Небо внизу

— Хм. Да… В этом есть смысл, — качнув бокалом, Фонтель махом допила остатки вина. — Знаете, в юности я любила рисовать. Ничего серьезного, я абсолютная бездарность — но сам процесс был так увлекателен…

— Это же замечательно! Обязательно вернитесь к живописи! Не зацикливайтесь на результате, просто наслаждайтесь процессом.

— Можно было бы встретиться с Элизабет… Не знаю. Скажем, выпить чаю…

— В кафе. Смена обстановки в вашем состоянии будет очень полезна. Прогуляйтесь по набережной, посмотрите на закат, купите букет самых красивых цветов. Доставьте себе удовольствие, госпожа Фонтель. Сейчас это не бессмысленная трата времени и денег, а необходимая мера для спасения вашего брака.

Все еще задумчиво покачивая головой, Фонтель сложила склянки в сумочку, которая немедленно увеличилась в размерах, как надутая через соломинку жаба.

— Пожалуй, я так и поступлю. Всего хорошего, господа Дюваль. Сообщите мне, как только появятся первые результаты.

— Непременно.

Том был предсказуем, как расстройство желудка после несвежего хот-дога.

— Красить волосы и мазаться кремом, чтобы вернуть этого козла?! Да его с порога пинками спустить надо, а не обратно привораживать! Госпожа Теодора, я, конечно, все понимаю — но… но…

— Стоп, — подняла руку Тео, останавливая поток возмущений. — Во-первых, это не твой муж, а госпожи Фонтель. Ей и решать, что делать. А во-вторых, госпоже Фонтель нужно хотя бы немного поверить в себя. Ну ты же ее слышал. Совершенно обычная женщина, даже в своем роде привлекательная — а говорит о себе так, будто она страшнее крокодила.

— Отбеливающий крем не сделает ее красавицей.

— Отбеливающий крем уберет пятна — у Фонтель на них какая-то нездоровая фиксация. Немного разгладит морщинки, освежит кожу — а остальное сделает фантазия. Поэтому будь так любезен, перестань читать проповедь. И протопи бойлер — мне нужно вымыться.

— Сейчас полдень.

— Вот именно. Спектакль начинается в шесть. До этого времени мне нужно вымыться, сделать прическу и одеться.

— Вы идете в театр?

— Ну должна же я посмотреть на нашу совратительницу во всем блеске.

Платье Теодора выбрала роскошное — глубокого синего цвета, с обильным серебряным шитьем по корсету. Необходимости так одеваться для похода в провинциальный театр не было, но какой смысл держать в шкафу красивую одежду, если хотя бы изредка ее не надевать?

Водевиль с дурацким названием «Мнимая волшебница и чужой муж» был поводом не лучше и не хуже любого другого.

Завив волосы на влажные ленточки, Тео старательно собрала получившиеся локоны в высокий хвост и завернула его в узел так, как это делала Мери — чтобы тугие спиральки локонов стекали на обнаженную шею. Получилось не идеально — но мать твою, это не Гранд Опера.

В уши — серьги с сапфирами, на шею — цепочку с кулоном. И немного духов, чтобы перебить въевшийся в кожу запах горького травяного дыма.

Встав перед зеркалом, Тео с удовольствием оглядела результат. Нет, бодипозитивщики, конечно, правы. Нужно принимать свое тело таким, какое оно есть, нужно любить себя… Но боже мой, как же приятно быть молодой и привлекательной.

Когда у тебя тонкая талия, подтянутая задница и высокая грудь, принимать себя в разы проще.

Когда Теодора вернется в Огасту, единственное, о чем она будет скучать — это молодое, сильное, здоровое тело. Тело, которое не нужно починять и реставрировать, как ретроавтомобиль, тело, не требующее ни диет, ни фитнеса, ни подтяжек.

Можно бороться с дискриминацией по возрасту, с лукизмом, с объективацией… Но молодым быть лучше, чем старым, а красивым быть лучше, чем уродливым. Вот она, грязная правда жизни.

Тряхнув головой, Тео заставила локоны волной прокатиться по шее.

С ума сойти. Внутри всего этого — она. Как в ворованном костюме от «Хьюго Босс». Ужасно — но до чего же здорово!

Прихватив со столика сумочку и перчатки, Тео медленно, осторожно спустилась по лестнице. Сейчас она несла себя бережно, как хрустальную вазу с цветами — и с предвкушением ожидала момента, когда впервые появится на публике. Впрочем… Смотря кого считать публикой.

— Том! — окликнула Тео, остановившись на крыльце. — То-ом!

Растрепанная башка вынырнула из разрастающегося розария.

— Я тут… О-о-о… — по-детски округлив рот, контрактный уставился на Тео, так и не закончив предложение. Его глаза двигались сверху вниз, потом опять вверх и снова вниз, словно сканер по штрих-коду. — Как вы… Госпожа Теодора…

Тео впитывала его откровенный восторг, как губка — воду.

— Я хорошо выгляжу? — для закрепления эффекта Тео крутнулась на цыпочках, как игрушечная балерина.

— Вы… Ну… Да… — сухо сглотнув, Том шагнул прямо через розовые кусты. — Хорошо… Да.

— Спасибо. Я не очень умею делать себе прическу, обычно этим занимались служанки… Не знаю, получилось ли.

— Получилось. Ага… — переступил с ноги на ногу Том. — Вы… очень красивая, госпожа Тео. Очень.

Мило улыбнувшись, Тео взмахнула ресницами, покачивая бедрами, спустилась с крыльца и медленно пошла по дорожке. Спиной она чувствовала взгляд Тома, сопровождающий ее, как луч прожектора.

На ту дуру с сельдереем Том так не пялился. Не то чтобы это волновало Тео — но осознание было приятным.

В театре пахло пылью, несвежей одеждой и табаком. Зрительный зал был еще наполовину пуст. На галерке парочка фермеров громогласно обсуждала виды на урожай оливой, пока их супруги, склонившись друг к другу, что-то стремительно и азартно шептали, постреливая по сторонам взглядами.

Чуть дальше чудовищных размеров мужчина в снежно-белом костюме пытался втиснуться в кресло, — живое воплощение притчи о верблюде и игольном ушке.

В шестом ряду стрекотала, как сорока, госпожа Натта — на этот раз в лиловом платье, украшенном по лифу гирляндой нежно-голубых роз. Увидев Тео, она приветливо замахала рукой.

— Здравствуйте, госпожа Теодора! Вы представляете: мух до сих пор нет!

— Добрый день, госпожа Натта. Я прилагала все усилия, чтобы увеличить длительность заклинания, — как можно громче ответила Тео, воспользовавшись шансом на бесплатную рекламу.

В четвертом ряду задумчиво курил сигариллу высокий тощий господин в соломенной шляпе. Пепел он деликатно стряхивал в бумажный кулечек.

Добравшись до третьего ряда, Тео, подобрав юбку, осторожно двинулась вдоль кресел. Дождавшись, когда она приблизится, мужчина любезно приподнял канотье.