Нефритовый тигр

Жу глубоко вздохнул:

– Если вы обещаете впредь не мыслить об общине, я схожу в последний раз.

– Полагаю, младший господин Ван не простит того, что о нашей с ним договорённости прознают другие…

– Птицы камнем не упадут от того, что с ним увижусь я! – предчувствуя следующий поворот в разговоре, начал отпираться Чжу Жу. – Говорить с ним стану я и передам вам всё известное.

– Мёртвую птицу вернуть на небо мы уже не сможем, – Сона старалась донести свою позицию спокойным, утвердительным тоном. – Ты – не я.

– Вы часто мыслите о плохом.

– Ты мне поможешь?

– Снова?

Сона шумно выдохнула, отвернувшись в сторону цза-отай, на которой ей вновь приходилось кипятить наполовину испарившийся лушуэй^[159], бормоча себе под нос:

– Да, опять…

«Как же сложно! Жу, как ты не понимаешь, я хочу домой! Мне и своих страхов хватает, так приходится бороться ещё и с твоими! Я найду Ху Цзы, сделаю всё, что требуется, и Кохас вернёт меня домой! Больше ты меня знать не будешь, и заживёшь своей никчемной жизнью в этой проклятой эпохе! – Злость отчаяния мутила разум. – Мне абсолютно плевать на то, что для вас хорошо и плохо! Я из другого времени! С чего я должна стоять на этой… – в мысленный диалог вмешалась словесная брань, – кухне и заниматься абсолютно бесполезным делом потому, что это важно для вас?!»

Сона с грохотом опустила деревянный половник на стол и продолжила спокойно:

– Жу, я винилась за то, что купила Ми Лу, хотя ты меня старался уберечь. Более я подобной глупости не совершаю. Я не знаю о роде Ху Цзы ничего, кроме того, что о них нет записей. Его мать знатного происхождения, но что с отцом? Что, если сын был рождён вне брака и о том никто знать не должен? Я клянусь тебе, что отныне тебя не побеспокою, только помоги мне остаться по ту сторону ворот, дальше я справлюсь. Более я вашу семью не брошу в опасность. Обещаю, после я покину ваш дом, и впредь вы обо мне не услышите, – умоляла Сона.

Последние слова девушки заставили парня… погрустнеть? Да, он явно был расстроен тем, что постоялица, на какое-то время ставшая частью его жизни, покинет его.

– Выберите одежду из моей: всё же злые языки могут многое наговорить, увидев ученика, беседующего с женщиной.

Сона прикрыла глаза и улыбнулась с облегчением:

– Спасибо, Жу, спасибо, что ты есть!

На следующий день, проходя возле храма, Сона ещё раз постаралась найти взглядом того загадочного юношу в красном, свободно перечащего человеку, чьё слово стоит выше всех земных законов.

– Кого-то ищете? – заметив волнение спутницы, поинтересовался Жу.

– Не знаю, поверишь ли ты мне. Когда я была на празднике Прозрения, то видела странного юношу. Он спорил со Служителем, а потом я потеряла его из виду.

– Я о таком не слышал. Матушка часто общается с прихожанами, но никто о подобном не говорил.

– Наверно, это был сон… У меня часто странные сны.

– Чему же удивляться, вы мне даже напомнили матушку. Я, конечно, верю в Духов и их почитаю, но так рьяно посещать храм… Я даже забеспокоился о вас.

Предупреждённый заранее о новом визите друг с вечно улыбающейся физиономией уже поджидал парня возле каменного мостика, перекинувшегося радугой через реку, разделяющую две части города.

– Ты сегодня не один, Жу? Молодой госпоже больше идёт женский ханьфу, – раскусил их встречающий. Ещё бы, женские мягкие черты не скрыть даже низко опущенной головой и перетянутой грудью.

– Согласишься ли проводить нас внутрь? – коротко изъяснился Жу.

– Зачем же?

