Недруги по разуму (Мир смерти - 7)
Шрифт:
– Черт с ним, с этим Кодексом! Своих кораблей поблизости нет, и, как говорят у нас, в любви и на войне все дозволено! Раз Память не может сама себя вырубить, пусть включит блокирующее поле - в тот момент, когда Зи приблизятся.
Пол под ногами Язона содрогнулся, к горлу на миг подступило удушье "Звездный зверь" вышел из гипера. Но огоньки на блоке контроля двигателя плясали в прежнем бодром ритме, подмигивая и будто ожидая, когда их узор сложится в череп со скрещенными костями. Окинув быстрым взглядом консоль управления, сэр Джек уставился на подчиненных, что суетились внизу у пультов и экранов; в душе его
– Ты прав, Керр, здесь нет других кораблей, - выдавил Хозяин-Навигатор, - но, видишь ли, я не могу пренебречь Кодексом. Кодекс это...
– Кодекс не разрешает атаковать врага подобным способом, - прервал его Язон.
– Но я предлагаю другое: создать блокирующее поле в объеме собственного корабля. Надеюсь, это не запрещено? И это по силам Памяти?
– Да. Разумеется!
– Если пользоваться человеческими аналогиями, физиономия сэра Джека просветлела.
– Щель поперек! Со своим кораблем я вправе делать что угодно!
Он задрал голову вверх и рявкнул:
– Память, срочный приказ! Покинуть все палубы, отсеки и боевые посты! Экипажу собраться в шлюзовой у десантного корабля! Тактик, ты отвечаешь за исполнение! Третий Помощник, первый и второй Пилоты - подготовить корабль к старту! Время - восемь тебов, отсчет пошел!
– Принято и зафиксировано!
– гулко отозвался компьютер, и суетившиеся внизу руги ринулись к гравитационной шахте. Леди Пат свистнула на бегу, приказывая поторопиться, и Навигатор, ответив ей таким же резким свистом, пробормотал:
– Уходи, Керр! Я отдам последние команды Памяти и через теб буду у корабля... Уходи!
– Мне еще надо забрать мринов, - отозвался Язон и выскочил в коридор. Непоседа и Попрыгун ждали его у шахты лифта; он подхватил малыша на руки, шагнул в казавшийся бездонным колодец, и теплый поток воздуха потащил их вверх.
Вверх, вверх, вверх... К шлюзовой камере, в которой он бился с Защитниками Зи, и к десантному кораблю, чьи люки были распахнуты, и корпус мелко подрагивал от гула проснувшегося двигателя. Вверх, к новому бегству и новым надеждам.
– Жаль!
– вдруг произнес Попрыгун, цепляясь хрупкой ручкой за пояс Язона.
– Жаль! Такой хороший корабль! Что теперь? Что Хозяин оставить свой леди? Пфф-пах! Только облако раскаленный газ!
– Ты знаешь, что случится с кораблем? Знаешь, что я посоветовал Джеку?
– изумился Язон.
– Откуда?
– Родитель знать все, - отозвался Непоседа, вертясь у него на руках. Очень мудрый! Знать даже то, что ты еще не сделать, а только думать.
– Вот это меня совсем не удивляет. Я думаю так: будет договор с Великими Навигаторами - будет у Джека новый корабль. А договор мы заключим, клянусь высокими звездами! Только не надо торопиться; терпение, терпение и еще раз терпение! Правильно?
Непоседа хихикнул.
– Как говорить у вас, у человеков: в терпении - добродетель!
Они покинули лифт в кольцевом коридоре и бегом направились к распахнутым воротам шлюзовой.
Интерлюдия. Пирр, усадьба Реса
Этого корчевщика притащил Накса, говорун. Где он его выкопал, осталось Ресу неизвестным, но ничего приятного в той помойке, надо думать, не нашлось - от корчевщика разило тиной, болотной
гнилью и запахом подсохшей крови. Его одежда, куртка и штаны из шкур, была потертой и местами рваной, в кровавых и жирных пятнах, сапоги из кожи дорима явно забыли о лучших днях, однако висевший у пояса нож светился, как зеркало. По этому ножу и превосходному арбалету Рес опознал охотника - из тех бродяг, что не пашут землю и не заводят стад, а шатаются здесь и там, нанимаясь к фермерам в охранники или отстреливая зверье по собственному почину. К людям такого сорта Рес относился без большой приязни.– Вот, - сказал Накса, притормозив охотника посреди двора, между крыльцом и колодцем, - это Пуги.
– Вижу, что Пуги, - поморщился Рес, стараясь дышать ртом.
– А на кой он мне сдался?
– Он хочет рассказать, - сообщил Накса в обычной для говорунов немногословной манере.
Рес подождал минуту-другую, потом сходил к колодцу, напился - утро выдалось жаркое - и поднес воды гостям. Они тоже напились, молча и жадно хлебая из деревянной бадьи.
– Ну?
– поторопил Рес.
– Ну, - отозвался Пуги. Голос у него был басистый, как труба.
– Говори!
– Ну, я говорю. Хара меня нанял.
Он снова замолчал, но тут вмешался Накса с пояснениями:
– Говорит, что его нанял Хара.
– Это я уже слышал, - произнес Рес.
Хара был состоятельным скотоводом, жившим километрах в двухстах к востоку от его усадьбы, на границе между лесной и степной зонами. Весьма уважаемый фермер: стадо доримов в сотню голов, а еще клыкастые козы, дававшие шерсть и молоко.
Подождав некоторое время, Рес спросил:
– Хара нуждался в стороже?
– Ну!
– подтвердил Пуги.
– Были неприятности с доримами?
– Хрр... Нет, с козами.
– Таскали коз?
– Ну!
– Кто?
– Известно, кто: рогач!
Рогачами корчевщики звали рогоносов или рогатых дьяволов, тварей стремительных, прожорливых и опасных. Если такая зверюга повадится ходить на ферму, то не отстанет, пока не сожрет всю живность, а то и самого хозяина. Картина событий для Реса несколько прояснилась.
– Выходит, - сказал он, - рогач таскал у Хара коз, и ему пришлось нанять охотника. Тебя! Чтобы ты подстрелил рогатую нечисть. Так?
– Ну!
– Что - ну? Подстрелил?
Пути начал чесать в бороде. Борода была огромной, лохматой, и чесался он долго. Потом пробасил:
– Не подстрелил. Полный облом!
Это было уже непонятно, и Рес с молчаливым вопросом уставился на Наксу. Тот толкнул охотника кулаком в бок:
– Расскажи, как в засаде сидел.
– Ну, сижу я в засаде, - сказал Пуги и сделал долгую паузу. Потом уточнил: - Вечером, под пьяным деревом.
– Дальше!
– Сижу.
– Пути вцепился в бороду и дернул изо всей силы.
– Рогач идет, а он летит!
– Кто - он?
Охотник глубоко задумался, потом начал шевелить руками, то сводя их вместе, то расставляя в стороны, но не просто расставляя, а будто очерчивая какую-то форму. Спустя минуты три он сообщил:
– Такой!
– Круглый, - подсказал Накса.
– Ну!
Рес глубоко вздохнул, закрыл глаза и сосчитал до десяти. Затем поднял бадью, освежился парой глотков и произнес совсем спокойным голосом: