Не жизнь, а роман!

Но всё пошло прахом! Пустая болтовня о необходимости нового крестового похода, длящаяся годами, довела ситуацию до кульминации. Назначены день и место сбора для рыцарей, и Бертран обязан не только участвовать сам, но ещё предоставить приличное количество воинов в войска своего сюзерена.

Катерина была в ярости. Ладно бы ей только срывали все планы, но складывалась не очень хорошая обстановка. Стоило пойти слухам, что младший Бланшфор разбогател, как их караваны стали целенаправленно караулить, чтобы разграбить, а на землях появились шпионы, которые искали способы внезапного нападения на замок. И вишенкой во всех грядущих неприятностях был отец Жюль.

Непотопляемый, несгораемый, не обращающий внимание на болезни и зимний холод, он продолжал жить и отравлять жизнь не только Кате, но и всем женщинам в округе. Никто его не обвинил в ведьмовстве, когда на реке под ним проломились мостки и он, упав в неё, после громких воплей о каре небесной на всех криворуких, всё же выплыл.

Люди назвали его святым.

Прошлое лето было жарким, и церковь вспыхнула как спичка, стоило одной из свечей упасть с подставки. Отец Жюль не пострадал, а вот Катины свечи и подаренный подсвечник были названы кознями дьявола. Это, конечно, не прямое обвинение, но иногда хватает даже намёка «святого человека», чтобы было о чём посудачить обиженным жизнью людям.

В ближайшей к замку деревне происходили перемены, и многие семьи заметно улучшили своё благосостояние, но не все. И как назло, у кого дело пошло в гору, то их болезни стали обходить стороной, да и люди стали сплетничать, что нечистое дело, когда деньга к деньге идёт, а тем, у кого неладно, так вроде всё ещё хуже стало за последние пару лет.

Если раньше ими владел сеньор, то теперь некоторые попали в рабство к своим соседям и вынуждены работать на их полях. Казалось бы, какая разница, если за работу кормят сытнее, да хозяин рядом плечом к плечу пашет, но кому приятно видеть, что соседям вдруг улыбнулась удача, а тебе ничего, и всё только хуже. И во всей усложнившейся жизни наособицу стоит отец Жюль, который всегда знает, что происходит и может всё правильно объяснить!

Катя понимала, что Берту не отвертеться от похода, но вместо него мог бы поехать свёкор! Да, она ужасная, но даже старший брат Ален выглядит похуже, чем отец. Если существуют энергетические вампиры, то старший Бланшфор - отличный пример этого вида. Стыдно было даже мысленно посылать старика в поход, но на священную войну король собрался ехать всем двором, включая королеву с фрейлинами, так что сварливый соглядатай, играющий на нервах, там не помешал бы.

Катерина ещё раз взмолилась к мужу, стараясь подтолкнуть его к поиску выхода, но он её удивил:

– Я должен, Катрин! Как ты не понимаешь, моё счастье с тобой грешно. Человек не может быть так доволен жизнью, не должен растворяться в любви к женщине! Поход во имя Бога очистит меня, и обновлённый, я смогу понять, что требуется отринуть, а что принять и не роптать.

– Берт! Ты... что ты говоришь, от чего или от кого Бог должен тебя очистить? От меня или от любви ко мне?!

– Катрин! Я бы никогда... ты самое лучшее, что есть у меня, но женщина - это искушение. Я поглощён тобою! Все мои действия нацелены на то, чтобы угодить тебе! Это неправильно. Мне надо разобраться в себе. Катрин, милая, прости, - он обнял её и, торопливо покрывая лицо поцелуями, продолжал шептать: - если ты велишь, прикажешь, то я останусь, но тогда признаюсь себе, что ты ведьма... и всё равно буду любить!

– Берт, что за чушь у тебя в голове?! Ты опять ходил на проповедь к отцу Жюлю? Что плохого в том, что ты пытаешься сделать мою жизнь легче? Разве я много у тебя просила? Все мои желания, мысли нацелены на тебя и Леона!

– Это долг женщины.

– А у тебя нет долга перед женою?! Неужели постыдно быть хорошем мужем?

– Ты путаешь меня, - крепко прижав к себе и не давая дышать полной грудью, не обращая внимания на то, что она пытается вырваться, он застонал, как будто новые слова даются ему с болью:

– Я твой господин. Ты признаешь это?

– Да, Бертран, признаю, - почувствовав невероятную усталость, прекратив рваться на свободу, согласилась. Он отпустил её и, опустившись на колени, поклялся:

– Люблю тебя больше жизни, но хочу отстоять свою душу. Благослови меня в этот поход.

Она смотрела на него, думая, сколько же боли им обоим приносит их любовь к друг другу. Трудная, резкая, с обидами и непониманием, сильная и какая-то отчаянная. Они вместе счастливы - и одновременно разбиты своим счастьем. Катя боится быть счастливой без своих детей, а Берт, глубоковерующий человек, которому изо дня в день тычут, что за своё счастье он заплатит вечной душой.

– Благословляю.

Несколько дней Катерина не обращала внимания на мужа, но он ластился к ней, каясь за свои думы и отъезд. Она понимала, что его призвали, но не желала понимать его собственных размышлений и мотивов. Раз за разом пыталась объяснить себе, что жизнь Бертрана поменялась слишком резко и он, настроенный на то, что его ничего хорошего не ждёт, не смог позволить себе наслаждаться женой, сыном, богатством... Он ведь от своей жизни не ждал многого, а получил. Его душа мечется, не зная, к чему стремиться, что беречь, что осуждать.

От его порывистой любви достаётся и ей, и Леону. Пожалуй, что по сыну отцова любовь ударяет больше. Бертран боится, что его наследника ранят в схватке и требует от него быть лучшим, а потом словно бы спохватывается и заставляет парня доказывать, что он способен грамотно вести дела.

Во многом благодаря Катерине и Люси в Европе нет более образованного человека, чем Леон, а с недавних пор обе они взялись за юную Софи, что поселилась у них. Девочке исполнилось тринадцать, и они намерены воспитать и сберечь её для их воспитанника.

В день отъезда отец Жюль превратил напутственное благословение в гневную тираду против её величества Алиеноры. Он так возмущался, так старался быть услышанным в самой столице, что Кате казалось: его слюни долетают до неё и весь платок обрызган ими. Ему не давало покоя, что священное дело, поход во славу Господа королева превращает в фарс одним своим присутствием.

– Благословите, отец, - раздражённо прервал его Бертран, и священник с оскорблённым видом заткнулся, являя вынужденное смирение.

Единственное за что его можно было уважать, что он старался вдолбить воинам, чтобы они берегли людей, по землям которых пойдут.

Алиенора Аквитанская. Саркофаг. Картина более позднего времени. И актриса играющая роль Алиеноры в возрасте "Лев зимой"

Однако это напутствие было как насмешка и заставляло лишь скрежетать зубами, хотя отец Жюль не был ни в чём виноват.

Все ожидали, что армия пойдёт коротким путём через Италию, а далее кораблями, но в последний год церковь активизировалась, провела мощную рекламную компанию и германцы изъявили желание присоединиться к французскому походу. Все надеялись поживиться, но все прикрывались святыми идеями, и Людовик не смог отказать собрату королю Конраду в деле во имя Христа, а может, побоялся.