Негаданное счастье

– Почему? Животные тут при чем? – искренне изумилась Виктория Михайловна. Она чуть не оглохла от Надежды. Натиск был настолько силен и агрессивен, что она не успевала отслеживать все эскапады.

– Ох, Гладильникова, какая же ты отсталая и темная. Совсем в своей библиотеке закисла. Представители животного мира тут совершенно ни при чем. Хомяки очень симпатичные зверьки, я к ним хорошо отношусь. А вот мужики-хомяки – это совершенно другая история. Набьют щеки про запас за чужой счет и хитрыми заплывшими глазенками так и шарят туда-сюда в надежде стибрить еще жратвы на халяву. Ненавижу отродье. Вот твой Аркадий как раз и есть самый яркий представитель этой щекастой породы. Говоришь, на молодке женился. Отлично. Давай, Гладильникова, выпьем за его нелегкое личное счастье. Что-то мне подсказывает, что эта девка ему отомстит с лихвой за твою несложившуюся жизнь. Теперь у него совершенно другая весовая категория. Мало ему не покажется, это я тебе точно говорю. Навряд ли эта красавица будет ему каждый день свежий бульончик варить, котлетки на пару готовить и таблеточки подавать в назначенный час.

– Да оставь ты в покое Аркадия. – Виктория Михайловна болезненно сомкнула на переносице брови. – Что было, то было. Все уже давно отболело. Я не держу зла на него, если честно. Надя, неужели нам больше не о чем поговорить? Мы столько лет не виделись, а оказывается, много лет живем рядом. О себе лучше расскажи. Как ты, я слышала, что ты уехала в Германию после окончания института.

– А, – беспечно махнула рукой Надежда. – Это было так давно, по молодости, по глупости. Тогда заграница казалась раем. Хотелось из совка свалить. Джинсы купить в магазине, а не у спекулянтов за баснословные деньги. Забыть про очередной съезд партии и пожить по-человечески. А вышло все странно. Честно тебе скажу, фигня все это счастье за границей, вымысел и сказки. Ничего интересного за кордоном нет. Меня только на полтора года хватило. Чуть не сдохла от тоски. Выхолощенные все, как на подбор. Все у них по расписанию, все время улыбаются, как жизнерадостные идиоты. У меня там скулы все время болели от напряжения. Куда ни ткнешься, кругом сплошной порядок и зеленая тоска. Чисто, стерильно, и все время зевать хочется. Ты пробовала жить в лубочном домике? Вот то-то же. Нельзя просто так, потому что загорелся олимпийский огонь, или душа праздника требует, запросто завалиться к соседям без предупреждения. Выпить, повисеть на люстре, песни попеть во весь голос, анекдот хороший рассказать.

Они этого не понимают. То ли устроены по-другому, то ли кровь у них другого состава. Вроде люди неплохие, но неживые какие-то. Три качества у нации – улыбаются, считают все время, как живые калькуляторы, и плотно кушают. Лопают вкусно и сытно, не вопрос. Но очень скоро начинаешь понимать, что счастье совсем не в этом.

Короче, к черту все воспоминания и ошибки молодости. Ошибки – это ерунда. Их все совершают. Только потом одни делают правильные выводы и достигают чего-то в этой жизни, а другие с маниакальной настойчивостью продолжают по сто раз наступать на одни и те же грабли. Вот и вся разница между людьми.

– Ты ничуть не изменилась.

– Конечно. – Надежда удивленно глянула на приятельницу. – А что, для тебя тайна великая, что люди практически не меняются с годами? Они, милая, только стареют и притворяются мудрыми. Игра такая. А на самом деле мало что меняется в этой жизни. Пожалуй, только груз ответственности. Ты, кстати, тоже почти не изменилась. Я тебя сразу узнала. Ну что, дернем по коктейльчику на десерт? Ты как?

– Я, Наденька, пас.

– Ну что ж, дорогая, хозяин, как говорится, барин. Тогда пойдем. Тем более что нам практически по пути.

Женщины вышли из кафе на улицу. Вечер встречи с юностью закончился.

Глава 7

Встреча с Надеждой произвела на Викторию Михайловну сильное впечатление, заставила о многом задуматься и некоторые собственные жизненные устои пересмотреть. Надежда, безусловно, была человеком неординарным, не женщина, а сплошной напор и натиск. Это немножечко коробило, потому что у нее были совсем другой характер и иное понимание жизни и вечных ценностей. С другой стороны, Добровольская выглядела отлично, была довольна собой и жизнью, носа не задирала, наоборот, пыталась протянуть руку помощи. Что толку, что она сама себя по жизни изводила и вечно находилась в состоянии самоедства? Кому от этого лучше?

Что она видела в жизни, кроме дома и библиотеки? А ведь мечтала когда-то много путешествовать. Сейчас уже не мечталось, забылось все, ушло в далекое далеко. А кто виноват? Только сама. Права Надежда, тысячу раз права. И нечего губы дуть. Или продолжай находиться в тихом состоянии спячки, или принимай решение. А почему бы и не изменить собственную жизнь? Чем она рискует? Да ничем. Муж бросил, дети давно не нуждаются в присмотре и уходе. Мама, несмотря на возраст, ведет очень активный образ жизни и по мелочам не донимает. Она, домашняя и заботливая, пришла к тому, что оказалась сама по себе, в состоянии полного и не очень счастливого одиночества. Спору нет, она окружена любовью и вниманием родственников. Когда приходит беда, рядом всегда родные и близкие. Но к счастью, кроме бед, в жизни бывают обычные, ничем не примечательные дни. Они бегут и бегут, с каждым годом все незаметнее и быстрее.

