Небо на двоих

– Твою тоже, - холодно сказала я. И вышла за двери.

Зал, где мы когда-то впервые встретились, остался за спиной. За спиной остался один коридор, другой, третий. Я шла, ускоряя шаг, совершенно не заботясь о том, как это выглядит со стороны. Прошли те времена, когда мне нужно было держать лицо и не показывать свою слабость. Времена, когда каждый новый день начинался с мыслей о том, как мне его пережить и как защитить Сарра.

Слава первым драконам, он сейчас правитель Ильерры.

Теперь я как никогда точно понимала слова Витхара о том, что любовь

– это слабость.

Замедлилась я только перед ведущими дверями, ведущими в его кабинет. Лишь потому, что мне нужно было перевести дыхание. Стража меня не остановила: еще бы они попытались меня остановить. Между той Теарин, и Теарин Ильеррской пропасть была бездонной, и не уверена, что в глубине этой пропасти осталось хоть что-нибудь от меня прежней.

– Значит, Мэррис, - сказала я, шагнув к стоящему у окна Витхару.

Кабинет его остался прежним, и у меня перед глазами вспыхнула картина, как я много лет назад шагнула в него в ритме бешено колотящегося сердца.

– Мэррис должна была мне обо всем рассказать. Ты действительно ей это доверил?

– Мэррис была предана мне, - он повернулся, спокойно встречая мой взгляд.

– Она была предана Ибри!
– выдохнула я. Так, что внутри полыхнуло отголоском забытого пламени.
– Об этом ты не подумал?

– У меня не было выбора, Теарин. В ту ночь у меня не было выбора.
– Витхар обошел стол и приблизился.
– После того, что случилось с тобой, я не доверял никому, но Мэррис... она скорее позволила бы пронзить себе сердце, чем причинила бы вред Ибри. Я знал, что изо всех, кто меня окружает, с заговором не связана только она. Только в ней я мог быть уверен. Она - единственная, кого я мог попросить сообщить тебе о своем решении. О том, что у меня есть причины так поступить.

– Я видела твой поцелуй с Джеавир, - сказала я.
– В тот вечер. Ее вечер. Сама не знаю, зачем я это сказала.

– А я видел, как ты шла в спальню Бертхарда, - произнес он.

И мы замолчали. Я смотрела на него, пытаясь понять, как справиться с отголосками бушующих во мне чувств. О чем думал он, я не знала. Знала только, что внутри натянутой струной бьется дыхание. Чувство, которое было со мной долгие годы, запертое во мне, глубоко-глубоко, сейчас словно впервые открыло глаза, тщетно пытаясь раскрыться. Как не получается пошевелить пальцами, когда закидываешь за голову руку и перекрываешь ток крови, так у меня сейчас не получалось в полной мере его ощутить.

В полной мере ощутить себя.

– Между нами ничего не было, - сказала я, наконец.

– Между мной и Джеавир тоже. Но это ничего не меняет, правда?

– Почему ты мне ничего не сказал?
– снова вытолкнула я.

Мне казалось, что слова, которые так легко приходили во время переговоров или общения с народом, сейчас приходится вытягивать на поверхность по одному, но отмерено их мне безумно мало.

– Я пытался все тебе объяснить, но ты не захотела меня слушать. Возможно, я бы сам не захотел, Теарин. Ты сказала, что наш сын мертв, и что нас больше ничего не связывает. Тогда так оно и было. Я до последнего не верил, что еще когда-нибудь тебя увижу.

Я проглотила пустой вздох.

– Мне кажется, я сама умерла в ту ночь, - тихо сказала я.
– Мне до сих пор кажется, что все, что я сделала - только ради Ильерры. Только потому, что была должна. Мне кажется, я не добралась бы до этих лет, если бы... если бы не...

