Нечаянное счастье

– Давид мужчина, а вы кормите его едой для младенцев, - всё больше распалялась Лотта, гневно тыча в перепуганную Эстер своим тоненьким пальчиком.
– Откуда, по-вашему, он должен черпать силы для выздоровления? Мясо - вот что вернёт Давиду силы и здоровье, а не эта липкая гадость.

Потом она случайно взглянула на мужа, который всё это время смотрел на неё с лёгкой усмешкой, и внезапно замолчала, смутившись. Но не отступила, а сама положила на тарелку Давида мясные шарики и небольшую горку салата из свежих овощей. На гарнир предлагались отварные клубни перуната - аналога земного картофеля, но прежде, чем его добавить, Лотта вопросительно посмотрела на Давида, а получив его согласие, положила на тарелку несколько штук, обильно полив их ароматным соусом.

Потом повернулась к Эстер, всё ещё пребывающей в шоке от её нападок, и сказала:

– Прошу прощения, кажется, я была излишне резкой.

Экономка кивнула, глядя на то, с каким удовольствием Давид приступил к еде. У хозяина в последние месяцы совсем не было аппетита, поэтому он так сильно похудел. А может быть, новая хозяйка права, и не стоило слепо доверять советам лекаря? В голове Эстер поселились сомнения и страх, что причиной затянувшейся болезни Давида могла стать она сама.

Маленькая ладошка опустилась на её подрагивающие пальцы.

– Всё наладится, - в голосе Лотты звучало сочувствие.
– Не вините себя и не держите на меня зла. Давайте лучше приступим к трапезе, пока всё не остыло, не зря же мы так долго трудились.

Тут девушка лучезарно улыбнулась и Эстер не смогла сдержать ответной улыбки. Мир за столом был восстановлен. Ужин прошёл в тёплой атмосфере, которая ещё долго согревала сердце Давида и дарила робкую надежду на то, что всё ещё может быть хорошо.

Глава 15

Весь вечер Лотта старательно сохраняла на лице приветливое выражение, хотя внутри у неё всё кипело от негодования. Мало того, что эта глупая курица Эстер чуть не уморила Давида голодом, так она ещё посмела упорствовать в своём заблуждении и притащила несчастному больному мужчине тарелку с какой-то склизкой мерзостью, один вид которой внушал отвращение и вызывал рвотные позывы.

А ведь часом ранее на кухне эта женщина лила такие горькие слёзы, что трудно было не поверить в то, что она действительно переживает за хозяина всей душой. Видя, как терзается Эстер, Лотта даже прониклась к ней сочувствием. Как могла, постаралась её успокоить, заверив, что вскоре всё изменится к лучшему. Не хотелось думать о том, что экономка намеренно доводила больного до истощения. Любые обвинения в её адрес не имели никакого смысла, потому что не были подкреплены доказательствами.

Неплохо было бы переговорить с лекарем, может быть, тогда хоть что-то прояснится. Хотя, чего ожидать от местной медицины? Хорошо ещё, что не стали пускать больному кровь, как это сделали бы пару сотен лет назад в её мире, когда в моде были кровопускания. В таком случае Давида уже не было бы в живых.

Лотта старалась не смотреть на то, как Давид с трудом сдерживается, чтобы не наброситься на еду. Аккуратно отправляет в рот маленькие кусочки, подолгу смакуя на языке давно позабытый вкус мяса. Кажется, не одна она испытывала в этот момент чувство сострадания к мужчине, доведённому до полного истощения. Эстер выглядела совершенно подавленной. Смотрела на Давида глазами побитой собаки и всё порывалась что-то ему сказать, но слова застревали у неё в горле. Тогда экономка хваталась рукой за ворот платья и шумно сглатывала застывший в горле ком. Еда на её тарелке так и осталась нетронутой.

Однако, не смотря ни на что, вечер удался. Правда, Давид не смог оставаться с ними дольше получаса, но определённо, он был счастлив, когда покидал их тёплую компанию. Райвен проявил такт и помог Давиду с трудом, но зато на своих ногах дойти до дверей столовой. И только выйдя в коридор, подхватил его на руки, понимая, что подъём на второй этаж является для больного непосильной задачей.

Лотта сидела так, что прекрасно всё видела. И, тем не менее, она задумчиво улыбалась, глядя вслед удаляющимся мужчинам. Каролина, сидевшая спиной к двери, посмотрела на неё вопросительно, но подруга только пожала плечами, не желая делиться с присутствующими своими мыслями.

Вскоре и Сайос, поблагодарив хозяйку за приглашение на ужин, отправился спать. За весь вечер он произнёс не более десятка слов. То ли не знал, о чём следует говорить, то ли присматривался к новым обитателям поместья. В основном говорила Лотта, втягивая всех в беседу, задавая наводящие вопросы и подбадривая мягкой улыбкой. Райвен с удовольствием наблюдал за женой, впервые примерившей на себя роль хозяйки дома, и не мешал ей наслаждаться своим новым положением.

Зато когда они остались в спальне одни, он не удержался от вопроса:

– Скажи, Лотта, что означают те слова, что ты произнесла в адрес лекаря? Никогда не слышал ничего подобного и должен признаться, слегка шокирован. Это ведь какие-то ругательства? Я правильно понял? Неужели этому учат в приюте юных девушек?

Сам того не ведая, Райвен подсказал Лотте нужный ответ. Она корила себя за то, что не сдержалась и использовала словечки из другого мира, после чего весь вечер опасалась неудобных вопросов. А тут муж оказался настолько милым, что сам нашёл для себя приемлемое объяснение, ей даже выдумывать ничего не пришлось.

– Как ты мог такое подумать, Райвен?
– Лотта погрозила мужу пальчиком.
– Разве ты не знаешь, что воспитанницам приюта не пристало грубо выражаться?

Потом она хитро улыбнулась и, обхватив мужа за шею обеими руками,

прошептала ему на ухо:

– Но ведь нам никто не запрещал придумывать новые, никому не известные слова, чтобы использовать их в тех случаях, когда не хватает приличных слов.

Райвен откинул голову назад и рассмеялся, подхватил жену под колени, поднял вверх и закружил по комнате, после чего они вместе рухнули на застеленную постель, задыхаясь от переполняющей их радости. Некоторое время полежали с закрытыми глазами, стараясь унять головокружение, а потом, снова потянулись друг другу в объятия, возбуждаясь от одной только мысли, что это самая первая ночь в их собственном доме.

* * *

На следующее утро Лотта первым делом переговорила с Райвеном о Давиде. Она хотела вытащить больного из заточения. В принципе муж ничего не имел против этой идеи и даже готов был помочь, понимая, что без сильных мужских рук тут не обойтись. Но всё же напомнил жене о том, что Давид должен сам принять это решение.

– Он не ребёнок и не игрушка, а взрослый самостоятельный мужчина, - сказал Райвен, объясняя свою позицию.

На что Лотта только возмущённо фыркнула и ответила:

– Много он нарешал, этот взрослый мужчина. Мы все вчера видели, во что вылилась его самостоятельность. Он чуть было не лишил себя жизни.

– Ну хорошо, - Райвену ничего не оставалось, как признать её правоту, - и что ты предлагаешь?

Лотта просияла. Она ещё вчера всё обдумала, но день выдался слишком насыщенным, хотелось его поскорее закончить. Зато с утра пораньше ничто не мешало ей приступить к выполнению задуманного плана.

Первым делом надо было переселить Давида на первый этаж. Спален там не было, зато были четыре комнаты для слуг, расположенных в ряд. Если снести перегородки между ними, то получится довольно просторная и светлая комната.