Нефертари. Царица-еретичка

– Нет, – оборвала я его. – Он решит, что в тебе говорят мелочность и зависть.

Со стороны пристани донесся рев горнов, и из дворца появилась Исет, ответив на их призыв. Я знала, что как только она достигнет пристани, то отравится в одиночестве к Храму Амона на восточном берегу. Рамзес поплывет на корабле позади нее, а уже за ними на лодках, украшенных золотыми и серебряными вымпелами, последуют остальные придворные. После того как верховный жрец миропомажет Исет принцессой, она вернется обратно с Рамзесом на его корабле, и на пальце у нее будет красоваться его фамильный перстень, что будет знаком их союза. А потом Рамзес на руках перенесет ее на пристань и через порог дворца, которым они вскоре станут править вместе. Они вновь появятся на людях лишь ближе к вечеру, когда начнется пиршество. Именно тот факт, что он на руках перенесет ее через порог Малкаты, и скрепит их брачный союз. Ничто из того, что станут делать жрецы в храме, не свяжет их брачными узами в глазах Амона, пока он не внесет ее в дворец, и, повинуясь неодолимому желанию, я вдруг на миг представила себе, что он откажется сделать это. Он ведь вполне может понять, что Исет вовсе не та роза, которой притворяется, а сплошной клубок шипов, и передумает.

Но, разумеется, ничего этого не случилось. Как полагается, в составе большой флотилии лодок мы поплыли вниз по реке, а люди, выстроившиеся вдоль берега, начали хором выкрикивать имя Исет. Женщины подняли над головами хлопушки из слоновой кости, а те, кто не мог позволить себе подобной роскоши, стали бить в ладоши, приветствуя новую царицу. Складывалось впечатление, будто на землю сошла богиня. Дети пускали вплавь по реке цветы лотоса, а маленькие девочки, из тех, кому посчастливилось разглядеть ее лицо, плакали от радости. Когда мы достигли храма, Рамзес взял Исет в жены, и они вернулись обратно под восторженные крики тысячи гостей. Затем он подхватил ее на руки, и они скрылись во дворце.

Свадебные торжества были такими радостными и веселыми, что все формальности были отброшены. И Аша воспользовался случаем, чтобы присоединиться ко мне за столом визирей.

– Ну вот, теперь Исет принцесса, – сказал он, глядя на шеренгу шатров, за которыми виднелись закрытые двери дворца. – По крайней мере, тебе больше не придется видеть ее. Все свое время она станет проводить в Зале для приемов.

– Да. Причем с Рамзесом, – заметила я.

Но Аша лишь покачал головой:

– Нет. Рамзес будет со мной. Назревает война с хеттами.

Я отставила в сторону кубок с вином:

– Что ты имеешь в виду?

– Кадеш принадлежал Египту еще со времен Тутмоса. И только Царь-Еретик позволил хеттам отобрать у нас Кадеш, так что все портовые города, которые делали Египет богатым, теперь увеличивают благосостояние Хатти. Фараон Сети больше не намерен терпеть такое положение вещей. Он уже отвоевал все земли, которые потерял Еретик, и все, что теперь остается вернуть обратно, – это Кадеш.

– Это мне известно, – нетерпеливо отозвалась я. – Я изучала это вместе с Пазером. Но он никогда не говорил, что Египет готовится к войне прямо сейчас.

Аша кивнул:

– Скорее всего, она начнется во время паофи.

– А что, если Рамзеса убьют? Или ты вернешься домой калекой? Аша, ты же сам видел солдат…

– С нами этого не случится. Это наше первое сражение. Нас будут хорошо защищать.

– Фараона Тутанхамона тоже хорошо защищали, но это не помешало его колеснице опрокинуться. И он умер, сломав ногу!

Аша обнял меня одной рукой за плечи.

– От царя ждут, что он поведет своих воинов на бой. Жаль, что ты не родилась мужчиной, Нефер. Тогда ты могла бы присоединиться к нам. Но мы вернемся, – легкомысленно пообещал он. – И тогда посмотрим. Ничего не изменится.

Я улыбнулась, надеясь, что именно так все и случится. Но в сплошной череде последовавших событий я уже начала понимать, что одна лишь надежда ничем мне не поможет.

* * *

В тот вечер Мерит принесла мне восковую палочку. Она поднесла ее кончик к пламени свечи, потом медленно уронила несколько капель на папирус. Я подождала, пока воск не застынет, после чего своим перстнем оттиснула на нем печать. Затем я вручила письмо Мерит.

