слова теперь оборачиваются против меня.
И что мне сейчас делать? Признаваться соплячке в любви? Да я собственным дочкам такое не говорю, с чего вдруг я должен говорить это Еве?
– Глупости, – отрезаю строго. – Послышалось тебе, я такого не мог сказать.
– Послышалось? – она хлопает ресницами.
– Конечно послышалось. – Я уже откровенно злюсь. – Доставай ключи, открывай квартиру.
В лице Евы не пойми откуда возникает недоверие.
– Зачем? – интересуется она звонким голосом.
– За надом, – привычно на нее ворчу. – Я твой отец, я не обязан объяснять. Пусти меня в квартиру, ну?
С этими словами я протягиваю правую руку, пальцами прошу ключи.
И вдруг слышу от мерзавки:
– Мама не велела никого пускать.
Мама не велела… А она кто? Царица этой квартиры, что ли? Не ее имущество, не ей и распоряжаться.
Однако на открытый конфликт не иду, снова переключаюсь на ласковый тон:
– Евочка, девочка, помнишь, я тебе на позапрошлое Восьмое марта подарил куклу? Дорогую, хорошую…
И вправду выложил за нее немало, все потому, что проштрафился перед Кристиной. А кукла – это всяко дешевле, чем приличные розы по грабительским ценам в праздник. Жене же в принципе было все равно, кому дарю – ей или детям. Подарил, и ладно.
– П-помню, – бубнит Кристина чуть испуганно.
– Вот если не хочешь, чтобы забрал, быстро открывай квартиру.
– Так нет ее, – разводит руками Ева.
– А куда ты дела дорогущую куклу? – хмурю брови.
– Близнецы ею размешивали в луже грязь, а потом забыли на улице, – признается она виновато.
– Вот, значит, как ты ценишь отцовские подарки, да? – грозно на нее смотрю. – Быстро открывай дверь!
– Мама не велела. – Ева уже чуть не плачет.
Тут уже мои нервы не выдерживают.
Еще какая-то шмакодявка, метр с кепкой, будет мне тут ставить палки в колеса.
Бросаюсь вперед, преграждая Еве путь к отступлению. Хватаю маленькую мерзавку за косу, тяну вверх, чтоб не дергалась.
– Ай! – кричит она.
Но я не слушаю, сдираю с ее спины рюкзак, авось ключи там.
Однако не успеваю завершить дело, как из соседней квартиры выскакивает верзила в черном костюме.
Он орет во все горло:
– Немедленно отпустил девчонку!
При этом движется прямо на меня.