Небо в зеленой воде

Опираясь только на интуицию, рефлекторно вырвался наружу быстрый поток целеустремленного щупальца, пронзив насквозь ничего не подозревающего Диму, щупальце не нуждалось в координации действий или корректировке направления, оно само по себе стремилось только в одно место, туда, где находился англичанин. Я осознавала, что энергетический близнец далеко, что мне не дотянуться, нас разделяли, судя по ощущениям, километры, но какая уже, в сущности, разница, если я все равно больше ничего, кроме этого действия предпринять не могу, к тому же, будучи Я - Элизой, покрыла расстояние гораздо большее.

Перестали чувствоваться вдохи и выдохи, и все вокруг смазалось окончательно, в данный момент я могла выделить лица людей среди леса лишь исходя из того, что мазки, видимые мной, различались цветами, и принадлежащие людям имели бледно бежевые оттенки. Звуки полностью пропали, собственное тело перестало сдерживать, остался лишь вихрь сущности и тянувшийся от него поток пузырьков, устремленный к Даниэлю. Упала ли я на землю или нет, определить не получалось.

Весь процесс занял считанные минуты. Я даже не представляла, с какой скоростью мое щупальце преодолевает пространство, но ощущение второй половины силы через короткий промежуток времени стало реальным и четким. Испуганным тараном я ворвалась в нее, как всегда, испытывая неимоверное облегчение и удовлетворение, затем смешалась с ней, стараясь оставаться в этом состоянии объединения, желая зацепиться за англичанина как за спасательный круг, не уверенная в том, сработает ли это. Направленное движение пузырьков тут же превратилось в хаотичное, постепенно успокаивая и смешивая меня со второй половиной в суспензию. Я знала, где в этой смеси я, мои частички, а где основной пропорцией сконцентрирован весь Даниэль.

Щупальце силы растянулось на несколько километров, и с этого момента я присутствовала одновременно в двух местах, несмотря на то, что мое тело лежало на сухих осенних листьях, я находилась одновременно и там, и в месте, где располагался англичанин. Страх облегчил выполнение непосильной задачи, снимая все разумные преграды. Зрение продолжало впиваться в вертящиеся потеки реальности, но я уловила, что их мельтешение замедляется, процесс начинал развиваться в обратном направлении, пока я неистово цеплялась за Даниэля.

Усилия оказались не напрасны, рефлексы и инстинкты сработали надежнее и быстрее, чем слабый и неповоротливый человеческий мозг, к тому же господин Вильсон, кажется, все понял и помог мне удержаться в настоящем тем же способом, которым выдернул впервые из прошлого. Наши половины энергии как магниты беспрепятственно притягивались друг к другу даже разделенные большими расстояниями, причем, выделяя это как приоритетную функцию. На опыте я доказала, что притяжение сильнее желания сущности вырваться из тела в привычное состояние текучей холодной стихии, сильнее всего - грандиозное притяжение двух половин одного мощного целого. И хотя на таком расстоянии друг от друга половины силы слабы, остановить меня от погружения все же удалось.

Пятнам перед глазами возвращалась четкость контуров, кружение светло-телесного на фоне темного нависающего сошло на нет. Первый ощутимый вдох имел привкус победы, обоняние восстановилось, ударив в мозг информацией о разнообразии запахов: прелой листвы, чужой несвежей одежды, приторно удушающих духов какой-то дамочки. Но даже когда лица, склонившиеся надо мной, заслоняющие черно-синие, набухшие от влаги тучи, стали реальными и настоящими, я продолжала инстинктивно держаться за силу Даниэля, и он тоже держал меня крепко в себе, не отпуская.

'Как ребенок за мамин подол', - пришло в голову, и я дернула пузырьки в обратную сторону, словно отдергивая руку. Доли секунды его сила еще не давала мне свободы, задерживая на месте, а затем он, будто догадавшись, отпустил мою половину. Я вдруг отчетливо поняла, что еще миг его насильственного сдерживания, и ярость снова бы стала раздирать меня, выплескиваясь наружу. Хорошо, что все произошло быстро, незаметно для окруживших меня встревоженных людей, иначе они могли пострадать, как вчера несчастное дерево. 'Кажется, этот зверь держится на поводке, только если хочет, принуждение пробуждает дьявольское сопротивление', - заключила я, возвращая щупальце внутрь тела.

Склонившиеся ко мне участники подъема наперебой задавали вопросы, причем на разных языках. Я мало что поняла в этой словесной каше, но, припомнив, что экскурсовод вела свой рассказ на хорошо отработанном английском, ответила так же, всем сразу.

– Я в порядке, просто потеряла сознание.

Все органы чувств снова нормально функционировали. Я ощутила, как чья-то горячая и потная рука сжимает мои пальцы, и с раздражением выдернула их из безликой хватки. Ненавижу, когда меня касаются посторонние, пусть даже случайно, пусть даже из желания помочь.

Окончательно придя в себя, я попыталась встать и при этом сохранить невозмутимое лицо и хоть какое-то подобие достоинства. 'Если еще раз так грохнусь, то точно заработаю сотрясение мозга, если уже не заработала'.
– В затылке неприятно пульсировало, что не удивительно, но похоже, мне в очередной раз повезло, я не так уж сильно ударилась. Несколько пар рук охотно подхватили меня, помогая подняться. Выразив благодарность, я зло стряхнула с себя кусочки прилипших листьев и веток. Ощупывать голову было особенно противно, в волосах запутался древесный мусор.

– Мадам, вам необходимо вызвать сюда врача, - пролепетала взволнованный экскурсовод, строгая женщина с гладкой прической, быстро клацая по клавишам мобильного.

– Нет!
– только и успела возразить я, но она расстроено захлопнула крышку телефона, проворчав что-то о недоступности сети.

– Не надо, я способна сама дойти до врача.
– На самом деле ни о каком докторе не могло быть и речи, чувствовала я себя хорошо и, в отличие от окружающих, прекрасно знала причину, так сказать, обморока.

– Не волнуйтесь, я доставлю мадам к медикам, - встрял бизнесмен, в ответ на недовольно протестующую речь экскурсовода. Женщину очень взволновала ситуация, ее не радовал такой поворот событий, и она явно колебалась. С одной стороны, оставить меня дожидаться здесь врача, было глупо, вот - вот мог хлынуть дождь, но и отпускать человека, только что потерявшего сознание на ее глазах во время ее работы, выглядело пренебрежением к своим обязанность.

– Я прекрасно дойду, к тому же мы присоединились к вам позже и не успели записаться, - выдала я бесспорный козырь. В ее глазах отразилось облегчение. Это означало, что меня в ее экскурсионной группе вообще не было, а, следовательно, и претензий к ней не может возникнуть никаких. Я спасла ее от излишних раздумий. Она поджала губы и стала коротко и четко объяснять, где найти ближайший медицинский кабинет. Я естественно не слушала, кивая головой просто для приличия и выпутывая из волос последнюю щепку.

Группа собиралась возвращаться тем же путем, но экскурсовод, показав на вьющуюся между деревьев тропинку с другой стороны плато, объяснила Диме, как по ней дойти быстрее.

Не оборачиваясь, я пошла в указанном направлении, не прекращая попыток привести себя в более или менее надлежащий вид, раздраженная пониманием, что выгляжу как растрепанная курица. Дима, нагнав, предложил мне для опоры руку, но я корректно проигнорировала его, делая вид, что слишком занята многострадальной головой. С досадой подумалось, что если бы рядом находился Даниэль, я могла бы уверено опираться на него, не прикасаясь физически к чужим рукам.