Недалеко от Земли
Шрифт:
– Что же они до конца не раскрыли термин? – укоризненно сказал Елютин. – Чтоб им! Упростили бы нам работу…
– Они приберегли открытие для себя, – усмехнулся Доктор. – А что? Имеют право.
– Товарищи ученые! – напомнил о себе долго молчавший Дейнеко. – Но ракеты-то американцы взорвали. И никуда они не вернулись.
– Вот! – Трубников поднял палец. – Второй коренной вопрос вставшей перед нами проблемы. Устами младенца… – он с одобрением взглянул на начальника площадки и быстро добавил персонально для него. – Возраст здесь ни при чем. Это, скорее, признание независимости твоего мышления, Сева, – увидев, что Дейнеко и не думает обижаться, а даже польщен, он продолжил. – Ответ прямо-таки напрашивается после сегодняшнего эксперимента. Сфера не пропускает ничего живого!
– Да, – сказал Клюев. – У меня тоже появилось такое ощущение, Тимур Богданыч.
– В какой момент? – Доктор насторожился.
– Уже здесь, – Максим, склонив коротко стриженую голову набок, казалось, прислушивался к самому себе. – В процессе разговора.
– А у тебя, Олег? – Трубников уперся взглядом в Варчука. – К чему взывает твой внутренний голос?
– Аналогично, – ответил тот. – Двух мнений быть не может.
– Стало быть, Сфера – искусственное сооружение? – Елютин, похоже, не на шутку расстроился. – И ее появление означает начало блокады?.. Но почему?!
– Ты знаешь ответ на этот вопрос, – жестко сказал Доктор. – Потому что мы попытались переступить порог, за которым начинаются иные миры. Впрочем, – его напряженное лицо несколько разгладилось, – не
– Тимур Богданыч, – Дейнеко опять проявил инициативу, – а с катером-то что?
– «Приму» – на испытательные стенды. Пусть тщательно протестируют все бортовое оборудование и погоняют ее в различных режимах. О результатах докладывать немедленно.
– Есть, – сказал Дейнеко. – Не извольте беспокоиться.
– У меня всё, – Трубников начал подниматься из-за стола, и следом за ним задвигались остальные. – Борис, не забудь диск. Но сначала скопируй. Оригинал – мне, копию – Вознесенскому.
«Что-то здесь не так, – думал Доктор, рассеянно глядя в иллюминатор на расстилавшиеся внизу облака. Военный транспортник уже набрал потолок высоты и лег на обратный курс. – Как-то мы лихо расставили всё по своим местам, а картинка не складывается. Нет впечатления истины. Нет удовлетворения от получившегося. Наоборот, сплошное фырканье в душе. Взять хотя бы этот самый „эффект зеркального отражения“. С чего это я решил, что рикошет идет по полной траектории маршрута? Какой, к лешему, маршрут, если имеется в виду внепространственный переход! Там, что, есть маршруты? Стоп! – остановил он сам себя. – Почему вдруг внепространственный? Теория говорит о том, что никуда корабль, оснащенный ви-генератором, не выпадает. Он просто превращается в полевой пакет информации в точке старта и тут же восстанавливается до первоначального вида в точке финиша. Всё происходит внутри континуума, а не за его пределами, только на более высоком уровне взаимодействий. Тогда почему, как назойливая муха, все время возникает это слово „внепространственный“? Куда девается ПП в момент прыжка? Что с ним в это время, пусть ничтожно короткое, которое и мгновением-то назвать нельзя, происходит? Теория говорит… Да мало ли о чем вещает теория! Ее создал человек. Несомненно, поднявшийся над многими старыми представлениями, но все-таки человек. Он выразил всеми доступными ему средствами то, что возникло у него в голове. А насколько адекватны эти понятия тому, что есть на самом деле? Ведь информация до сих пор – понятие неопределенное. Сплошные потемки!.. Ну, хорошо… Мы просмотрели информацию, снятую со сканера. Он же ви-локатор, пеленгующий объекты, интересующие оператора. Что увидели? Только то, что запрограммировали сами. У камня – один сигнал, у компьютера – другой, у человека – третий, у работающего двигателя – четвертый, у установки связи – пятый и так далее, насколько хватит объема памяти у чипа сканера, преобразующего засеченный информационный пакет в изображение на экране, удобное для восприятия человека. Мы видели ПП у радужной поверхности Сферы, а в следующий момент он оказался у Базы. Что происходит между? Может быть, сканер и отслеживает весь путь объекта, но мы не научили его показывать нам это. Потому что сами не знаем, как это сформулировать. Кстати! А почему отключается ви-связь в