Небеса в огне

Если Даармархский хотел сделать акцент на том, кто я есть, ему это удалось. Наверное, я действительно могла бы так выглядеть — на приеме, во дворце отца. Встречая с ним и с матерью делегации из других стран, и возможно, если бы нам когда-то довелось встретиться, я вышла бы к нему, одетая именно так.

В белое с золотом. Цвета Ильерры.

Подарок Даармархского идеально вписался в то, что я хотела о себе рассказать. Золото коснулось и моего лица: искусный узор чешуи на висках и на скулах делал меня еще больше похожей на драконицу. Узор я писала сама, красками, которые принесли по моей просьбе, вспоминая технику Мархит. Пожалуй, этот узор занял больше времени, чем все предыдущие сборы, но получилось лучше, чем я могла себе представить. Роспись коснулась не только моего лица, но и запястий, и шеи над таэрран, и груди.

В том, что старания удались, я убедилась, когда мои нэри застыли, едва на меня взглянули.

— Вы правда так пойдете, местари? — уточнила Лирхен.

— Правда.

— Но ведь по правилам в образ для первого выхода изменения можно вносить только по согласованию с местаром.

— Я не меняла образ, — поднялась, позволяя струящейся ткани лаской скользнуть по коже, а металлической чешуе контрастом тяжести лечь на плечи. — Я всего лишь его дополнила.

И правда: платье на мне то, что прислал местар, украшения тоже, даже прическу служанки делали по согласованию с Мэррис. Про узоры никто ничего не говорил.

Девушки переглянулись: они тоже были уже одеты. Бледно-голубые платья, гораздо более простые, чем у меня, прямые, перехваченные на талии «чешуйчатыми» поясками, заплетенные в свободные косы волосы украшены каплями камней, на запястьях — пластины браслетов, и все это одинаковое. В этот день нэри должны выглядеть именно так, в остальное время они могут одеваться по собственному желанию в любые наряды. Единственное требование — их платья должны оттенять мои.

— Когда мы выходим? — пробормотала Фархи, сцепив пальцы.

— За нами должны прийти, — напомнила Лирхен. Она держалась нарочито небрежно, но именно в этой небрежности угадывалось волнение.

Судя по всему, мои нэри волновались больше, чем я.

Хотя если бы я сказала, что не волнуюсь, это была бы ложь. Несмотря на всю решимость, несмотря на все случившееся, в глубине души я все еще не могла представить, что принимаю участие в отборе. То, что это необходимость, способная спасти меня и Сарра, способная вернуть мне возможность распоряжаться моей жизнью, не отменяло того, что сегодня я впервые выйду под взгляды аристократов Аринты. Под взгляды иртханов, для каждого из которых таэрран — приговор.

Поэтому от того, как я выйду сегодня, зависит очень и очень многое.

В двери негромко постучали, и Лирхен бесшумной тенью скользнула к ним.

— Местари, — вошедший хаальварн почтительно склонил голову. — Вам пора.

Кивнула, направляясь к дверям. Девушки молча последовали за мной, в тишине, нарушаемой лишь тихим шелестом шлейфа, казалось, слышен стук наших сердец. В знакомом коридоре хаальварн указал налево.

— Сегодня нам сюда, местари.

В эту сторону я еще ни разу не ходила: крыло, где располагался зал пиршеств и приема особых гостей, было отделено от основного дворца. Чтобы в него попасть, мы прошли по балкону, удерживаемому массивными каменными опорами как с одной, так и с другой стороны. Океан бился о скалы справа и слева, и в этот миг казался настолько потрясающим и безбрежным, что мое дыхание подхватил ветер, на миг унося с собой.

Мы прошли в широкие двери, распахнутые настежь, и оказались в просторной зале, где уже собрались все девушки в сопровождении своих нэри. Стоило войти, как все взгляды устремились к нам. Я чувствовала, как превосходство стекает по складкам моего платья, бессильно бьется о чешую, сменяясь изумлением уже совсем иного рода. Изумлением, в которое врывается раздражение, но ярче всего был один взгляд. Эсмира стояла чуть в стороне, вздернув голову. Ее платье насыщенно-черного цвета книзу и в шлейф раскрывалось пластинками темно-красных чешуек. В свете факелов они «горели» пламенем, как оттеняющие темную кожу иртханессы рубины, но куда ярче горел ее взгляд.

