Небесная танцовщица и капитан

Ну же, не дрейфь, Элли! Он всего лишь мужчина. Рано или поздно поведется на обычные приманки.

Элли подалась вперед, делая вид, что внимает Пулкинсу. Примерилась, точно рассчитала движение и как бы невзначай споткнулась о край ковра. Слабо вскрикнула, пошатнулась. Капитан тут же подхватил ее под локоть.

– Осторожнее, сударыня, – сказал он.

– Простите, я такая неловкая, – пролепетала она. Ей не нужно было разыгрывать смущение, потому что от прикосновения капитанских пальцев ее тряхнуло самым натуральным образом. Как будто по телу пробежал хороший разряд тока, и шестеренки в ее сердце пошли вразнобой. Элли даже на миг испугалась.

Ситуацию осложняло то, что капитан не сразу разжал пальцы. Он продолжал держать ее за обнаженный локоть, но вовсе не бережно, а крепко, не давая воли.

Он пристально смотрел на нее холодными голубыми глазами. Должно быть, так его предки, морские разбойники, изучали свою живую добычу перед тем, как перекинуть ее через плечо и утащить на ладью.

Нет, привычные правила игры тут не сработают. Хорошо знакомые приемы – оголить плечико, похлопать ресницами, надуть губки – будут потрачены впустую.

Как же быть?

Элли вдруг озарила дикая мысль.

Что, если попробовать быть собой? Той Элли, которую она три года усердно прятала под личиной кокетливой танцовщицы кабаре? Она почти забыла, какой была та Элли, но надеялась скоро обрести ее – когда у нее не будет хозяина, когда над ней не будет висеть вечный страх того, что терпение Борова Лазаруса лопнет, и он сотворит с ней что-нибудь ужасное!

Она прерывисто вздохнула.

– Осторожнее, – повторил капитан и отпустил ее. Элли торопливо шагнула в сторону, чувствуя себя идиоткой.

Тем временем Пулкинс подвел группу к лестнице.

– На открытую прогулочную площадку мы поднимемся завтра, когда будем проходить Небесную Ферму, – объявил он. – А сейчас спустимся на вторую, техническую палубу.

– А как же третья палуба? – спросил господин Шнаппс.

– Там ничего интересного, господа, каюты второго и третьего класса. Второклассные пассажиры размещаются по трое, у них нет личных санузлов, и лишь один салон для отдыха. В каютах третьего класса живут от четырех до шести пассажиров. Им недоступен тот уровня комфорта, которым наслаждаются пассажиры первого класса.

Начали спускаться по лестнице. Капитан, как подобает воспитанному человеку, шел перед Элли. Она обдумала возможность опять оступиться и пасть в его объятья.

Но тут же отказалась от этой мысли: не хватало, чтобы он считал ее неуклюжей коровой. И она еще не была морально готова к крепким капитанским объятьям. В том, что они будут крепкими, она не сомневалась.

Да, такой мужчина, если поймает девушку, будет держать ее надежно. То, что капитан считает своим, не отпустит просто так. Не подведет, не предаст. Защитит. Так думала Элли, рассматривая могучие плечи под белым кителем с нашивками и загорелый затылок под фуражкой.

Впрочем, она могла заблуждаться в своих выводах. В конце концов, тетя Дженни права: мужчины, подобные капитану Ларсену, нечасто заглядывали в их кабаре. Откуда ей знать, каков он на самом деле? Может ли вспыхнуть в его холодных глазах обжигающий любовный огонь? Может ли он смеяться, шутить, быть искренним и порывистым? Да и бывают ли вообще такие мужчины?

* * *

Встревоженная собственными мыслями, Элли протиснулась в голову процессии, подальше от капитана, нашла тетю Дженни и Криса и больше уже от них не отставала.

– Мы на второй палубе, – объявил Пулкинс. – Здесь у нас расположены технические и служебные помещения. Давайте заглянем в кухню!

Сначала пришлось пройти по длинному коридору, отделанному куда скромнее, чем на верхней палубе. Дорожки тут были каучуковые, лампочки на стенах круглые, матовые. По потолку тянулись тонкие трубы и электрические шнуры.

Миновали кают-компанию экипажа, рабочие комнаты механиков. Здесь было довольно шумно. Гул моторов усилился, вдалеке разговаривали люди.

Пулкинс провел группу в следующий отсек, и тут коридор заполнил такой насыщенный запах жареного лука и тушеного мяса с базиликом, что недавно плотно отобедавшие пассажиры дружно потянули носами, а укротитель Буффорд закатил глаза и облизнулся.

– Наша святая святых – камбуз! То есть, кухонные помещения, – пояснил Пулкинс, хотя все и так уже догадались, что скрывается за широкой двойной дверью, из-за которой доносился гомон голосов.

Пулкинс открыл дверь. На пассажиров пахнуло жаром и влажным паром.

На кухне царил кромешный ад.

Повара и судомойки носились по длинному помещению туда-сюда. Гремели кастрюли, скворчало масло, стучали ножи, повара орали приказания помощникам. Без дела на камбузе никто не сидел.

Заправляла кухонным царством высокая дама в белоснежной куртке, широченных штанах и поварском колпаке с кокардой.

– Наш дорогой... то есть дорогая шеф-кок, госпожа Матильда Кремс! – торжественно представил ее Пулкинс.

– Поистине дорогая, – пробормотал Блоб. – Компания едва заманила ее на «Горгону», а ее жалованье почти равно капитанскому. Раньше она стряпала министру.

Госпожа Кремс отличалась богатырским телосложением и громовым голосом. Ее тугие щеки алели от жара, карие глаза метали молнии. На верхней губе у нее росли черные усики. Она размахивала поварешкой, как бравый гусар саблей, и управляла своим хозяйством железной рукой.

– Господин Ларсен! – загремела она, увидев за пассажирскими головами капитана. – За один день вы похудели вдвое! От вас тень осталась! Безобразие! Этот вылет отнял у вас все силы. Вы даже перекусить не успеваете! Сегодня зажарю на ужин специально для вас отбивные с косточкой. Чтобы все съели до последней крошки, капитан! Сама проверю!

Она погрозила поварешкой.

– Слушаюсь, госпожа Кремс. Постараюсь вас не разочаровать, – сказал капитан с едва заметной ухмылкой, которая очень понравилась Элли.

Капитан и раньше улыбался пассажирам – скупо, по уставу. Но эта улыбка была совсем другой. Она здорово меняла его лицо. Этой улыбкой хотелось любоваться.

Значит, капитана можно развеселить. У него есть чувство юмора. Полезное открытие.

Укротитель Буффорд неслышным шагом подошел к плите, на которой пыхтела начищенная кастрюля, открыл крышку и сунул внутрь свой длинный красный нос.