Небо на память

— Держи, — произнёс он, с неизменной усмешкой показав на халат, — прикольная вещица.

Вообще снежному барсу очень шла эта улыбка и все эмоции, возникающие на его лице, вызывали у меня прилив нежности в сердце. Наверное, у меня свой зов, направленный исключительно в сторону самоуверенного, несносного, но такого желанного шеатара.

— О! Ты ещё не видел мои тапочки, — я оценила его комплимент, быстро скользнув в халат.

Холгер в это время потянулся за своей футболкой. Но потом опустил взгляд на пол. Улыбка стала шире.

— И почему я не удивлён? Кстати, Юль, прости, сразу не отдал, — спохватился оборотень. — Это тебе. С прошедшим!

Только тут я заметила, что на стуле лежит небольшой свёрток. Осторожно взяла его, развернула. И ахнула. Шерстяной платок, красный, как снегири или маки. Этот цвет почему-то мне сразу понравился

— Мне? — я удивлённо поглаживала приятную на ощупь ткань. — Как ты догадался, что мне нравятся платки? И где взял? На Глизе я такого не видела.

— Я увидел его совершенно случайно, — признался оборотень, — понял, что хочу его подарить тебе. У нас на Шеате зимы бывают суровыми, и насколько я знаю, на Земле тоже самое. Во время посадки на Глизе услышал, как твой отец делает тебе предложение перейти к нему на стажировку… ну, в общем, я рад, что тебе понравилось.

— Очень! — совершенно искренне ответила я, — мне всегда такой хотелось. Но в Академии ходить в нём было некуда. Спасибо!

Я привстала на цыпочки, чтобы поцеловать шеатара. И оборотень тут же обнял меня, прижимая к себе. Поцелуй не был глубоким, страстным или совсем уж поверхностным. Он был таким… таким, каким надо. Что-то невыразимо нежное происходило между нами в этот момент. А ещё этот глубокий синий взгляд, в котором мне хотелось раствориться.

Потом мы пили чай с кексами. Я решила не менять код на двери, но снежному барсу об этом не сказала. Пусть подумает в следующий раз, сменила я или нет. Изгаляться над ним не хотелось. Хотя подозреваю, что бы я ни придумала, это не помеха для шеатара, чьё сердце выбрало меня.

Потом Холгер ушёл к себе, не забыв мне пожелать спокойной ночи и на прощание поцеловать. Да так, что я едва вспомнила, как дышать и сожалеть о том, что остановилась. Спустя время, успокоившись, я посмотрела на произошедшее, словно со стороны. Этот мужчина действовал на меня притягательно, наступал по всем фронтам и брал в плен без права освобождения моего собственного я. Вика говорила, что у оборотней существует зов сердца. А что у людей? Любовь? Но это определение нежное и певучее по сравнению с тем вулканом, который просыпался в моей груди по мере нашего сближения с ирбисом. Умопомрачение по полной программе. И чем чаще мы целуемся, прикасаемся друг к другу, тем больше меня затягивает в этот водоворот, и у меня нет ни малейшего желания из него выныривать. Возможно, его зов сердца — это вирус и им теперь заражена? Интересно, если у меня такой фонтан чувств, то тогда что же испытывает сам оборотень?

Спалось мне отвратительно. Наверное, поэтому проснулась я ни свет ни заря. Хотя о чём говорить, если за стеклом не красное солнышко, а россыпь немигающих звёзд на чёрном фоне. Красиво и бесподобно, но ничего общего с земной картиной. Попытки снова уснуть не увенчались успехом, и я решила не тянуть кота за все подробности, а встать и наведаться в капитанскую рубку. Помимо переживаний по поводу нашего ночного свидания мне не давала покоя мысль о планете Росс, к которой мы неумолимо приближались. Было безумно интересно, как встретят нас на космической станции и будет ли позволено выйти, чтобы пообщаться с другими экипажами.

Ступала я тихо, несмотря на то, что пол и стены практически везде на корабле были выполнены из тех материалов, которые при падении призваны уменьшить травмоопасность. Экипаж ещё спал и только кто-то один должен быть на вахте.

