Небрежный купидон

– Это было бы весьма неудобно, поскольку займет много времени и...

– В таком случае, - улыбнулся Мейсон, - поскольку вы носите с собой диктофон, беседуя со свидетелями, вы можете дать мне прослушать записи разговоров.

– О чем вы говорите?
– возмущенно воскликнул Болтон.
– Магнитофонные ленты являются моей собственностью. Я не разрешу никому их слушать.

– Многое ведь зависит от того, - заметил Мейсон, - как вы сформулировали вопросы, использовали ли вы наводящие вопросы, не вкладывали ли собственные идеи в головы тех, кого спрашивали, или вы старались изо всех сил быть беспристрастным.

– Я работаю по-своему. И вы мне не указчик, мистер Мейсон.

– В таком случае, никакого заявления не будет, - пожал плечами адвокат.

– А вот это совсем не умно с вашей стороны, - сказал Болтон.
– Мы проводим совершенно объективное расследование полученного нами сигнала. Существует две возможности: самоубийство и убийство. Ваша клиентка должна быть заинтересована в том, чтобы мы получили правдивую информацию о некоторых фактах.

– Вы помните, - произнес Мейсон, - что я ничего не сказал, как вам следует поступать. И вы не станете учить меня, мистер Болтон. Договорились? Что касается меня, интервью закончилось.

Сельма Ансон начала было что-то говорить, но Мейсон предостерегающе поднял руку.

На щеках Болтона проступил румянец, глаза злобно блеснули.

– Разговор закончен!
– повторил Мейсон.
– Полагаю, вы поняли? Если нет, у вас имеется магнитная запись, чтобы оживить память. Мы же пожелаем вам всего доброго, мистер Болтон.

– Вы не можете меня так нагло прогнать!
– заявил Болтон.

– Почему?

– Потому что я или получу заявление от вашей клиентки, или заставлю ее отказаться отвечать на мои вопросы.

– Она вовсе не отказывается отвечать на ваши вопросы, - ответил Мейсон.
– Это я отказываюсь продолжать нашу беседу в данный момент. Мне необходимо оценить данные, которыми вы располагаете, до того, как я посоветую моей клиентке отвечать на вопросы. Только после этого она ответит, не раньше. Вы поняли меня?

– Это нечестно.

– Я не спрашивал, честно это или нет. Я спросил, понятно ли вам?

– Хорошо, я понял!
– процедил Болтон.

– Благодарю, - улыбнулся Мейсон.
– Больше не смею вас задерживать.

Болтон вскочил со стула, схватил дипломат и сказал:

– Вы будете жалеть об этом до конца дней своих, Мейсон. У меня достаточно доказательств, и я практически готов сделать отчет для компании. Он будет весьма неблагоприятным для вашей клиентки. Ее отказ отвечать на вопросы, отказ объяснить обстоятельства, по-моему, является достаточно красноречивым.

– Какие еще обстоятельства?
– спросил Мейсон.

– Полагаю, - сказал Болтон, - что вам еще не известно, что ваша клиентка покупала мышьяк?

– Покупала мышьяк?
– переспросил Мейсон.
– Вы уверены?

– Конечно, уверен, - заявил Болтон.
– На протяжении некоторого времени она маскировала свои преступные планы, притворяясь, будто увлекается изготовлением чучел птиц. Один из лучших способов сохранить в целости и сохранности птичьи шкурки, чтобы не выпадали перышки, это обработать их мышьяковыми препаратами. В продаже имеется специальное средство, называемое "фетерфермом", которое используется для этой цели. До смерти мужа Сельма Ансон покупала "фетерферм" в больших количествах. Наверно вам будет интересно услышать, что после смерти мужа миссис Ансон, полностью утратила интерес к изготовлению чучел птиц. Во всяком случае, в том месте, где она раньше приобретала "фетерферм", после гибели Вильяма Ансона она не купила ни одной баночки. Возможно, вам угодно это объяснить, мистер Мейсон?

Мейсон посмотрел на Сельму Ансон, у нее дрожали губы. Подойдя к дверям кабинета, адвокат сказал:

– Я это объясню в свое время, - сказал Мейсон, - но не потерплю того, чтобы вы являлись ко мне в кабинет под предлогом сбора информации, а на деле обвиняли мою клиентку.

– Не вам меня учить, как я должен проводить расследование! воскликнул Болтон.

Мейсон широко расправив плечи и встал между Болтоном и Сельмой Ансон.

– Вон!
– сказал он Болтону.

– Вы пожалеете об этом. Я...

– Вон!

– Очень хорошо, - сказал Болтон.
– Ваши поступки убедили меня, что никакого самоубийства нет, что Вильям Ансон был убит и вам это хорошо известно...

– Вон!
– закричал Мейсон и воинственно шагнул вперед.

Болтон поспешно отступил, распахнул двери и вышел из кабинета.

Мейсон закрыл дверь.

Сельма Ансон достала из сумочки носовой платок и расплакалась.

Мейсон посмотрел на Деллу Стрит, поднял телефонную трубку и сказал:

– Я хочу, чтобы нам не мешали ни при каких обстоятельствах, Герти. И мы никого не сможем принять до тех пор, пока я не сообщу.

Адвокат вернулся к своему вращающемуся креслу, уселся и сочувственно произнес:

– Успокойтесь, миссис Ансон. Этот человек специально старался вывести вас из равновесия, чтобы добиться какого-нибудь неосторожного заявления.

– Он разбил мою жизнь, - вздохнула она.

– Все будет хорошо, - успокоил ее Мейсон с сочувствием в голосе.
– Мы не знаем, сколько времени в нашем распоряжении до того момента, как вмешается полиция. Поэтому расскажите про "фетерферм".

– Господи, - сказала она.
– У меня даже в мыслях никогда не было, мистер Мейсон...

– Я понимаю, - сказал Мейсон.
– Болтон подготовил информацию и взорвал бомбу. Именно на это он и рассчитывал... А теперь расскажите решительно все, что вам известно.

– Когда Билл был жив, - сказала она, - он вечно занимался своими делами по продаже недвижимости, разъезжал, с кем-то встречался, а я целыми днями оставалась одна. У нас был прекрасный дом с большим садом, где водилось множество птиц. Сначала я наблюдала за ними в бинокль, а потом ради интереса стала набивать чучела наиболее красивых птиц. Стоило мне заметить необычную птаху, и я принималась за ней охотиться.

– Как?
– поинтересовался Мейсон.

– В пределах города я не могла пользоваться ружьем, но установила в саду множество ловушек, которые действовали безотказно. Если попадались птицы, которые у меня уже были, я их выпускала. Этот человек совершенно прав. Я покупала "фетерферм". Препарат мне рекомендовали в магазине, где я покупала все необходимое для моих занятий.

– Много раз вы покупали "фетерферм"?
– спросил Мейсон.

– Я не считала. Несколько раз.

– А после смерти вашего мужа?