Нечто подобное

— Яд, — прервал его Конгротян.

— Извините? — Джадд быстро приставил ладонь к уху.

— Я не буду принимать снадобье; это часть тщательно разработанного плана убить меня. — Конгротян нисколько не сомневался в собственных словах. Он все понял, как только Джадд приехал с официальным дипломатом из АО «Химия».

— Вовсе нет, — сказал Джадд, резко взглянув на Пемброука. — Я вас уверяю, мы пытаемся вам помочь. Такова наша работа — помогать вам, сэр.

— Поэтому вы меня похитили? — спросил Конгротян.

— Я вас не похищал, — осторожно сказал Джадд. — А что касается…

— Вы все работаете вместе, — сказал Конгротян. И у него был на это ответ, он готовился к нужному моменту. Сконцентрировав свои психокинетические способности, он поднял обе руки и направил всю свою силу на Мерилла Джадда.

Психохимик поднялся с пола, покачался в воздухе, все еще держа в руке свой дипломат АО «Химия»; он, открыв рот, уставился на Конгротяна й Пемброука. С выпученными глазами он пытался что-то сказать, и тогда Конгротян изо всей силы ударил его о закрытую дверь комнаты. Дверь деревянная, но полая внутри расщепилась, когда Джадд ударился о нее и промчался сквозь нее; затем он исчез из виду вовсе. В комнате с Конгротяном остались Пемброук и охранник из НП.

Откашлявшись, Уайлдер Пемброук хрипло сказал:

— Может, мы посмотрим, не сильно ли он ударился? — направившись к сломанной двери, он добавил через плечо: — Я могу предположить, что АО «Химия» будет в какой-то степени расстроена этим. Мягко говоря.

— К черту АО «Химия», — сказал Конгротян. — Мне нужен мой доктор; я не доверяю никому, кого вы сюда привозите. Как я могу знать, действительно ли он из АО «Химия»? Может, он самозванец?

— В любом случае, — сказал Пемброук, — вам едва ли следует волноваться о нем сейчас. — Он осторожно открыл то, что осталось от дверей.

— Он на самом деле был из АО «Химия»? — спросил Конгротян, следуя за ним по коридору.

— Вы сами разговаривали с ним по телефону; именно вы втянули его в это. — Пемброук казался злым и раздраженным теперь, когда он рыскал по коридору в поисках следов Джадда. — Где он? — требовательно спросил он. — Что, во имя Господа, вы с ним сделали, Конгротян?

— Я послал его вниз, в подземную прачечную. С ним все в порядке, — сказал с облегчением Конгротян.

— Вы знаете, в чем заключается принцип фон Лессингера? — спросил его Пемброук, пристально глядя на него.

— Конечно.

— Как член руководства НП я имею доступ к аппарату фон Лессингера, — сказал Пемброук. — Вы хотите знать, кого следующего вы выведете из строя при помощи психокинетических способностей?

— Нет.

— Знание послужит на пользу, потому что вы, может, захотите остановиться. Это будет действие, о котором вам придется сожалеть.

— Кто этот человек? — спросил тогда Конгротян.

— Николь, — ответил Пемброук. — Вы можете мне кое-что сказать, если хотите. Какая практическая теория удерживала вас до нынешнего дня от использования вашего таланта в политических целях?

— В политических? — повторил Конгротян. Он не понимал, каким образом употребил его сейчас в политических целях.

— Политика, — сказал Пемброук, — если я могу вам напомнить, — это умение заставить других делать то, что вы хотите, и если необходимо, то силой. Ваше применение психокинеза только что было довольно неожиданным в своей прямоте… но тем не менее это — политический акт.

Конгротян заметил:

— Я всегда чувствовал, что использовать его против людей — неправильно.

— Но сейчас…

— Сейчас, — отрезал Конгротян, — ситуация другая. Я пленник: все против меня. Например, вы против меня. Возможно, мне придется использовать его против вас.

— Пожалуйста, не надо, — сказал Пемброук. Он скованно улыбнулся. — Я просто служащий государственного учреждения, который за зарплату исполняет свою работу.

— Вы гораздо больше, чем это, — сказал Конгротян. — Мне было бы интересно узнать, как я собираюсь использовать свой талант против Николь. — Он не мог себе этого представить: слишком уж благоговел перед ней. Слишком.

Пемброук сказал:

— Почему бы нам не подождать? Тогда и увидим.

— Мне кажется очень странным, — сказал Конгротян, — что вы беспокоитесь и утруждаете себя работой с аппаратом фон Лессингера просто для того, чтобы узнать что-то про меня. В конце концов, я совершенно бесполезен, я отщепенец. Урод, которому никогда не следовало бы рождаться.

— Вашими устами говорит болезнь, — сказал Пемброук. И где-то в глубине души вы догадываетесь, только боитесь себе сознаться.

— Но вы должны признать, — настаивал Конгротян, — что непривычно использовать аппарат фон Лессингера так, как вы это сделали. Какова ваша цель?

Ваша истинная цель, подумал он.

— Моя задача — защитить Николь. Естественно, поскольку вы скоро будете предпринимать резкие выпады в ее сторону…

— Я думаю, вы лжете, — прервал его Конгротян. — Я никогда бы не мог сделать ничего подобного. Не по отношению к Николь.

Уайлдер Пемброук поднял бровь. Затем он повернулся и нажал кнопку лифта, чтобы спуститься вниз в поисках психохимика из АО «Химия».

— Что вам нужно? — спросил Конгротян. Он очень подозрительно относился к людям из НП, так было всегда и так будет, и особенно с тех пор, как национальная полиция появилась в притоне драндулетов и схватила его. А этот человек вызывал у него еще большие подозрения и опасения, хотя он и не понимал почему.

— Я просто делаю свою работу, — повторил Пемброук.

И все же по каким-то необъяснимым причинам Конгротян ему не верил.

— Как вы теперь собираетесь лечиться? — спросил его Пемброук, когда двери лифта открылись. — Поскольку бы вывели из строя человека из АО «Химия»? — Он вошел в лифт, приглашая Конгротяна последовать за ним.

— При помощи моего собственного доктора. Эгон Саперс все же может меня вылечить.

— Вы хотите его видеть? Это можно устроить.

— Да, — живо ответил Конгротян. — И как можно быстрее. Он один во всем мире на моей стороне.

— Я мог бы сам вас туда отвезти, — проговорил Пемброук с задумчивым выражением на непроницаемом, хмуром лице. — Если бы счел нужным… но я не совсем уверен…

— Если вы этого не сделаете, — сказал Конгротян, — я вас подниму здесь, а опущу в Потомаке.