Негасимое пламя

– Какой ты…

– Какой?

– Горячий, – она тихонько рассмеялась, прижимаясь к нему всем телом. – Ты не простыл?

– Нет. Абсолютно точно не простыл.

– А то такой дождь…

Дождь и дождь. Нудно стучит в стёкла, не совпадая с учащённым ритмом сердца. Катя охотно отвечала на поцелуи, откликалась на ласки. Что-то в её широко распахнутых глазах, в прерывистом дыхании, в затаённой робости соблазняло поверить в её искренность. Почему бы и нет? Он давно перестал верить в предназначение…

– Я тебя люблю, – прошептала она ему на ухо. Яр не видел её глаз. – Правда, люблю… С первого курса, если честно.

Он ничего не сказал, только крепче прижал её к себе. Ответить значит солгать. Но это сейчас; может быть, потом всё изменится. Не может быть правдой глупое поверье, будто волхвы не способны на любовь. Да и какой из него теперь волхв?..

«Скажу, когда смогу», – пообещал он себе. Совесть болезненно саднила.

XXXIII. Вечность

Первым, что он увидел, открыв глаза, было прелестное девичье личико, с которого стремительно исчезало сонное умиротворение. Зрелище это стало за полгода привычным, но до сих пор не утратило уютного очарования. Заглушив будильник, Яр не без удовольствия поцеловал мягкие тёплые губы и ласково погладил Катю по щеке.

– Поспи ещё. Я сегодня по делам.

– Сегодня же воскресенье, – укоризненно пробормотала девушка, наблюдая за ним из-под одеяла.

– Ага, я помню. Я не по работе.

– А куда?

Яр вздохнул и отвернулся, изображая, будто поглощён поиском носков в недрах шкафа.

– Навещу родственницу, – осторожно сказал он наконец. – Давно обещал, надо бы.

– У тебя тут в Москве родня есть? – изумлённо спросила Катя. – А чего тогда на съёмной живёшь?

– Сам так захотел, – честно ответил Яр. В голосе девушки явственно слышалось недоверие. Узнай она, что Свешникова вдобавок богата, что бы сказала?

Катя села на диване, завернувшись в одеяло. Уставила на него недоверчивый взгляд.

– Нифига себе новости… Я думала, погуляем сегодня.

Яр порылся в памяти, соображая, не успел ли пообещать ей нечто подобное. Безуспешно.

– Я ненадолго. Вернусь через пару часов, – примирительно сказал он, стараясь не давать воли раздражению. – Успеем вечером погулять.

– Ну ладно, – тоскливо протянула Катя и вдруг лукаво улыбнулась: – Тогда поцелуй меня на прощание.

Оба они знали, чем это закончится. Вот уж в чём она безоговорочно хороша… Ей неизменно удавалось заставить его забыться; чувство счастливой пустоты в мыслях влекло его к ней сильнее, чем красота или лёгкий нрав. Наверное, это было неправильно.

– Люблю тебя, – шепнула Катя, откидываясь на подушки.

Яр, как всегда, молча поцеловал её в ответ.

Февраль в этом году выдался тёплым, и улицы вместо сугробов тонули в слякоти. Когда обстоятельства требовали спешки, Яр добирался до метро на автобусе, но безмятежное воскресное утро располагало к неторопливой пешей прогулке. С тех пор, как под одной крышей с ним поселилась Катя, Яр не раз ловил себя на смутной тоске по былому уединению. Как-то по-дурацки выходит: рядом с людьми трудно, без людей плохо. Наверное, поэтому Лидия Николаевна держит домового. Мокрая от талого снега улица тянулась мимо павильончиков под аляповатыми вывесками, и этот бестолково длинный кусок пространства, обычно доставлявший неудобства, сегодня казался почти приятным.

Сознания вдруг коснулась острая тревога – неожиданная, полузабытая за долгие годы. Яр застыл на месте. Зов застал его врасплох, и он уловил лишь расплывчатое направление – куда-то на запад. Но во всём этом мире лишь один человек знает его подлинное имя…

– …Встал поперёк дороги! Отойди, не видишь, тут люди!

Яр механически шагнул в сторону. Согбенная старушка гневно зыркнула на него и заковыляла дальше вдоль улицы. Да, тут люди… Перемахнув через кучу смёрзшегося грязного снега, Яр нырнул в тесную щель между павильонами. Здесь его могли заметить разве что бездомные коты. Прикрыв глаза, он сосредоточился на хорошо знакомой квартире. В лицо пахнуло теплом и едва ощутимым горьковатым ароматом духов. Здесь ничего не изменилось… Яр метнулся к приоткрытой двери в хозяйскую спальню. Откуда-то из угла горестно охнул Прохор – должно быть, переживал за испачканные ковры.

Женщина, болезненно скорчившаяся на неразобранной постели, разительно отличалась от оставшегося в памяти образа – разве что безупречно элегантная одежда напоминала о прежней Свешниковой. Она ждала гостя; она не могла не принарядиться… Яр рухнул на колени рядом с кроватью, сжал в обеих руках сухую бледную ладонь бывшей наставницы. Лидия Николаевна вряд ли понимала, что он здесь; она так и продолжала шептать бескровными губами его имя, словно в лихорадочном забытьи.

– Прохор, – не оглядываясь, позвал Яр. Тени на стенах едва заметно шелохнулись: домовой придвинулся ближе. – Что случилось?

– Всё хворь проклятая, – едва слышно прошелестел Прохор. – Хозяюшка-то храбрилась – мол, одолею, одолею… А оно вон как…

– Понял. Помолчи.

Ни черта он не понял. Какая ещё хворь? Лидия Николаевна – искуснейшая волшебница, разве могла она довести себя до такого?.. Яр сощурился, силясь разглядеть чёрные нити проклятия, и ничего не нашёл. Что ещё может быть? Истощение? Какая-нибудь отрава?..

– Прекратите, юноша, – хрупкое запястье отчётливо дрогнуло в его ладонях. – Прекратите, я сказала… И больше так не делайте…

Яр отпустил руку бывшей наставницы. Глаза на её измождённом лице казались колючими зимними звёздами.

– Что вы?..

– Скорую вызовите, – слабым голосом велела Свешникова. – Вы… в состоянии… сладить… с телефоном?

Яр не сразу понял, что от него требуется. Потом, усилием воли вырвав себя из оцепенения, торопливо вытащил из кармана телефон. Кое-как назвал адрес, почти ничего путного не сумел сказать о симптомах. Лидия Николаевна неподвижно лежала с закрытыми глазами и хранила молчание. Яр не рисковал больше к ней прикасаться: в голову запоздало прокралась мысль о том, что её хворь – из тех, что волшбой не вылечить. Иначе наставница не велела бы прекратить. Иначе справилась бы сама.

До самого приезда врачей он неподвижно просидел на полу, опершись спиной о жёсткий деревянный каркас кровати. Прохор, заслышав мелодичную трель звонка, мигом скрылся за мороком, но – Яр был уверен – из комнаты не ушёл. Задержавшись на миг у входной двери, Яр щёлкнул пальцами, запирая все двери, кроме той, что вела в спальню, и только потом отодвинул щеколду.

– Сюда? – деловито осведомилась невысокая молодая женщина, целеустремлённо шагая через прихожую. Её ботинки оставляли на светлых плитах грязные следы. – Молодой человек, пациентка в сознании?