А когда из-за поворота вывернулся Ален, я опешила. Он выглядел как обычно. Ну разве что слегка заспанный вид, который сменился удивлением при виде меня:

— Юль, а ты чего в такую рань поднялась? — поинтересовался серенький, взъерошив свои белые вихры.

— Не спится, — я неопределённо пожала плечами и позволила себе лёгкую улыбку в знак того, что не помню вчерашнее предложение выйти за него замуж. И вообще это всё такое недоразумение, что лучше о нём забыть. — А ты чего слоняешься?

— Сам не знаю, — признался рас. — Но это хорошо. Тебя вот встретил.

Я промолчала, однако заметила, что Дюран сделал шаг навстречу, продолжая улыбаться. Мне это не понравилось, однако я не подала и виду, надеясь, что Ален всего лишь хочет поговорить про вчерашнее.

— Ладно, — я решила поскорее ретироваться, а не расспрашивать, чем для него хороша эта бессонница, — увидимся за завтраком.

— Куда сбегаешь, красотка? — Ален вдруг схватил меня за предплечье, чего я от него ну никак не ожидала. А потому уставилась на раса с вопросом в глазах и удивлением. Но так как я не хотела переводить всё в конфликт и привлечь еще чьё-то внимание, то произнесла тихо, но твёрдо:

— Чтобы это значило? Руки убери!

— Малышка больше не желает со мной общаться?

Я вздохнула полную грудь воздуха, потом выдохнула, пытаясь успокоиться и не обращать внимания на всё ещё удерживаемую в захвате руку.

— Послушай, Ален, ты всегда так на отказы девушек реагируешь? Или, наоборот, не привык к ним, а потому с первого раза не понимаешь?

Лёгкая досада отразилась на лице раса и пропала, отчего я сделала вывод, что попала в точку. Бедный, так вон в чём дело. Это он зря! На Земле девчонки его бы быстро обломали. И делали бы это регулярно, сообща, дабы мужик проникся женской натурой сполна.

— Неприятный момент, признаю, — уголок губ Дюрана нервно дёрнулся, — только ведь не отстану от тебя, понимаешь? — рука раса сжалась чуть сильнее и я поморщилась. Похоже, останутся синяки. Но доводить до разборок между ним и шеатаром не хотелось. Нам всем тут ещё три года потеть в одной упряжке.

— Да что ж ты такой нервный-то, а? — прошипела я и резко дёрнулась, поджав от боли губы. Многострадальная рука наконец-то оказалась на свободе. Но я не стала выказывать перед ним слабость. Потом, если вспомню, — знаешь, а вот мне не привыкать отказывать. Все случается в первый раз. Так что терпи! И принимай всё, как есть!

Я повернулась и пошла, ничуть не сожалея о сказанных словах. Дюран меня разозлил, а не только озадачил. Хотя, казалось бы, ничего необычного не произошло. Ну не всем нравятся отказы, путь бы даже изначально они были выражены в весьма нейтральной форме.

— Юли-и-ия, разговор не закончен. Продолжим позднее, — раздалось за моей спиной. И в голосе блондина звучало не просто предупреждение. Предвкушение.

Я молча фыркнула, удержавшись от неприличного жеста. Всё-таки корабль имеет ограниченное пространство и стычки между членами команды не новость. Но становиться той из-за кого начнётся первый конфликт, а уж тем более участвовать в нем не было ровным счётом никакого желания.

Но это было не самое непредвиденное событие этого раннего утра. Едва двери капитанской рубки распахнулись, как я увидела Гарри, капитана и Викторию

— Доброе утро! — поздоровалась я, пытаясь скрыть своё изумление.

— Доброе! — отозвались они все чуть ли не хором. Но лишь Вика произнесла, — Юль, рассказывать Холгеру будешь?

Я застыла, не зная, то ли сослаться на неотложные дела, то ли приблизиться к этой троице, детая вид, что ничего такого не спросили.

— Смотри, — кошка кивнула головой в сторону экрана, который транслировал запись с видеокамер.