Небеса в огне

Первой на сцену вышла Мэррис, и голоса стихли окончательно. Я чувствовала, как таэрран сжимается на шее подобно лапе дракона, и ничего не могла с этим поделать. Сколько лет я жила с этим клеймом, вдали от мира, который когда-то был моим, и которого я лишилась в день утраты родителей. Сколько лет убеждала себя в том, что это ничего не значит, но только сейчас по-настоящему осознала, как мне не хватает огня. Сила собравшихся на представление иртханов клубилась по залу.

Моя же молчала, заглушенная таэрран.

На этой мысли я поняла, что пропустила приветственные слова Мэррис, захватив только последнее:

— … Местари Сьевирр.

Эсмира шагнула на сцену, оставив нэри за спиной. Им предлагалось присоединиться к пиру позже, когда все участницы расскажут о себе, потому что на сцене не было места никому, кроме претенденток.

— Приветствую всех собравшихся, — голос у нее был низкий и тяжелый, как рождающаяся в глубине тянущихся к земле туч гроза. — Оказанная мне честь, честь находиться среди вас, честь представлять свой род и претендовать на ответственность правительницы Даармарха, велика. Моя вам искренняя за нее благодарность, местар.

Взгляды Эсмиры и Даармархского встретились, и он кивнул.

— Как ее не разорвало от чувства собственной значимости? — донесся ехидный шепот.

Даже не оборачиваясь, я знала, кому он принадлежит.

— Род Сьевирр не нуждается в представлении, — Эсмира обвела взглядом зал, и я отметила пару иртханов, которые смотрели на нее особо внимательно. Темнокожая женщина, и жилистый, крепкий мужчина, в глазах которых светились гордость и превосходство, по всей видимости, ее родители. — И я не буду отнимать у вас время, рассказывая все то, что вы и так знаете. Лучше просто покажу.

Иртханесса шагнула к самому краю сцены, едва шевельнув пальцами.

Никто даже вздохнуть не успел, как в зале мгновенно стало темно.

Только что мы видели сидящих за столом, а потом на нас обрушилась черная, непроглядная ночь и потрясенная тишина. Впрочем, ни первое, ни второе долго не продлилось, потому что придушенное магией Эсмиры пламя вспыхнуло снова. Огненные нити скручивались в пышущие жаром узоры над ладонями иртханессы, раскаляя чешую ее наряда докрасна.

Миг — и с рук Эсмиры сорвались огненные плети, хлестнувшие под своды зала, выхватывая из темноты лица собравшихся одно за другим: потрясенные, изумленные, восхищенные. Сила, прокатившаяся над нами волной, сложилась в воздухе в огненного дракона, который расправил свои крылья, заполнив собой весь зал. От струящейся в каждой частичке воздуха мощи перехватило дыхание, кто-то из девушек ахнул.

В миг, когда дракон повернулся к сцене, Эсмира протянула к нему руку. Огромная морда почти коснулась тонких пальцев, и при таком освещении иртханесса действительно казалась черным пламенем. Объятая маревом огненного создания, в черном, словно полыхающем платье, Эсмира была великолепна. В минуту, когда сдавленная тишина в зале перешла в волнообразный шепот, огненный зверь раскрыл пасть и выдохнул пламя, прокатившееся вдоль сцены и возвращающее в чаши то, что укрыла его создательница.

Слева.

И справа.

Из чаш ввысь ударили огненные фонтаны, а дракон снова взмыл под самые своды, и, подхваченный вихрем магии иртханессы, рассыпался лентами огня. Пылающие искры сыпались вниз, не долетая до собравшихся, таяли одна за другой звездным дождем. В миг, когда он прекратился, вдоль стен снова вспыхнуло пламя, а Эсмира склонила голову, показывая, что закончила.

Зал взорвался аплодисментами, не просто аплодисментами — грохотом оваций и гудением бесчисленных голосов. Я видела лица иртханов, в их глазах еще отражалось пламя, и не только среди собравшихся: у всех стоявших рядом претенденток зрачки непроизвольно вытянулись в вертикаль, отзываясь на зовущую, яростную мощь огня.

Эсмира же, словно не замечая этого всего, спустилась со сцены, направляясь к столу. Купаясь в отголосках собственной силы, вызвавшей невероятный отклик, во взглядах и всеобщем признании, в прокатывающихся по залу приглушенных голосах.

До той минуты, пока Даармархский не поднялся: тогда все стихло.

— Добро пожаловать, местари Сьевирр, — от того, как прозвучал его голос, я содрогнулась.

Хрипло, яростно, и пламя в его глазах сейчас предназначалось только ей. Пусть мы и стояли далеко друг от друга, я знала этот голос и видела радужку, раскаленную докрасна.

— Благодарю, местар, — ответное полурычание эхом разнеслось по залу.

В тот миг, когда их пальцы соприкоснулись, мне стало нечем дышать.

А потом она опустилась на стул, который дракон для нее отодвинул, ближайший к нему. Вскинула голову, глядя на нас, в темноту, на губах ее играла улыбка. Холодная, жесткая улыбка, и взгляд — обжигающий, как лезвие раскаленного меча.

— Может, мне прямо сейчас домой поехать? — пробормотала одна из девушек с нервным смешком.

— Тебе может и стоит, — фыркнула медноволосая. — А вот я точно останусь. Подумаешь — огненный дракон!

Ее зрачок еще подергивался, но уже не так сильно, другие тоже приходили в себя.

Мэррис шагнула на сцену, чтобы объявить следующую претендентку, но я на нее не смотрела. Я вообще больше ничего не видела, кроме бесконечно прокручивающейся в сознании картинки воспоминаний о прикосновении, отозвавшимся в глазах дракона алой стихией. Иртханы не сдерживали свою силу, но почему-то именно этот взгляд раскаленной иглой ворочался в сердце.

Разжигая пламя совершенно иного рода.

Пламя, сводящее меня с ума.

Вторая девушка шагнула на сцену, но ее приветствие прошло незамеченным. Едва ли кто-то из гостей взглянул в ее сторону и услышал, что она сказала. Даармархский смотрел, разумеется, но смотрел так, как мог бы рассматривать говорящую статуэтку: красивую, искусно выполненную умелым скульптором, но по-прежнему остающуюся статуэткой. Разумеется, отдавая дань традиции, он подал иртханессе руку и точно так же отодвинул ближайшее кресло: этого требовал этикет, места рядом с правителем девушки занимали согласно жеребьевке.

Третья иртханесса тоже рассказывала про свой род, который истоками уходит к первым иртханам. Когда Мэррис представила четвертую, я перехватила взгляд девушки, которой предстояло выйти на сцену. Она расправила складки кремового платья, чтобы скрыть волнение. Пламя, сжигающее меня изнутри, по-прежнему облизывало сердце своими беспощадными языками, но именно ее взгляд почему-то отрезвил. После выступления Эсмиры, показавшего ее истинную мощь, ни одна из претенденток не чувствовала себя спокойно.