Нецарская охота

– В смысле?

– Нервным он каким-то стал, раздражительным. Операции почему-то старался больше лично не проводить – сказал, что руки у него начали дрожать. Ушел на пенсию, хотя до аварии этого не планировал, твердил, что его прямо из операционной на кладбище повезут! Ну и на пенсии, скорее, не жил, а просто доживал. Вскоре умер, хотя на здоровье никогда раньше не жаловался. И все – после того дня!

– Раз уж мы заговорили о домыслах… Может, они у вас имеются и по поводу причин такого его поведения? – поинтересовался Марк.

– Я в настоящее время не только оперирую. Я заведую отделением. И зная специфику этой работы, я теперь оцениваю тот день иначе… Да и думал я об этом часто, что тут скрывать. Даже с учетом того, что времена тогда были другие, есть вещи, которые… ну, даже на уровне домыслов они – неправильные. И если мои догадки верны, дальнейшее поведение Евгения Михайловича становится вполне понятным.

Вика вдруг почувствовала, что у нее быстро-быстро забилось сердце. Оно словно ощутило: вот – это то самое! То, что они искали! Демиденко может сколько угодно говорить, что это его домыслы, но он в них верит, и это – правда.

– Дети были в тяжелом состоянии, – продолжил врач. – Пострадали они очень серьезно, да вы это и без меня знаете. Вашу операцию я, как это ни странно, хорошо помню. Она была одной из самых простых – извлечь железку и осторожно сшить вам шейку, самая большая опасность заключалась даже не в травме, а в сильной кровопотере. А вот для остальных… порою требовалась срочная трансплантация. И все это… было сделано. В один день – сразу нескольким детям.

– И… что? – спросила Вика, понимая краем сознания, что вопрос ее прозвучал совсем уж глупо.

– А то, что это даже в наши времена выполнить практически нереально, – отозвался хирург. – А в советские годы, без какой-либо подготовки… Евгений Михайлович раздобыл все: и кровь, и органы. Вопрос: где?

* * *

Он смотрел на Вику, потерянную и испуганную, и очень хотел ее утешить. И потому, что она действительно боялась, и потому, что позволила ему увидеть ее страх. Слова вряд ли помогли бы ей, но Марк все равно попытался ее подбодрить:

– Не волнуйся… прорвемся!

– Не говори так, – устало улыбнулась девушка. – То, что ты для меня делаешь, – это замечательно. Но когда ты произносишь такую банальщину… ты портишь все.

– Даже если я верю в эту банальщину?

– Даже в этом случае.

Он не обиделся. Марк прекрасно понимал, что она имеет в виду.

Разговор с Артуром Демиденко должен был внести в дело какую-то ясность, но оправдались их надежды не до конца. Сложно было бы назвать информацию, полученную ими, таким уж большим достижением. Да, хирург что-то подозревал, врач Столяров, возможно, пошел на серьезные нарушения, чтобы спасти пострадавших детей. Но в чем именно состояли те нарушения, кто о них помнит – этого Демиденко не знал.

– Я ведь и не представляла себе, что мы с Ритой были знакомы, – задумчиво проговорила Вика. – Нас представили друг другу, когда я устроилась в агентство на работу. И не было у меня никакого ощущения дежавю или чего-то подобного! Менеджер, и все. А мы, оказывается, вместе с ней были в том автобусе!

– И что? Если ты думаешь, что это имеет какое-то особое, сверхъестественное значение, то зря. Прошло двадцать лет, да и потом, она старше тебя. Вы в том лагере были в разных группах, старшие с младшими не очень-то активно общаются. Вы друг друга и тогда не знали, и сейчас не вспомнили.

– Да… И не узнали бы, что встречались… Она так и не узнала…

Вика, надо отдать ей должное, держала себя в руках, но Марк чувствовал: силы ее на пределе. Сколько времени она не спала толком – можно было только догадываться. Говорила редко, по два-три слова всего, думала о чем-то своем, уставившись прямо перед собой, а если ловила на себе его взгляд, пыталась улыбаться. Это лишь усиливало желание Марка помочь ей. Не потому, что она – слабая и сама не справится, а потому, что он не хотел, чтобы она справлялась с этим в одиночку. Но как можно повлиять на ситуацию – он не представлял. Недавно он думал, что за убийствами женщин стоит Игнат со товарищи, и ему было легче. Это были жестокие преступления, однако в них чувствовался банальный практический расчет. Организовать убийство – получить деньги. По-своему все понятно и даже предсказуемо.

В том, с чем они столкнулись теперь, подобной логики не было – да вообще никакой не было! Марк терялся в догадках. Кто мог затеять всю эту резню двадцать лет спустя? Кто-то из родственников детей, которых спасти не удалось? Выживший, пострадавший тогда больше других? Или, быть может, члены семьи ребенка, которого сделали нелегальным донором, чтобы спасти «золотых» элитных деток?

Демиденко об этом ничего не знал, Столяров давно умер, спросить не у кого. Да и потом, к чему вообще эта месть – выросшим детям, жертвам аварии, которые ни за что не отвечали? Двадцать лет спустя… Должна быть причина! Но можно ли угадать мотивы этого типа, разделывающего, словно мясник, людей?

Марк свои логические психологические способности оценивал весьма здраво, он осознавал, что самостоятельно в этом деле не разберется. Помнил он и о том, кто первым предупредил его об «охотничьей собаке». И это случилось еще тогда, когда он подозревал Игната! Если тот человек оказался прав один раз, может, он разберется в поведении и этого психа и опять скажет что-то важное…

Надежда эта явно была безумной, но другого выхода не было. Вот только пройти через это он хотел в одиночку, делиться этой идеей с Викой ему было почему-то стыдно – вдруг она его за сумасшедшего примет?

– Тебе надо отдохнуть, – мягко сказал он.

– Америку ты не открыл.

– Я не просто так тебе это говорю, а чтобы ты спать пошла. Хотя бы приляг… Даже если ты не уснешь, тело немного отдохнет.

– Тело у меня как раз и не перенапрягается совсем, у меня голова гудит, так, будто этот маньяк уже чем-то меня ударил, – вздохнула Вика. – Но ты прав, немец. Если что – я у себя.

– Я попозже зайду к тебе…

Они остановились в небольшой гостинице Красноармейска, приглашать их переночевать в его доме Демиденко не стал. На том, чтобы взять два одноместных номера, настояла Вика, и эта ее настойчивость больно кольнула самолюбие Марка. После всего, что уже было, что он сделал, она так себя ведет! Однако он не возразил ей. Вике сейчас очень тяжело, пусть побудет одна, если хочет…

И вот – оказалось, что ее идея и ему на руку. Потому что для выполнения своего нового замысла Марк нуждался в одиночестве.

Как только девушка покинула его номер, он достал из сумки ноутбук. Компьютер включился, и через пару минут исправно загрузился скайп. Нажимая на вызов контакта, Марк ожидал получить ответ от Хельги, гувернантки, присматривающей за его домом. Но вместо нее на экране появилось именно то лицо, которое он так хотел увидеть.

– Ты?! – поразился мужчина. – А Хельга? У нее… все в порядке?