Небо в кармане 3

Слышал кое-что мимолётное, но не вникал, в чём и признаюсь собеседнику. Чем немало удивляю не только его самого, но и Кованько. У полковника даже усы встопорщились.

— Но, позвольте, неужели вы ничего не слышали, да что слышали, неужели не читали о моих московских приёмах? — Второв откидывается в кресле и с любопытством ожидает моего ответа.

Впрочем, по моему равнодушному виду тут же понимает, что и здесь пусто.

— Да-а, уели, — хмыкает и обращается к начальнику школы. — Вот так пыжишься, норовишь всему свету пыль в глаза пустить, слывёшь меценатом и богатейшим человеком Империи. От поклонников и прожектёров отбоя нет, и вдруг сталкиваешься с человеком, которому я со всеми своими связями и деньгами неинтересен. Даже несколько обидно за себя стало.

— Николай Дмитриевич в столице недавно, — пытается оправдать моё незнание Кованько, заступается перед промышленником за подчинённого. — Приёмов и раутов, насколько я знаю, принципиально не посещает, прессу и журналистов недолюбливает и это ещё мягко сказано. Зато в своём деле ему равных нет, это по наградам и чинам видно.

— Да, про вашу великолепную стремительную карьеру у нас в патриархальной провинциальной Москве столько разнообразных слухов ходит, что ого-го, — кивает Второв, соглашается с Кованько. — Ну да ладно, посмеялись и забыли. Представлюсь ещё раз. Второв, Николай Александрович, русский промышленник. Газеты называют меня русским Ротшильдом и они не ошибаются. Здесь же я по одной причине. До меня дошли слухи о приобретении вами, Николай Дмитриевич, захиревшего предприятия Яковлева. Так ли это?

Второв изучающим взглядом внимательно смотрит на меня, ловит мою реакцию. А я спокоен, потому что ничего особенного в услышанном не вижу. Одно только непонятно, о чём я тут же и спрашиваю:

— Так, — скрывать сей факт не вижу смысла. — И что? Кстати, не скажете, откуда у вас такие сведения? Насколько я знаю, об этом факте нигде не упоминалось.

— Конечно же, скажу, — откидывается на спинку кресла довольный промышленник. — Вы давно привлекли к себе моё пристальное внимание. Ваши самолёты, я правильно их называю?

— Так точно, — подтверждаю.

— Благодарю. Так вот, ваши самолёты произвели неизгладимое впечатление не только на меня, но и на всех людей моего склада ума и характера. Будьте уверены, я только первая ласточка. Скоро к вам начнут подбивать клинья господа из Европы, начнут заманивать разными вкусными благами и огромными деньгами. Не приходили они ещё?

— Нет, не приходили, — начинаю хмуриться. Надоело, право слово. Предлагал поскорее перейти к делу а пока воду льёт.

— Значит, придут, — кивает Второв. — Ну а если кто-то привлекает моё внимание, то я предпочитаю знать об этом человеке всё, что только можно узнать. Не обижайтесь, Николай Дмитриевич, но я навёл о вас и ваших делах подробнейшие справки.

— Пока обижаться не на что, — хмыкаю. — Это нормальный подход для деловых людей.

— Вы и это понимаете? — удивляется Николай Александрович. — Впрочем, так и должно быть. Но, к делу. Собранные моими людьми о вас сведения полностью подтвердили мои предположения. Узнал я о поданных вами привилегиях. Признаться, их количество может впечатлить кого угодно. Жалею, что вы не обратились ко мне раньше, и вместо меня пошли к господину Путилову.

— От меня здесь мало что зависело, — хмыкаю ещё раз.

— Да? — внимательный взгляд промышленника упирается в моё лицо. — Его величество уверял меня в обратном. Но, пусть его. Что уж теперь-то. А вот с предприятием Яковлева я не желаю упустить свой шанс.

— Позвольте, что вы не желаете упускать? — перебиваю Второва. — Предприятие уже куплено и никому отдавать его я не собираюсь.

— И не нужно, — отмахивается Николай Александрович. — Я предлагаю вам деньги и свои связи. А вы включите меня в число основных акционеров вашего нового предприятия.

— Что? — теперь уже приходит мой черёд удивляться.

— Да, вы не ослышались. Я желаю войти в число основных акционеров вашего нового предприятия деньгами и связями. Вы согласны?

— Господа, — тут в разговор вклинивается Кованько. — С вашего разрешения я оставлю вас в кабинете. У меня есть ещё кое-какие неотложные дела на территории Школы.

— Да-да, пожалуйста, — подхватывается на ноги Второв и провожает полковника к выходу. — Вы уж извините меня за вторжение, Александр Матвеевич. Я в долгу не останусь, вы же меня знаете.

— Какие пустяки, — закрывает за собой двери Кованько. И уже из коридора доносятся еле различимые слова. — Знаю. Разберёмся.

— Продолжим, Николай Дмитриевич? — возвращается на своё место Второв. Энергично потирает руки и вдруг предлагает. — Или переместимся куда-нибудь в более приятное для вас место? Ресторан, может быть?

— Никуда не нужно перемещаться, — отказываюсь от приглашения.

— Ну так я и думал, — кивает Николай Александрович. — Но предложить был просто обязан, вы же понимаете?

— Давайте вернёмся к делу. Зачем вам это нужно и что вы конкретно предлагаете?

— Зачем? Потому что я уверен в вас и желаю находиться рядом с вами, когда наше совместное предприятие начнёт выпускать автомобили, которых ещё никто нигде не видел. Я тоже хочу быть в числе первых! А предлагаю в первую очередь деньги. Николай Дмитриевич, не отказывайтесь. Я прекрасно осведомлён о ваших финансовых делах и знаю, что на все затеянные вами перестройки завода у вас просто нет средств. А со мной они будут. И будут не только они. Я слышал от его величества, что вам для ваших самолётов необходим алюминий? Так со мной он у вас будет в любых количествах.

— Алюминий, это неубиваемый аргумент, — хмыкаю. И встаю на ноги. — Хорошо, Я согласен.

— Как? Прямо вот так просто? Взял и согласился? А поторговаться? — отступает на шаг Второв.

— Это уже другое. И поторгуемся, и обязательно поспорим. Просто так не надейтесь в акционеры войти.

— В основные акционеры! — напоминает Второв.

— Видно будет, — уклоняюсь от окончательно ответа. — Буду смотреть по результатам наших с вами торгов.

— Вот это другое дело, — улыбается довольной улыбкой Второв и протягивает мне ладонь. — По рукам?

— Предварительно, только предварительно, — улыбаюсь в ответ и жму руку промышленника…

Глава 22

— Ты читаешь бульварную прессу? — изрядно удивилась Ксения, ворвавшись без предупреждения в будуар сестрицы и застав ту за развёрнутой на постели газетой. Великая княжна даже несколько оторопела от столь необычного зрелища. — С каких это пор? И что же там пишут такого интересного, что наша бука Оленька так увлечена чтением?

— Ничего интересного для тебя, — девушка быстрым движением сложила газету и сунула её под одну из подушек.