Недотрога для темного дракона

Глаза расширяются от удивления настолько, что мне немножко больно. Облегчение накрывает прохладной летней волной. Значит, Кеннет действительно ни при чём!

Вряд ли бы Дэриан стал его защищать, однако радость быстро сменяется растерянностью. Если не племянник ректора, то кто мог прислать ужасную картину?

Брови сходятся на переносице, образуя морщинку. Нервно закусываю нижнюю губу, а пальцы беспокойно теребят край блузки. Глаза бегают по комнате, словно ища ответы в окружающих предметах, и намеренно не смотрят на идеально сложенную фигуру Дэриана.

— Но… но кто тогда… — я запинаюсь, не в силах закончить фразу. — Майла? Но ей-то зачем? Всё же знаю, что Кеннет меня….

Дракон нависает надо мной, упираясь руками в подлокотники. Предплечья напрягаются, ненавязчиво демонстрируя проступившие змеи-вены. Лицо становится жёстким, черты заостряются. В глазах появляется опасный блеск.

— Я выясню, кто за этим стоит, — безапелляционно заявляет он. — Но и ты должна мне пообещать кое-что.

Вздрагиваю от его тона и поднимаю на него испуганный взгляд.

— Никаких игр в молчанку и недотрогу. Хватит строить из себя гордую и неприступную крепость. Ты уже моя, Николь, на твоём запястье моя метка. И я сотру с лица земли любого, кто причинит тебе хоть каплю вреда.

По спине бежит предательский холодок. Несмотря на его заботу, в этот момент я остро ощущаю, насколько ректор может быть пугающим. Чувство собственного достоинства бунтует против его слов, требует возмутиться, объяснить, что я не его собственность. А разум велит повиноваться.

— Ты будешь сообщать мне обо всём, что с тобой происходит. Не можешь запомнить, будешь записывать в блокнот. Каждую мелочь, каждую встречу, каждый разговор. Где, с кем, о чём? Ты поняла?

Слова дракона звучат не как просьба, а как приказ.

— Поняла, — цежу сквозь стиснутые зубы.

Не нравится мне всё это.

Однако на кону не только я и моя жизнь, но ещё и безопасность сестрёнки. Хоть она и далеко.

Дэриан медлит. Не отступает, но и не приближается, словно борется сам с собой, со своими тайными желаниями. А когда всё же делает шаг назад, я неожиданно для себя ощущаю острую нехватку его тепла и странное разочарование.

— Умница, — произносит с щемящей нежностью в голосе. — А теперь иди отдохни. Я со всем разберусь.

Медленно поднимаюсь с кресла и направляюсь к двери, чувствуя спиной его пронзительный взгляд. Уже у самого выхода я оборачиваюсь, и наши глаза встречаются.

Слышу в холле приглушённое ворчание Аннэтт, и всё становится понятно.

Да я ещё твоих молодых отца с дядей гоняла ночами!

Слышу как наяву.

Вспоминаю, как она шпыняла Кеннета.

Распахиваю дверь и вижу пожилую драконицу, усиленно делающую вид, что ей страсть как интересен свод правил, висящий в рамочке на доске объявлений.

— Саэра Дэйвис, — говорю громко, чтобы слышал и Дэриан, — вы же не просто так выдернули ректора Уорда в академию? Признайтесь честно, что вам известно?

Глава 37

Вместо того чтобы смутиться или хотя бы придумать что-нибудь правдоподобное, драконица поджимает губы, всем видом давая понять, что не настроена вести беседы.

— С уставшими и перепуганными студентками разговор будет завтра, — категорично мотает головой, явно намекая на определённую учащуюся.

В прохладном кабинете становится ещё холоднее от тона, с каким общается саэра Дэйвис, и я неосознанно обхватываю себя за плечи в отчаянной попытке согреться. Боковым зрением вижу, как Дэриан невольно делает шаг в мою сторону, но под строгим взглядом Аннэтт вынужден остановиться.

— Саэр Уорд, — произносит нарочито официальным тоном, глядя сквозь меня на ректора, — вы давали мисс Россо освобождение от завтрашних занятий?

— Нет, — приглушённо отвечает он. Скосив глаза, вижу, как он по неведомой мне причине закрывает рот ладонью.

Неужто давит в себе непрошенный смешок? Или хочет сделать замечание драконице, но не может принизить её авторитет при посторонних, то есть мне.

— Николь, — вздыхает Аннэтт и подаётся вбок, освобождая мне дорогу, — марш спать. Если завтра будешь вести себя хорошо, приходи на чай после обеда.

Выбора нет.

Поворачиваюсь к ректору, стараясь не смотреть на идеальный торс Дэриана. А тот, словно нарочно, разводит руки в стороны, открывая мне превосходный обзор на все оголённые части тела.

— Спокойной ночи, ректор Уорд, — выпаливаю скороговоркой, и сломя голову выбегаю через дверь. — Спокойной ночи саэра Дэйвис.

Серьёзное выражение лица с тонкими лучиками-морщинками слегка добреет.

— Отдыхай, Николь.

За мной запирается дверь, и я иду к лестнице, но стоит пройти несколько ступенек, как наступаю на развязавшийся шнурок. Рвано выдыхаю сквозь сжатые зубы: день и без того был тяжёлый, не хватает мне ещё расквасить нос.

Сажусь на корточки, прислонившись боком к перилам, и дрожащими пальцами пытаюсь попасть в петельку, как до ушей доносится напряжённый голос саэры Дэйвис:

— Не знаю я что делать! Но Николь лжёт. Вопрос зачем?

Сердце пропускает болезненный удар, а на корне языка разливается противная горечь.

Что значит, лжёт?

Я?

Но зачем?

Отбрасываю в стороны хорошие манеры и в гуськом, чтобы не производить посторонних шумов, спускаюсь на пару ступеней. Голоса становятся отчётливее, и я ловлю себя на том, что подслушиваю конфиденциальный разговор.

— Николь не может лгать, Аннэтт, — безапелляционно заявляет Дэриан. От уверенного тона дракона в груди разливается приятное тепло, которое возмущённая часть меня стремительно гонит прочь.

— Пока ты разговаривал с Николь, — с жаром возражает саэра Дэйвис, — я успела навестить Майлу, и та призналась, что стянула рюкзак у Кеннета, но не передавала никакой коробки.

Подождите-ка.

Закусываю губу, пытаясь переварить услышанную информацию. Значит, Кеннет не просил ничего передавать, а его подруга по какой-то причине сама решила меня проведать?

Ах да, она же хотела, чтобы я выполнила её просьбу, но я задумалась и не запомнила, о чём она говорила.

Но что значит, она не передавала коробку?