Неприкрытой, обжигающей ненавистью.

— Местари, — голос Мэррис разорвал воцарившуюся с моим появлением тишину. — Сейчас, когда мы все собрались, еще раз хочу поприветствовать вас от лица правителя Даармарха и выразить глубочайшее почтение каждой из вас.

— Подумать только, — донесся едва различимый шепоток. — Она даже не иртханесса… неужели кому-то нужно ее почтение?

Почему-то я вовсе не удивилась, когда повернулась и увидела медноволосую девушку в платье под цвет ее глаз — сиреневом, подчеркнутом чешуей из белого золота. Выражение ее лица, чуть брезгливое, однозначно говорило о том, что она думает о распорядительнице, стоявшие рядом нэри в кремово-золотистых платьях в точности копировали эмоции своей местари, и я отвернулась.

— За теми дверями все уже дожидаются вас. По традиции, мы выйдем все вместе, но каждая из вас получит возможность рассказать о себе в порядке очереди, — Мэррис кивнула на золотую чашу, стоящую на столике. — Здесь десять номеров, подходите, и мы определимся, когда состоится ваш выход.

Как и следовало ожидать, первой вперед шагнула Эсмира, следом за ней — рыжая. У столика они оказались одновременно, но стоило Эсмире обратить на соперницу взгляд, как та отступила. Унизанные тонкими кольцами темные изящные пальцы (словно обвитые раскаленными нитями) скользнули в чашу и вытащили крохотный свиток. Иртханесса вложила его в ладонь Мэррис царственным жестом.

— Местари Сьевирр. Номер один.

— Ну кто бы сомневался, — пробормотала медноволосая.

— Вы что-то сказали, местари Ларгер? — Мэррис вперила в нее жесткий, непроницаемый взгляд.

В эту минуту я подумала, что сейчас мы с ней очень похожи: и ей, и мне приходится отстаивать свое право здесь находиться, ни она, ни я, не имеем возможности выказать даже самую малейшую слабость.

— Ничего, — вздернула нос иртханесса.

— Впредь постарайтесь, чтобы ваше «ничего» звучало более уместно, — холодно произнесла Мэррис и кивнула на чашу: — Прошу.

Медноволосой досталось представляться восьмой, и она, недовольная, отошла к своим нэри. Претендентки подходили одна за другой, не торопились только мы с девушкой, с которой вчера обменялись приветствиями. Платье кремового цвета подчеркивало тон ее кожи, тонкие украшения-чешуйки из платины дополняли женственный образ. Ей досталось представляться четвертой, а мне — девятой, еще две девушки вытянули номера после нас, и жеребьевка была завершена.

— Напоминаю, что пока одна из вас говорит о себе, — Мэррис обвела нас взглядами, — все остальные остаются в тени. Только после того, как представление будет закончено и местар пригласит рассказавшую о себе девушку за стол, я объявлю следующую. А сейчас следуйте за мной.

Хаальварны распахнули высокие тяжелые двери, и мы вслед за Мэррис шагнули в зал.

Огромный, в дальней стороне которого дугой растянулся стол. Пламя плясало в расставленных у сцены чашах, жадными лентами рвалось ввысь из настенных, образуемых сомкнутыми крыльями каменных драконов, но там, где стояли мы, царил полумрак. Музыка, льющаяся над залом, при нашем появлении оборвалась, голоса стали тише. Я отмечала собравшихся за столом иртханов, не задерживая взгляд ни на ком. Пожалуй, кроме Даармархского: он, как и полагается правителю, сидел прямо напротив сцены. Кресла по правую и левую руку от него, для особых гостей, пустовали. Сегодня такими гостями стали мы — пир в честь открытия отбора, десять претенденток, каждая из нас займет место рядом с ним.