Не жди меня, мама, хорошего сына

— Когда разговор добрый, в дом, как ты, не вламываются…

— А кто тебе сказал, что разговор добрый? — желчно спросил Биток. — Косяк за тобой, Сафрон…

Сафрон не знал, что делать. Забить стрелу с Битком? Но на это уйдет время. Разобраться с ним прямо сейчас, так место неподходящее… Он обратился к Ядренычу.

— Как эти сюда прошли?

— На третьем посту прозевали, — раздосадованно махнул рукой начальник охраны.

— Никого не тронули?

— Нет.

Сафрон требовательно посмотрел на Битка.

— Волыну скинь!

— Нет ничего.

Биток приподнял руки, приглашая убедиться в истинности своих слов. Кто-то из охранников поднес к нему рамку металлодетектора… И его спутников обыскали. Чисто.

— Ну, присаживайся, раз пришел. — Сафрон небрежно показал на кресло за своим столом.

Биток присел, его спутники остались стоять.

— А ты смелый, — продолжая демонстрировать свою неприязнь, сказал Сафрон. — В клубе только свои, посторонних нет, можешь ведь здесь остаться…

— Не пугай пуганого, — безмятежно усмехнулся Биток.

— Короче, зачем пришел?

— На жену твою посмотреть. Хорошо поет.

— Абсолютный хит, — не удержался от бахвальства Сафрон.

— Кто тебе такое сказал? — Биток небрежно приподнял краешек верхней губы.

— Сам знаю. И специалисты говорят… Чтоб ты знал, эту песню «Европа» в ротацию взяла…

— Я не знаю, кто там что у кого и куда брал. Я знаю, что такое абсолютный хит. Абсолютный хит — это бриллиант, который у меня украли. Сорок шесть карат весом. Я его называю «Олений глаз».

— Да хоть лосиный, я здесь при чем?

— Лоси в тундре не водятся. А ты, возможно, при чем… Балабакин где?

— Кто? — оторопел Сафрон.

Он гадал, в чем может обвинять его Биток, но про Балабакина ни разу не подумал. Неужели из-за этого сопляка сыр-бор?

— Балабакин. Сеня его зовут, — отчеканил Биток.

— Нет его здесь. А что такое?

— А бывает?

— Ну, был…

— А когда будет?

— Не знаю… Давно уже не появляется…

— Где он может быть?

— Ты прямо как следак, — набычился Сафрон.

— За словами следи! — парировал Биток.

— Зачем тебе Балабакин?

— Затем, что ты его крышуешь.

— Крышую? Ну да, крышую… Ты что, бодаться из-за него пришел? Давай бодаться, если тебе жизнь спокойная надоела…

— А что, есть за что бодаться? — пристально всматриваясь в собеседника, спросил Биток.

— Он никому ничего не должен…

Балабакин даже не мелкая сошка, он вообще никто, но если Сафрон сказал за него слово, он со своего не сойдет.

— Должен.

— Он тачку свою отдал. И двести тысяч. Что еще нужно?

— Тачка? Двести тысяч?.. Не о том разговор…

— А о чем?

— Балабакин твой человек. Ты за него подписывался.

— И что?

— А то, что он девять зеленых «лимонов» у меня дернул! — взвился Биток. — И «Олений глаз»!

— Девять зеленых «лимонов»?! — опешил Сафрон. — «Олений глаз»?!

— Ты как будто про это не знаешь.

— Нет… Я его вообще не знаю…

— Кого ты не знаешь?! Балабакина?.. Ты кому вола водишь, пацан?.. Ты за него подписывался, ты за него и отвечаешь, понял?

— Ты меня на понял не бери! — Сафрону было не по себе, но держался он с достоинством важного человека. — Если предъяву бросил, то слушай сюда, пока я добрый. Балабакин — композитор, он песню моей жене продал, за тридцать тысяч евро…

Биток слушал с непроницаемо спокойным выражением лица. Как будто и не слышал ничего.

— Песня супер, не вопрос, но тридцать тысяч — это слишком, — продолжал Сафрон. — Вторую песню я у него брал, тоже за тридцать тысяч, но в рублях. Развел, короче, а чтобы он зуб на меня не держал, к Волынку твоему подошел…

— Легче на Волынка было наехать, чем тридцать тысяч в евро отстегнуть? — зло спросил Биток.

— Да какой там наезд? Так, поговорили…

— А он говорит, что наезд был… Типа Битово — твой город, а я беспредел здесь развожу…

— Не было такого, — не очень уверенно сказал Сафрон.

Он уже и не помнил, что наговорил Волынку.

— А на меня кто плевать хотел?

— Этого точно не было!

— Короче, ты за Балабакиным стоишь, и ты в ответе за него, — озлобленно проговорил Биток. — Делай что хочешь, но девять зеленых «лимонов» мне верни… И «Олений глаз» тоже…

— Ты с кем разговариваешь? — взорвался Сафрон. — Ты кого за лоха держишь?

Он разбушевался не на шутку, но Биток ничуть его не испугался — молча поднялся и направился к выходу. Сафрон мог бы отдать команду «фас», но даже в ярости не решился на это. Во-первых, Биток в авторитете; а во-вторых, не все из охраны клуба проверенные люди…

* * *

Степан собирался ехать на обед. Жена уже заказала столик в уютном ресторанчике около Глубокого озера. Жареная форель по-шотландски, бокал холодного белого вина… Майор Кулик не значился в меню ни под каким соусом, поэтому Круча о нем не думал. Но именно Саня попался ему в коридоре, подбросил жареного петуха взамен форели.

— Степаныч, разведка донесла, Битков у Сафрона был, — выпалил он.

— Когда?

— Только что. Говорят, Битков очень злой. Что-то они не поделили…

— Из-за чего сыр-бор?

— Не знаю. Но что-то нехорошее, как бы война у них не началась…

— Ладно, поехали.

Степан не стал звонить Жанне. Клуб-казино «Реверс» находился по пути, если ничего серьезного, он еще успеет к обеду.

Они с Куликом проигнорировали парадное крыльцо, воспользовались рабочим входом. Там должен был быть пост, но двери нараспашку и ни одного охранника. Зато в небольшом полутемном холле — светопреставление. На полу, закрыв лицо руками, а живот — коленками, лежал парень в белой рубашке. Сафрон с ревом ударил его ногой по почке.

— Уррою, козел!

Удар, еще, еще… Вокруг жертвы еще три охранника, все молчат, как будто в назидание наблюдают за расправой.

— Хватит! — гаркнул Степан.

Сафрон остановился, бешеными глазами глянул на него. Лицо багровое от излишка горячей крови, рот перекошен, на губах пена.

— Ты кто такой? — в исступлении заорал он и попер на Степана.

Сафрон был невменяем, и Круча понимал, что словом его не остановить. Угомонить его можно было только силой… Степан ударил кулаком — правой, точно в подбородок и с таким расчетом, чтобы не отправить Сафрона в глубокий нокаут.