– Хочу увидеть внутренний храм, послушать после-молитвенное учение. На общую праздничную молитву ведь может прийти любой, имеющий желание.

– Так, – заподозрив хитрость, протянул друг. – Любой, но не женщина. При всей любви к нашей дружбе, Жу, я не могу в храм пустить твою спутницу, пусть даже она одарит меня столь мной желанным и запретным взглядом взаимности.

– Не в храм. Она пройдёт в жилые комнаты.

– Что же надобно этой прелестнице в комнатах последователей? Не разбивай мне сердце, Жу! Кто этот счастливчик? Не тот ли это мальчик? Побойтесь чжучи^[160] внутреннего храма, он с парнишки семь шкур за это снимет, и с меня в придачу.

– Не зная тебя, я бы поверил в твою серьёзность, – укорил Жу своего друга за неуместную шутку.

– Кто же тогда? Неужто будущий монах? – не оставлял свои попытки дознания друг.

– Я связан клятвой молчания, прости, Дэ Шэн^[161]. Однако я не оставлю тебя без утешения, – Чу Жу продемонстрировал глиняный сосуд с домашним вином, заранее взятый из кладовки Аи.

– Помнится, когда-то Ман застал нас за кувшином, но Аи так и не выдал. Добрый старик, за него и выпью! – молодой мужчина ловко спрятал сосуд под верхний халат и направился в сторону поселения. – «Эх, встретишь красавицу вечером поздним, да махнёт она тебе на прощанье», – он процитировал строки поэмы.

Подходя к воротам, ведущим во внутреннюю часть поселения, куда вход был позволен лишь избранным, Дэ Шэн всё же решил уточнить:

– Почему же вы встречаетесь здесь, а не… – он нарочно не договорил, дабы не выдавать излюбленное место пренебрегших учением последователей Чи.

– Вскоре он завершит обучение и облачится в монашеское, – ответил Чжу Жу, согласно предварительно выбранной и отрепетированной с подругой легенде.

– Да, таким выходить не дозволяется… Всё же я был прав? Вот она, голова философа, – Дэ Шэн погладил фиолетовую шапку. – Кто же он, кто же? Всего десятеро. Что ж, буду великим грешником, если не помогу страдающим сердцам. К чему же тогда меня так часто будит гонг^[162] молитвы?! Надеюсь, духовный брат не забудет моей жертвы…

– Не забудет, – кокетливо заверила Сона.

Философ прищурился, как ему казалось, понимая намёк удовлетворяющей мужские прихоти девушки.

В ожидании молитв Жу отправился с последователем Чи к храму, а Соне указали направление, в котором она смогла бы «отыскать желающего утешить свою страсть будущего монаха».

Старшие ученики, не занятые обучением в это время должны были слушать наставления Чи в главном учебном зале, младшие же, по словам Дэ Шэна, убирали комнаты и прислуживали в храме. Сона прошлась вдоль жилых помещений, однако, кроме снующих туда-сюда детей и надзирающего за ними старшего ученика, не встретила никого. Тогда она завернула на внутреннюю кухню поместья, но и там уже ненавистного Сяо Ла она не обнаружила. Время заканчивалось. Если она не успеет перехватить мальчишку до того, как тот зайдёт в храм, вся затея окажется бессмысленной! Сона начала нервничать.

Она бегала от здания к знанию и от двери к двери, когда не было свидетелей, делая невероятно занятой вид спешащего куда-то гостя, когда кто-либо попадался на пути. Младшие ученики разошлись, спальни и кухня опустели, а в учебные комнаты Сона пойти не рискнула.

Хвала Судьбе, это и не понадобилось. Как только были закончены приготовления к обеду и работающие на кухне направились в храм, на свет выползли тараканы. А точнее, трое младших учеников, во главе с, кто бы мог подумать, самим молодым господином Ваном! Пока подельники помладше набивали свои платочки печеньем и отварным копчёным мясом, организатор преступления стоял на стрёме, где Сона его и поймала.