Недоступная девственница
Шрифт:
— Прошу, — сказал Вилли, протягивая Тарранту карту на парусине примерно в тридцать квадратных дюймов. К карте был прикреплен транспарант с сеткой координат, причем каждый квадратик был размером с четверть дюйма. Все линии по вертикали и горизонтали были пронумерованы на полях от единицы до ста пятидесяти. На карте имелись знаки, которым соответствовали пометки на транспаранте. Таррант совместил их.
— Карта местности, выполненная от руки и очень неплохо, — бормотал он, расстилая карту на коленях. — Есть реки, озера, дороги, но нет названий. Так, минуточку. Эти пунктирные линии, кажется, обозначают границы. В этих
— Вы получаете отлично, — сказала Модести.
— Ну, а эта координатная сетка… Она для того, чтобы определить какую-то точку на местности. Только какую?
— Мы не знаем, — ответила Модести, — хотя догадываемся, что именно из-за этого бандиты Брунеля явились к доктору Пеннифезеру и стали расспрашивать его о том, что рассказал перед смертью таинственный незнакомец.
— Пожалуй, — кивнул Таррант. — Можно пойти дальше и предположить, что Брунелю известно: в этом районе есть что-то весьма ценное, только где именно, он не знает. Зато покойник, видать, был в курсе.
За дверью послышался такой шум, словно кто-то споткнулся и упал. Потом дверь открылась и вошел доктор Пеннифезер.
— Конечно, это камни в желчном пузыре! — возвестил он. — Я окончательно в этом убедился.
— У кого камни? — спросил Вилли.
— Ну, конечно, у миссис Леггет.
— Камни подождут, Джайлз, — кротко сказала Модести. — Лучше познакомься с нашим старым другом, сэром Джеральдом Таррантом.
— А мы уже познакомились, — отозвался Пеннифезер и, широко улыбаясь, обратился к Тарранту: — Когда вы сюда приехали, видик у вас был, прямо скажем, так себе! А теперь вы словно посвежели.
— До меня дошли приятные новости, — пробормотал Таррант, смущенный фразой доктора. — Но неужели у меня все это написано на лице?
— Джайлз по-своему весьма проницателен, — отозвалась Модести. — Хотя для всех остальных вы выглядели совершенно нормально.
Джайлз подошел к перекладине и сказал:
— В школе я мог подтянуться до подбородка.
Он ухватился руками за перекладину, но Модести сказала:
— Джайлз, можно тебя на минутку. Ты это узнаешь?
— Иду… А что это? — Он подошел, взял протянутую ему Модести карту, какое-то время всматривался в нее, держа на вытянутой руке, потом покачал головой и сказал:
— План… Озеро, реки, дороги. Но что это такое, сказать не могу.
— Это карта, на которой есть часть Танзании, в том числе Калимба, где мы встретились. Ну и соседние области тоже. Ты раньше эту карту видел?
— Нет. А откуда она?
— Помнишь тех двоих, что заявились к тебе и стали допрашивать? А потом они еще обедали в «Легенде» со своим боссом.
— Да, конечно. Ты мне об этом рассказывала и теперь не даешь шагу ступить самостоятельно. Того типа еще звали как-то вроде Лебрун…
— Брунель. Кто-то залез к нему в сейф и, среди прочего, там лежала эта карта.
— Я читал в газетах. Но как к вам это попало?
— Случайно. Не в этом дело. Важно другое. Эти люди уверены, что тот бедняга перед смертью успел
тебе что-то сказать.Джайлз хохотнул:
— Готов поспорить, это вы с Вилли уволокли сейф. Меня не проведешь. — Он нахмурился. — Какой бедняга?
— Помнишь того парня в Калимбе? Которого пытали. Он тебе ничего не сказал? Попробуй припомнить.
— Тут и припоминать нечего. Он ничего мне не говорил, — Джайлз вернул карту Вилли.
— Он так и не пришел в сознание? — спросила Модести.
— Он то приходил в сознание, то снова отключался. Когда он приходил в себя, начинал нести какой-то вздор…
— Значит, он все-таки что-то говорил?
— Нет, мне он ничего не говорил. Он просто бредил.
— Хорошо, а что он говорил в бреду?
— Я не понял. Он ведь говорил на своем родном языке, который мне неизвестен. Господи, Модести, я уже все тебе рассказал.
— Наверное, — она приложила руку ко лбу. — Просто я стала все забывать. А на каком языке он говорил?
— Не по-французски, не по-немецки, не по-испански и не по-итальянски. Я сам не говорю на этих языках, но узнал бы их. Это был белый, европеец…
— Что ж, таких всего несколько сот миллионов, — сказала Модести.
— Ладно, забудем об этом, — подал голос Вилли. — А ну-ка, Джайлз, попробуй подтянуться до подбородка.
Тарранта удивило это предложение. Ему показалось, что и на лице Модести мелькнуло изумление. Но Пеннифезер проворно стащил свой свитер, шагнул к перекладине, споткнулся о трос крепления и ухватился руками за металлическую трубу. Затем, неистово болтая ногами, стал подтягиваться, но смог подняться лишь на несколько дюймов.
— Ну-ка сосредоточься, — командовал Вилли. — Ты способен на большее. И не сучи так ногами! Вложи все силы в мускулы рук.
— Ладно, — выдохнул Пеннифезер, попытался еще раз и чуть было не коснулся перекладины подбородком.
— А ну-ка еще разочек, — сказал Вилли. — И подумай том парне. Если его пытали, ты, наверное, заставил его попрыгать, когда стал чистить ему раны.
— Было такое, — кивнул Пеннифезер, глядя на перекладину со свирепой сосредоточенностью.
— Дыши ровнее, Джайлз, накачивай мускулатуру… ну, что он все-таки тогда нес?
— Он повторял «нет, нет», — Пеннифезер вдруг сделал усилие, достал подбородком перекладину, поднялся даже чуть выше, сказал: «Надо же!», но тут силы покинули его, и он стукнулся подбородком о металл и грохнулся оземь. Лежа на полу и потирая ушибленный подбородок, он уставился на Вилли и сказал: — Господи, он говорил «нет, нет». Наверное, он был русским.
— Молодец, Вилли, — сказала Модести.
Таррант был полностью с ней согласен. Вилли действительно проявил себя как блестящий психолог, сумев заставить заработать подсознание доктора Пеннифезера. Доктор жил настоящим и быстро забывал все, что не имело отношения к текущему моменту.
— Русский, — произнес Таррант. — Что ж, все равно поле поиска остается широким. Но у меня есть одна идея. Может, конечно, и она заведет в тупик, но все же… Несколько месяцев назад из России сбежал некто Новиков, специалист по космической съемке. Французы предоставили убежище ему и его жене. Не знаю уж, где они там устроились, но несколько недель спустя Новиков тихо покинул Францию. — Таррант посмотрел на Модести. — Наш друг Рене Вобуа из Второго отдела, конечно же, посвятит вас в детали. Он ведь ваш должник.