момент перехода? Кто-то сказал: „Сопутствующее явление“, на том и успокоились. А на самом деле? Ух, сколько еще вопросов! Способен ли человеческий разум сформулировать то, чего он, возможно, понять не в состоянии? По причине отсутствия необходимых естественных рецепторов обратной связи с внешним миром. Ну, не заложила природа! А если заложила, но не было причин для их использования? Пока не было. Если ПП во время прыжка все-таки выпадает из нашего трехмерного пространства и переходит в N-мерный континуум? Что происходит с человеческим сознанием? Обретает ли оно под воздействием таких невозможных для него условий какие-то новые умения? А может, условия как раз возможные и благоприятные, как раз те самые, к которым человек стремился в процессе своего эволюционного развития? – Доктор перевел взгляд на дремлющих в другом конце салона Клюева и Варчука. Ничего в их облике и поведении не наводило на подобные мысли. – Да полно! Не похожи эти ребята на сверхлюдей, тем более на существ каких-либо более высоких порядков, венец формирования земной цивилизации, – он внутренне поежился от собственных мыслей. – А какими я себе их представляю? Скульптурными гигантами со светлым челом и глазами, отражающими всё многообразие Мироздания? Вполне возможно, что обычное человеческое тело всего лишь одна из форм их существования. Почему бы нет? Привычно и удобно. Здесь. А в иных мирах нечто совершенно другое. Тогда при чем тут Сфера? Для чего она? Какие цели преследовали те, кто ее воздвиг? Слишком непохожа она на естественное образование. Или это опять чисто человеческое восприятие?»
Мысли Доктора ушли на новый виток.
Тимур Богданович Трубников ошибся. Варчук и Клюев отнюдь не дремали. Каждый из них был занят собственными переживаниями. Максим полулежал в кресле и обдумывал сложившуюся ситуацию. Казалось бы, до сих пор всё в жизни происходило так, как ему хотелось. За неполных двадцать девять лет он успел увидеть сверху пол-России, особенно после блестящего окончания летного училища. Отличнику-выпускнику предоставили право выбора, что само по себе являлось событием из ряда вон, во-первых, потому, что заявок на специалистов было много, а во-вторых, начальник училища всегда определял сам, куда именно следует направить того или иного новоиспеченного пилота. Ну, может, и не совсем сам, а по указанию свыше. Или как там вообще у них делается. Но факт оставался фактом. И он выбрал работу испытателя на одном из крупных авиастроительных объединений. О чем, собственно, еще ни разу не пожалел. Ему нравилось укрощать строптивые машины. Он выжимал из них все, на что они были способны. И они из него. В общем, отвечали ему взаимностью. А год назад его неожиданно перевели на новую площадку предприятия – в Капустин Яр. И началась совсем другая история – освоение и доводка космического катера «Прима». Тренировки, изучение нового бортового оборудования, обкатка на стендах. А ведь он в свое время подавал заявку на участие в программе ПП, но ее отклонили, сославшись на какие-то совершенно невнятные причины. Выходит, что и здесь ему повезло больше других. Пока на орбите строили Базу и гоняли туда-сюда прототип, на Земле уже рождался корабль второго поколения. И испытывать это чудо доверили ему, Максу. Он первым из людей совершил посадку на обратной стороне Луны. Правда, никто, кроме его ближайшего окружения, об этом не знал, но ему-то было плевать. Он радовался как ребенок, получивший новую игрушку. Был окрылен и счастлив. Особенно сегодня, когда они с Олегом прыгнули аж на двести девять астрономических единиц, практически в межзвездное пространство. Если б не эта дурацкая Сфера… И вдруг такой облом! Какой-то Институт психофизики. Зачем? И насколько? Такие прогулки никак не входили в его ближайшие планы… Впрочем, начальству виднее. Значит, придумали какую-нибудь очередную проверку их состояния после выхода в дальний космос. Не ровен час, ребята заразу подхватили или, не дай Бог, облучились чем. Как самочувствие, испытатели? А-а-ат-лич-ное, ваше вскбл-а-ародие! Мысли Максима, до этого перескакивавшие одна через другую, вдруг резко затормозились. Как будто их кто-то выключил. Ощущение было именно таким. В голове образовалась зияющая пустота, в следующий миг взорвавшаяся калейдоскопом ярких картин. Вспышка!.. Пауза… Он видит незнакомое светлое помещение, уставленное блоками аппаратуры.