Я поняла, что задыхаюсь, что мне не хватает воздуха. Попытка вдохнуть не увенчалась успехом, и кажется, именно в этот момент Витхар шагнул ко мне. Я не успела отступить, или не хотела? Когда он осторожно, непривычно мягко привлек меня к себе, внутри полыхнуло огнем. Я снова оказалась на поле, срывающей горло, когда его сердце под моими ладонями остановилось. Снова пропускала через себя звериное пламя, чтобы это изменить, а потом падала в бездну.

Падала, падала, падала - давясь судорожными всхлипами, вздохами, забывая о том, что я уже старше на целых семь лет. Что моя жизнь давно изменилась, что я больше не потерянная между странами девочка, которой нужно отчаянно бороться за выживание. И о том, что в его руках так просто потеряться даже сейчас, спустя долгие годы.

– Теарин, - его глухой голос рычанием перетек в меня.
– Теарин... И падение прекратилось.

Лишь на миг: до того, как я подняла на него глаза. И когда его губы накрыли мои.

Хайрмарг, Ферверн

– ... что все будет хорошо?

– Да, разумеется.

– Мне это с детства обещают, - брякаю я.

Все равно меня уже выдернули из мира Ильеррской в холодный, мерзкий Ферверн. Никогда больше не поеду в Ферверн. Ни туристкой, ни по работе. Хотя по работе я может и поеду, смотря сколько заплатят.

Врач выходит, дверь закрывается с мягким щелчком.

– Танни, - Леона смотрит на меня.

Она сидела со мной, когда я очнулась, сидит и сейчас. Если верить ей, Инаира дель Эльтертхард сидела у Гроу, но он до сих пор не пришел в себя. Его здорово переломало еще когда он был человеком, обернулся он исключительно на адреналине. Это медики так говорят, еще они говорят, что с ним все будет в порядке, а меня к нему не пускают, потому что у меня угроза выкидыша и вообще нельзя надолго вставать.

Из-за этого мне хочется кусаться, царапаться и рычать, но - смотри пункт первый.

– Меня выпустили из тюрьмы?
– спросила я.

– Ты что, ничего не слышала?

– Нет, я читала.

Леона качает головой.

– Что? Мне же надо было как-то отвлечься.

После того, как я первый раз пришла в себя, у меня здорово тянуло низ живота. Это напугало меня побольше, чем обернувшийся Гранхарсен и все советы иртханов вместе взятые. Честно признаться, я лежала не шевелясь, боялась даже дышать: угроза выкидыша возникла из-за оборота, потому что вместе со мной иртханенко стал драконенко, а потом обратно иртханенко. И вот ему было очень нехорошо.

В итоге я лежала и уговаривала его остаться со мной.

Уговаривала, чтобы не трястись и не отбивать зубами барабанные ритмы. Потом, когда тянуть перестало, я дотянулась до смартфона и ушла в Ильеррскую. Зачем, спрашивается, вы вернули меня обратно?

– Угрозы больше нет, - сказала сестра.
– Он на удивление сильный.

Твой малыш.

– Наш, - поправила я.

И подтянула простыню повыше.

Это значит, что я могу вставать? Могу пойти к Гроу?

Я не сказала этого вслух, потому что хотела привыкнуть к тому, что все. Иртханенко остается со мной, я остаюсь с ним, и больше никаких иртханских советов, клянусь. Ничего такого, что может ему повредить. Потом, когда он родится, я буду оборачиваться хоть по десять раз на дню, но это потом.

– Тергран не сможет обернуться.
– Леона подошла к двери, коснулась электронного замка.

В общем-то, сделала правильно, но я подозревала, что она сделала это затем, чтобы я не видела ее глаз.

– Что значит - не сможет? Совсем? Вы это откуда знаете?

– Рэйнар сказал, что колебания его пламени полностью перешли на звериную волну.

– Нет, - сказала я.
– Нет. Я не верю.

– К сожалению, это так.
– Леона наконец-то повернулась ко мне.
– Сила иртханов действительно возросла, но... когда он оборачивался, он все равно здорово рисковал. В этом мире ему не хватило привязки, чтобы остаться.