– Вы уверены, что хотите отправить его, моя госпожа? Быть может, вам нужно еще несколько дней, чтобы обдумать все хорошенько?

Я покачала головой:

– Нет, я уверена в том, что делаю.

Глава четвертая Обычаи Хатхор

В день моих четырнадцатых именин я, как обычно, отправилась в эдуббу. Перед дверью я сбросила с ног сандалии, но внутри за столом не сидел Пазер. Впервые с той поры, как он стал моим наставником, его не оказалось в комнате. Ученики, рассевшиеся на тростниковых циновках, сполна воспользовались его отсутствием и болтали о своих делах.

– Нефертари! – воскликнул Баки. – Ты уже слышала?

Я с демонстративной неспешностью разложила перед собой перо и бутылочку с чернилами.

– О чем?

– Пазер больше не будет нашим наставником. Он стал визирем фараона Рамзеса.

Я вскочила со своей тростниковой циновки:

– Когда это случилось?

– Вчера. Отец рассказал мне об этом сегодня утром. – А потом Баки улыбнулся во весь рот, демонстрируя свои кривые зубы. – А мы получим нового наставника!

В дверях появилась женская фигура. Ученики вскочили на ноги и, в отличие от Хенуттави, глубокими поклонами приветствовали Усрет, вошедшую к нам в длинном голубом облачении Хатхор. Ее серьги, браслеты и пояс были сделаны из лазурита, а корону у нее на голове венчали небольшие рога.

– Нефертари, – сказала она. – Время пришло.

Ученики устремили на меня любопытные взоры, ожидая объяснений, но слова застряли у меня на губах, и тогда Усрет пришла ко мне на выручку:

– Ваш новый наставник сейчас появится здесь. Но принцесса Нефертари больше с вами учиться не будет. Она присоединится ко мне для изучения ритуалов нашего храма. Она станет жрицей Хатхор.

Присутствующие дружно ахнули, но Усрет коротко кивнула мне, давая понять, что я должна улыбнуться на прощание и уйти; оставляя за спиной любопытные лица, я вдруг поняла, что некая важная часть моей жизни только что закончилась. Меня больше никогда не будет поджидать очередной наставник. И хотя я была уверена, что по окончании учебы буду чувствовать себя как дикий зверь, вырвавшийся из клетки, сейчас мне казалось, что я больше похожа на птенца, которого вытолкнули из гнезда и приказали лететь самостоятельно.

Вслед за Усрет я двинулась по тропинке, идущей вдоль берега озера. Сердце мое готово было выскочить из груди, но она сохраняла обычную невозмутимость, что, казалось, намекало на какую-то неведомую, но великую цель.

– Сегодня утром я разговаривала с Мерит, – спустя некоторое время проронила жрица. – Вещи, которые понадобятся тебе в первую очередь, уже уложены, и, как только их погрузят на корабль Хатхор, мы отплывем.

Река разделяла Фивы на две половины. На западном берегу Нила расположился дворцовый комплекс Малката, а на восточном находились все четыре наших самых почитаемых храма. У каждого храма имелся собственный корабль, и как раз на нем Усрет каждый день прибывала в Зал для приемов или по вечерам – в Большой зал, когда хотела повидать брата. Похоже, взрослая жизнь подразумевала пребывание в постоянном движении. Целых четырнадцать лет я прожила в одной и той же комнате во дворце, а теперь, на протяжении каких-то двух недель, сменю место жительства уже дважды. Пожалуй, Усрет понимала меня куда лучше, чем хотела показать, потому что голос ее смягчился.

– Очередной переезд и прощание окажутся совсем не такими ужасными, как ты себе представляешь, – пообещала она.

Во дворе, где находились мои покои, уже собрались несколько человек, наблюдая за тем, как слуги укладывают мои вещи. Я заметила среди них Рамзеса и Ашу, и сердце замерло у меня в груди.

– Нефер! – воскликнул Аша, и Усрет выразительно приподняла брови.

– Нефертари, – поправила она его, подойдя к нему вплотную. – В Храме Хатхор к ней станут обращаться именно так, – пояснила Усрет. – Рамзес. – Жрица склонилась в вежливом поклоне перед племянником. – Я оставлю тебя, чтобы вы попрощались.