Двоих людей в салатном хирургическом облачении, склоняющихся над странного вида пультом. «Как он?» – спрашивает один из них. «Сам посмотри, – тут же растерянно откликается другой. – У меня такое чувство, что его здесь нет. Полное отсутствие реакции на внешние раздражители…» Резкий свет, бьющий прямо в глаза. «Макс, так нельзя, отрегулируй зрение». Да, действительно, уже лучше. Сияющий шар голубого солнца, висящий, кажется, прямо перед ним. «Гляди правее». Ага, вот она – оранжевая планетка, одетая в нежный туман атмосферы. «Нам туда…» Серая бесконечная пелена. Больше никаких ощущений. Тела нет. Ничего нет, кроме пронизывающего всё непонятно чего. Это он?.. Где?.. Всюду?.. Бескрайний океан. Бирюзовая волна лениво накатывает на песчаную отмель, оставляя мокрый шипящий след. Над кромкой воды появляется краешек второго солнца, значит, наступает час двойных теней… Изумрудная лужайка с мягкой шелковистой травой. Кажется, она называется мурава? На траве сидят, лежат, играют дети. Возраст – семь-восемь лет. Свежий, напоённый неведомыми ароматами воздух звенит их веселыми голосами. Он делает шаг. Гомон мгновенно стихает, и дети замирают, кто где был, сев прямо, со скрещенными ногами и ладонями, лежащими на коленях. На этом сочно-зеленом ковре они похожи на только что распустившиеся, тянущиеся к солнцу цветы. А солнце здесь перламутровое. Веснушчатый мальчик с короткой соломенной челкой подходит к нему. В глазах – уважение, хотя и пляшут чертенята.– Мы слушаем тебя, Учитель, – говорит ребенок и склоняется в коротком поклоне…
«Они ввели ему препарат (сложная химическая формула)...»
«Да. Интересный случай. Локальное нарушение причинно-следственного закона…»
«…пошел вверх по своей мировой линии. Видит будущее».
Вспышка. Вспышка. Вспышка! Темнота… Светлеет… Сумерки. Шумит ветер в кронах деревьев. Гос-с-споди-и-и! Как бол-л-ь-но-то… Качающийся у горла окровавленный кончик шпаги. Над ним возвышается черная фигура в широкополой шляпе. Деталей не разглядеть, только зло блестят глаза. Низкий свистящий шопот: «Жив еще, щенок!» И хриплый равнодушный голос откуда-то сбоку: «Кончай с ним, Филидор. Пора уходить…» Пауза… Высокая скала, поросшая мхом. На вершине что-то слепяще отблескивает, когда солнце показывается из-за облаков. Ему надо преодолеть эту почти вертикальную стену… И как можно быстрее, пусть даже оставляя на шершавом камне клочья кожи и кровавые пятна. Потому что погоня неумолимо приближается. Он затылком чует ее обжигающий хрип. А наверху – жизнь… Провал… Дыхание сбивается. Как в холодный омут головой. Вспышка!.. Действительно омут. Вернее, полынья. Он, оскальзываясь на льду, пытается обогнуть ее справа. Слева нельзя – там уже темные фигурки бегут по заметаемой поземкой замерзшей поверхности реки. Дурак! Так бездарно упустить время! Вот тебе и глушь, и безлюдье. Если бы… Громкий треск, ноги теряют опору, и он проваливается с головой в жуткую черную воду. Тьма…
«…фрагменты генетической памяти…»
«…досталось же его предкам…»
«…накопление опыта выживаемости, ключевые моменты…»
У-ф-ф! Только кошмаров ему не хватало! С чего бы? Никогда раньше такого не случалось. И шопот этот странный. Откуда? Да ниоткуда! Сам собой возникает… Максим осторожно приподнял веки, ровно настолько, чтобы стало хоть что-то видно, но, вместе с тем, незаметно для окружающих, и скосил глаза на соседа. Варчук и не думал ничего нашептывать, вся его поза выражала умиротворенную расслабленность, а голова так вовсе повернута в другую от Клюева сторону. Не было ему никакого дела до пилота, располагавшегося рядом. Он пытался осознать, что происходит с ним самим. Сначала сквозь невнятные и досадливые мысли о том, что полет в Петербург весьма некстати и откладывает на неопределенное время то, что он собирался проверить сразу же после возвращения, пробилась еще одна: «Способен ли человеческий разум сформулировать то, чего он, возможно, понять не в состоянии?» В следующий