(Не) замужем
Шрифт:
Я честно надеялся – эта ее блажь пройдет.
Сказал, что мне надо подумать, и выпер ее из дома. Искренне рассчитывал, что больше про нее не услышу.
Однако сегодня она вернулась.
Состроила невинное лицо, попросила возможности погулять с детьми.
Я не собирался разрешать, хотел послать ее подальше, но тут позвонила мать…
Позвонила и взорвала мне мозг фразой: «Сыночек, у меня, кажется, инфаркт». В тот момент я и сам его чуть не получил. Вручил бывшей ключи и усвистал к матери, параллельно вызывая для нее скорую.
К слову, мне понадобилось полчаса,
Слава богу, обошлось без инфарктов, хотя мать госпитализировали. Но понервничал я сегодня знатно.
Пишу Надежде: «Все в порядке? Я уже выехал. Волнуюсь».
«Все супер, мы очень тебя ждем, милый», – прилетает от Надежды.
О как…
«Милый» – это к чему?
Я в свое время не хотел развода. Это Надежда хлопнула дверью. А теперь что? Через два месяца передумала, что ли?
А вот поздно спохватилась.
Еще недавно я бы сказал, что у меня есть Кристина, а теперь…
Смешно.
Ни хрена у меня нет.
Только злость. Которую придется запихать в задницу, ибо все то хреновое, что в моей жизни случается, происходит исключительно из-за меня и моих уродских решений.
После похода в больницу у меня немного трясутся руки. Но я упорно кручу руль, еду в направлении дома.
Добравшись до нужного подъезда, паркую машину.
Спешу домой.
Открываю дверь, прислушиваюсь к происходящему, но в квартире царит блаженная тишина, никаких криков, визгов и плача, никто никого не убивает. Удивительное дело!
В прихожую выскакивает Надежда.
Смотрю на нее и хмурюсь. Бывшая жена выглядит слегка непривычно: у нее новый цвет волос, гораздо светлее, чем раньше, плюс она зачем-то увеличила губы. Хотя, как по мне, прежде было лучше. Еще я бы поставил на то, что она увеличила грудь, хотя на ней скромный бежевый свитер и джинсы, голой я ее не видел, соответственно ничего утверждать не могу.
– Привет. Где близнецы? – спрашиваю у нее.
– Еще спят, – Надежда кокетливо улыбается.
Смотрю на часы и не верю. Как ей удалось уложить их в два часа дня? Вчера, после того как она ушла, пацаны проснулись, и я воевал с ними полночи, в тщетных попытках заставить их заснуть. Сегодня они дрыхли аж до девяти, что для них не слишком характерно.
Иду в детскую, проверяю – и вправду спят.
Причем лица какие-то красные.
Подхожу к одному, второму, проверяю лбы, чтобы выяснить, не заболели ли. Но их лбы холодные.
– Правда, они у нас ангелочки? – щебечет Надежда.
Меня в очередной раз передергивает. Как эта женщина так резко переобулась?
Она вливала мне в уши долгие четыре года, что я заделал ей исчадий ада и она чуть ли не святая потому, что их растит.
К слову, Кристина меня в этом разубедила влет. Потому что не могут исчадия ада так послушно себя вести с абсолютно чужой и незнакомой девушкой. Они же по струнке у нее ходили, она их будто загипнотизировала, как заклинательница змей флейтой. Да и было пару раз, когда Кристина брала выходные в садике и за
детьми следила ее напарница. Я потом с ней поговорил. Оказалось, она тоже нормально справлялась с пацанами, по крайней мере к вечеру все остались живы. Ну а то, что пацаны порезали и покрасили фломастерами одеяло, я вообще за проблему не посчитал, как и она.Значит что? Значит, не такие уж мои сыновья и исчадия ада!
И теперь я словам бывшей почему-то не верю. Вот совсем.
– Надь, спасибо, что посидела с ними, но больше помощь не требуется, я вернулся. Ты можешь уходить.
Про себя добавляю: «Желательно с концами».
Но она и не думает избавлять меня от своего присутствия.
– Ты с ними хорошо справляешься, – тянет она с улыбкой. – Я очень удивлена тому, что вижу. Из тебя мог выйти очень годный папа, если бы ты в свое время находил на детей и меня хоть немного времени…
Любимая пластинка, затертая до дыр.
Надежда лупит по моему чувству вины одной правой. Даже двоечкой. Сколько времени меня душило это чувство вины – не передать словами. Теперь же бесит. Я больше ей не муж, чтобы она меня виноватила. Пусть официальный развод еще не состоялся, но скоро будет.
Очень стараюсь не взорваться.
Изображаю полнейшее равнодушие, отвечаю, слегка пожав плечами:
– Если бы ты истерила поменьше, я бы, может, чаще бывал дома. В любом случае, ты ушла от нас, сделала свой выбор. Я не виню тебя… больше. Ты свободна в своих решениях, я сам в состоянии вырастить этих детей.
– Раф…
Удивительное дело, но теперь уже лицо моей бывшей становится виноватым. Такое, пожалуй, впервые. Обычно у нас я – самая виноватая на всем белом свете сторона.
– Раф, я сделала ошибку, – наконец выдает она.
– Да, ты сделала ошибку! – говорю с нажимом. – Тигран с Артуром – замечательные дети, а ты их, как мусор…
– Я не про это, – качает она головой. – Я никогда не хотела бросать их насовсем! Я просто надеялась, я думала…
Вуаля – мой несчастный мозг взорван за сегодня уже второй раз.
– В смысле ты не хотела бросать их насовсем?! – я наконец взрываюсь. – А что значили твои фразы про то, что ты видеть их больше не хочешь? Вообще никогда! Ты знаешь, сколько я их успокаивал? Ты хоть примерно представляешь, как сложно объяснить четырехлеткам, что мать не придет? Это травмированные дети благодаря тебе!
– Извини меня, – тянет она, чуть не плача.
– Ты не у меня должна просить прощения, а у них! Я звонил тебе, я просил, чтобы ты хоть приехала повидаться, а ты…
– Я думала, все будет по-другому! – кричит она.
– Что по-другому? – не понимаю.
– Я думала, ты не справишься, в конце концов осознаешь, насколько большую роль я играла в семье, насколько я важна. Хоть заметишь меня! Приедешь, совершишь какой-то романтический жест, признаешься в любви, как-то себя проявишь. А ты нашел какую-то прошмандовку и съехался с ней! Серьезно, Раф?
Тут-то до меня и доходит вся гениальность ее плана.
То есть она бросила нас, чтобы почувствовать себя важной и нужной? А я, оказывается, должен был кинуться ей в ножки, бить челом и умолять вернуться?