Небо в кармане 3
Шрифт:
И ещё одно. В ГАУ я видел Фёдорова. Должность он занимает не то чтобы большую, но если это ТОТ Фёдоров, конструктор и изобретатель в недалёком будущем русского автоматического оружия, то…
Тут подумать нужно, чтобы горячку не пороть. А ведь есть, насколько я помню, ещё и Мосин с Дегтярёвым. С первым-то всё понятно, а со вторым? Эх, как бы мне разорваться на несколько Николаев Дмитриевичей, чтобы везде успеть? А ведь заманчиво, очень заманчиво. Это ж какие перспективы открываются…
И что? Ещё и сюда влезать? А нужно ли? Автопредприятия мне не хватает и всех связанных с ним хлопот? Купить-то я его купил, а перестраивать согласно
Правильно, никакой!
Сказал я и усмехнулся. Мне порой кажется, что не я по жизни иду, а жизнь меня за руку ведёт. По какой-то своей дороге. А я и не сопротивляюсь особо, ведь никуда, ни в какие трясуны она меня ещё не заводила и пока всё делается мне на благо. Мне и Российской Империи. А это главное. Так что нужно при случае влезать, обязательно нужно…
Как-то вечером после занятий сижу в гатчинской школьной столовой и уплетаю за обе щеки поздний ужин. Школьная столовая это не общеобразовательная, а наша, авиационная Школа, чтобы не запутались. И тут вестовой прибегает, из унтер-офицерского технического состава. Подбегает, не доходя до столика переходит на строевой, хорошо ещё что руку к фуражке не прикладывает, потому как на входе её снял и в левой руке её тискает.
Тут-то я его и приземлил, остановил волевым взмахом руки, поманил к себе:
— Не шуми. Видишь, офицеры после напряжённого трудового дня отдыхают. Поэтому присаживайся вот сюда, я разрешаю, и докладывай потихоньку, что случилось?
— Ваше благородие, вас его благородие полковник Кованько к себе требует! — унтер наклонился над столом и тихо добавил. — Говорит, срочно.
— Сейчас буду. Можешь идти, — отпустил унтера. Проследил взглядом, чтобы столовую успешно покинул, а то мало ли кто из офицеров привяжется? Вроде бы как подобных отношений пока удавалось избегать, с моей подачи велась среди слушателей школы определённая работа в этом направлении, но и в офицерскую столовую младший состав тоже раньше не захаживал.
Тянуть не стал, но и не торопился особо. Война на пороге не ожидается, а всё остальное подождёт, пока я второй бифштекс доедаю…
— А вы не торопились, ваша светлость, — с укором констатирует Кованько, стоит мне только отворить двери в кабинет начальника Школы.
— Что случилось? — пропускаю мимо ушей несправедливый укор, ведь на самом деле я так спешил, так спешил, что даже чай не допил. — Пожар?
— Ну какой пожар, — вздыхает Александр Матвеевич и проводит пальцами по задранным вверх кончикам роскошных и пышных усов. — Избави Господь от подобной напасти. Извольте присесть, поручик.
Пока прохожу к столу, пока сажусь, успеваю осмотреть кабинет. Никто посторонний не прячется в затенённых углах, выходит, ошибся я в своём предположении, и никому до меня нет дела? И не угадываю, ошибаюсь, и следующие слова полковника прямо о том говорят.
— У нас тут весьма необычный гость по вашу душу образовался, — поясняет Кованько причину вызова.
— И где же он? — не выдерживаю и перебиваю начальника. Понимаю, что не гоже нарушать этикет и Устав, но сама ситуация просто заставляет поступить именно так. Демонстративно оглядываю просторный кабинет, задерживаю взгляд на задёрнутых тяжёлых шторах окна.
— Нет, его там нет, — правильно понимает меня полковник. — Он вышел.
— Как это
вышел? — неподдельно удивляюсь. — Был, да весь вышел?— А вот так! — мгновенная вспышка раздражения быстро появляется и тут же исчезает. И лицо Александра Матвеевича вновь напоминает алебастровую маску. — Слишком долго вы ко мне добирались, Николай Дмитриевич. Вот посетитель наш и не вытерпел, побежал лично вас из столовой выдёргивать. Уж простите великодушно, но не удержался я под его напором. Рассказал сгоряча про вашу общеизвестную любовь к бифштексам.
— Рассказали и рассказали, секрета в том никакого нет. И не к бифштексам, хотя они у нас в столовой очень хороши, а к любой еде. Нормальной, имею в виду. Настрадался на подножном корму в Памирских горах, понимаете ли, до сих пор отъесться не могу. А то, что долго или не долго, то, главное, я уже здесь. А гостя нашего в кабинете нет, — не обращаю внимания на гнев командира и уточняю. Нужно же понять, наконец, что за фрукт такой самовольный у нас объявился, который начальника школы, целого заслуженного полковника ни во что не ставит. И, кажется, я догадываюсь, кто это может быть. Наверняка великий князь своевольничает. — Его высочество приехал?
— Кто? При чём тут его высочество? — удивляется Кованько. — Много чести будет, если за вами сам великий князь в качестве вестового бегать будет. Нет, вы ошиблись. Это…
— Это я пожелал вас видеть, — с этими словами в кабинет без стука входит крепкий и плотный господин.
Энергичным шагом проходит к столу, на ходу ловким движением руки снимает с головы шляпу и тут же, не задерживаясь перед вешалкой ни на мгновение, удивительным образом пристраивает её на крючок. Останавливается передо мной и внимательно рассматривает с ног до головы.
Сижу спокойно, меня такое пристальное внимание не задевает. Привык за последнее время, понимаете ли. И обидного в нём пока нет. Так что пусть рассматривает. Ещё и грудь с орденами слегка вперёд выдвинул, для удобства рассматривающего. Похоже, моё движение не осталось незамеченным и явно пришлось по душе господину, потому что он вдруг весело рассмеялся.
— Господин полковник, Александр Матвеевич, убедительно прошу вас оказать милость и представить меня наконец-то столь замечательному во всех смыслах молодому человеку.
— Извольте, — поднимается на ноги Кованько. Следом за ним подрываюсь с кресла я, и чуть позже легко подскакивает и наш непонятный визитёр. — Николай Дмитриевич, позвольте представить вам нашего дорого гостя, человека столь замечательных качеств, что по сравнению с ним…
Выслушиваю всю эту чепуху с непроницаемым выражением лица. Куда это нашего полковника понесло?
А господин вдруг весело рассмеялся, заставил полковника прервать своё словословие и представился сам:
— Русский промышленник Второв, Николай Александрович…
И учтивым наклоном головы приветствует меня. Приходится соответствовать, кланяться соответствующим образом и представляться самому. Ну и что, что меня господин Второв уже знает? Этикет, положено так. Возвращаемся на свои места, и я весь внимание, жду объяснений.
— Не стану ходить вокруг да около и наводить тень на плетень пустыми разговорами. У меня мало времени, я в столице надолго не задержусь, и у вас, насколько я понимаю, весьма напряжённый рабочий график, — удивляет меня сходу, с первых своих слов Николай Александрович. — Поэтому сразу приступлю к делу. Надеюсь, моё имя вам знакомо, ваша светлость?