момент Олег сообразил, что это не его мысль. Не было у нее ни предыдущей логической цепочки, ни каких-либо оснований для возникновения. Вообще он размышлял совсем на другую тему, и внезапно проявившийся вопрос сбил его с толку. Правда, заставил насторожиться. Прикинув, что такая отчетливо оформленная мысль не может всплыть сама по себе, Олег попытался найти ее исток, попутно перебирая варианты и отсеивая всё лишнее. Он не был бы учеником Вознесенского, если бы в результате не пришел к выводу: «Информация – внешняя, и я ухитрился словить ее безо всякой аппаратуры. А это может означать только одно – начинает сказываться влияние Сферы. Выходит, в истерике американцев и торопливости нашего начальства есть резон». И тут как будто прорвало плотину, и Варчук перестал понимать, где его представления, а где не его. «…если ПП во время прыжка все-таки выпадает из нашего трехмерного пространства и переходит в N-мерный континуум? Тавтология. Трехмерье – частный случай, если случай вообще. Наше восприятие мира несовершенно. Что происходит с человеческим сознанием? Обретает ли оно под воздействием таких невозможных для него условий какие-то новые умения? Ну, теперь-то проверено на себе. Жаль, что механизм непонятен. Та еще будет работка! А условия вполне… Да полно! Непохожи ребята на сверхлюдей… Оп-п-ля! Да ведь я знаю, кто это. Трубников, собственной персоной. Ай да я! Интересно, а он меня слышит? Нет, не так. Я же не подслушиваю его мысли. Получается, что я думаю так же, как и он. А он думает, как я? Объединенный мозг двух разных людей. Или единый информационный блок?.. Ни то и ни другое. Всего лишь резонанс… Вот как?! Всего лишь…»
Варчук открыл глаза и исподтишка бросил взгляд на Трубникова. Доктор смотрел в иллюминатор. Его лицо ничего не выражало.
Редфорд был чернее тучи. Он сейчас сидел за директорским столом, а Штейнберг примостился в гостевом кресле, всеми силами демонстрируя вторичность своего присутствия. Новоявленный главнокомандующий с трудом дождался, пока участники неудачного штурма Сферы не рассядутся на предложенные им места, но потом раздражение все-таки выплеснулось наружу. И окатило оно не притихших в предчувствии неминуемого разноса летчиков, как, скорее всего, и следовало бы, а державшихся индифферентно Мартина и Эша.
– Что вы теперь скажете, голуби мои? – в интонации полковника смешались зловещая снисходительность, сарказм пополам с вымученной иронией и чувство неоспоримого превосходства. Вот ведь как, твердил же я вам, высоколобым, о реальности угрозы, а вы всё отнекивались, да приводили свои, несерьезные для военного человека, доводы. И кто, в результате, оказался прав?
– Нам удалось получить новую информацию, – Эш блеснул стеклами очков. – Сфера непреодолима для человека, но прозрачна для всего остального. По крайней мере, ракеты ее прошли. Не так уж мало, согласитесь.
– И как будем распоряжаться столь великим открытием?
– Если принимать во внимание вашу доктрину, мистер Редфорд, – подчеркнуто вежливо произнес Эш, – то выстраивается следующая модель стратегии. Первый шаг – отправка беспилотного автоматического ПП в режиме прокола за пределы Сферы. Разумеется, запрограммированного на последующее возвращение к Базе, потому что связь во время прыжка отключается. В случае удачного завершения эксперимента мы делаем второй шаг – развертываем за Сферой сеть боевых спутников с системой опознавания «свой-чужой» на направлениях наиболее вероятного появления противника. В этом нам помогут астрофизики, – Эш покосился на Мартина, вероятно, желая получить одобрение, но не получил. – Третий шаг – создание военных станций за орбитой Плутона. Для контроля за внешней сетью и образования второго пояса безопасности. Таким образом, мы сможем максимально защитить себя от возможного вторжения извне. Ну, а дальше, – он пожал плечами, – останется только одна задача: быстро распространить ареал человечества на всю Солнечную систему.