А дальше что? У нее судьба отняла не только мужа, она отняла у нее гораздо большее – ее неистребимое желание заботиться о ком-то, помогать, если надо, спасать, жить не для себя, а ради кого-то. Она осталась банкротом, несмотря на то что вкладывала в семью не только физические силы, но и всю душу без остатка. Заботиться в одночасье стало не о ком. Хоть канарейку веселенькую заводи или волнистого попугайчика, чтобы было с кем парой-другой слов перекинуться утром и вечером. Она какая-то неправильная и очень несовременная. Спасибо Людмиле, которая способна растормошить и вывести из заторможенного состояния. Но у Костроминой слишком сложная жизнь и запутанные отношения. Ей бы в своих проблемах разобраться. Хоть и обидно признавать, но она пораженка по состоянию души. Права беспощадная Добровольская, тысячу раз права.

Взять хотя бы эту странную и довольно запутанную историю под названием «Замечательный врач и прекрасный мужчина». Через неделю после того, как она выписалась из больницы, вечером раздался неожиданный телефонный звонок. Виктория Михайловна сначала не поняла, кто это ни с того ни с сего на ночь глядя интересуется, как она себя чувствует. Голос мужской, незнакомый. Мелькнула мысль, что человек ошибся номером. Позднее, когда Александр Григорьевич представился, легче не стало. Она почему-то решила, что открылись новые, неизвестные обстоятельства, и болезнь ее будет иметь неприятные последствия. Ведь так бывает. Человек выписывается из больницы в твердой уверенности, что его здоровье в полном порядке. А потом, через несколько дней, приходят результаты анализов и выяснятся, что счастливчик не совсем здоров. Вот поэтому лечащий врач и звонит. Она всегда с опаской относилась к повышенному врачебному вниманию. Это верный признак того, что твои дела не блестящи. Пока она искала логическое объяснение странному поведению доктора, Александр Григорьевич болтал с ней, как старый знакомый. Как будто это происходило не первый раз и ситуация в порядке вещей. Рассказывал новости, шутил и потом ненароком сообщил, что страшно скучает без нее. От такого пассажа Виктория Михайловна лишилась дара речи. Она ничего не понимала, а от этого ей стало крайне некомфортно. Кто себя чувствует плохо? Она или доктор? Хотя врач тоже человек и имеет право заболеть, как и прочие смертные. Виктория Михайловна, когда положила трубку, долго не могла прийти в себя. Она долго думала и пришла к выводу, что человеку, скорее всего, стало скучно на дежурстве. Вот и решил поболтать. Но на этом звонки не прекратились. Александр Григорьевич стал названивать регулярно. Виктория Михайловна сначала паниковала, потом привыкла и перестала испытывать неловкость от его повышенного внимания. Через месяц она уже с удовольствием болтала с доктором по телефону.

Это была не интрижка, моральные нормы не нарушались и вряд ли их милые беседы могли нанести кому-то урон. И может быть, их телефонный и довольно невинный роман длился бы долго, но Александр Григорьевич становился все настойчивее в своих стремлениях и откровеннее в признаниях. Он настаивал на встрече, просил, умолял. И Виктория Михайловна поддалась, согласилась пойти с доктором в театр. Она уговаривала себя, что не делает ничего такого, за что будет стыдно. Подумаешь, какое преступление, сходить с мужчиной, который тебе симпатизирует, в театр. А не преступление коротать одинокие вечера и чувствовать себя брошенной, несчастной и никому на этом свете не нужной? Ей было так одиноко, на работе случались мелкие неприятности, все собралось в одну кучу. Захотелось отвлечься, выйти в люди. И она ответила согласием. Тем более что театр этот она обожала и новую пьесу очень хотела увидеть. Столько шума в прессе, противоречивых мнений.

Только эта встреча ничего хорошего не принесла. Увидев сияющие глаза доктора, Виктория Михайловна поняла, что совершила ошибку. Нельзя было поддаваться сиюминутному настроению. Могла бы и одна сходить в театр, не барыня. Вечер был безнадежно испорчен. Следить за действием пьесы она толком не могла, потому что постоянно чувствовала на себе взгляд Александра Григорьевича. Он уже все решил и был уверен, что его спутница разделяет его мечты и надежды. Он ошибся. Виктория Михайловна не стала выяснять отношения, у нее не было на это сил, но для себя твердо решила, что пора ставить жирную точку. Заигрались взрослые люди не на шутку. Она настояла, чтобы он не провожал ее домой. Жалко, конечно, что не будет его телефонных звонков по вечерам. Она привыкла к ним. Но это не самое страшное в жизни. Весь следующий день промучилась. Ей не хотелось обижать хорошего человека, который ни в чем не виноват. Виктория Михайловна не стала составлять торжественную прощальную речь, она знала, что найдет нужные слова. Слова она нашла, только они не возымели никакого действия на Александра Григорьевича. То ли он не захотел ее понять, то ли его мужское самолюбие было уязвлено, то ли и впрямь мужик голову потерял, но доктор не сдался.

Звонки продолжались, несмотря на то что Виктория Михайловна расставила акценты без обиняков и жалости. Александр Григорьевич не слышал того, чего не желал слышать. Он не собирался сдаваться. Поначалу Виктория Михайловна решила – раз так, она просто не будет снимать трубку, и все. Но это проблемы не решило. После трехдневного затишья она с изумлением увидела доктора у своего подъезда. Это переходило все границы, и Виктория Михайловна решила, что от нее не убудет, если она пообщается с доктором по телефону.