Негасимое пламя

– Вам потребуется помощь? – очень тихо и очень спокойно спросил он, многозначительно касаясь своей нашивки.

Мишка хотел было ответить «нет», но вовремя сообразил, что это было бы сущей глупостью.

– Побудьте тут у входа, если вам не трудно, – попросил Старов и виновато пояснил: – Понимаете… Если пациент начнёт буянить, я-то справлюсь, но ему же потребуется что-нибудь… Лекарства, терапия…

– Это верно, – медбрат поощрительно улыбнулся. Мишка отчего-то на миг засомневался, не относят ли его самого к возможным обитателям отделения. – Только не переоценивайте себя. Люди в таком состоянии могут оказаться сильнее, чем вы себе представляете.

Вот уж спасибо… Мишка пообещал в случае проблем немедленно звать на помощь, и медбрат отпер наконец недоверчиво поблёскивающий замок. Палата оказалась небольшой; мебель в светлых тонах и успокаивающее освещение делали бы её уютной, если бы не решётка на единственном окне и не защитные чары, потрескивающие, как статическое электричество, на самой грани слышимости. Пациент, парень примерно Мишкиных лет, полулежал на постели и бодрствовал. Его запястья были перехвачены крепкими на вид ремнями, а на кисти рук предусмотрительные санитары надели мягкие матерчатые перчатки. Медики не могут себе позволить брать с пациентов клятвы, безоглядно применять артефакты или держать у каждой палаты по боевому магу; ткань и дублёная кожа – не ахти какой суррогат защиты, но, наверное, это лучше, чем совсем ничего.

– Здравствуйте, – брякнул Мишка и запоздало задумался, насколько тут уместно именно это слово. Пациент проследил цепким взглядом, как он пересёк палату и устроился в кресле, таком же обманчиво-уютном, как и вся прочая здешняя обстановка. – Меня зовут Михаил Старов, я офицер отдела контроля. Мне нужно…

Он осёкся. Лицо пациента медленно сложилось в странную гримасу, не то презрительную, не то злорадную. Мишка спохватился, что ничего не спросил у медбрата про запись разговора. Верховский велел обращать внимание на реакции… Наверное, теперь уже нехорошо включать камеру, но хотя бы речь можно записать скрытно. Старов нашарил в кармане телефон.

– Вас что-то обеспокоило? – осторожно спросил он. – В том, что я сказал?

– Это ты беспокойся, – хрипло выплюнул пациент. Его светло-голубые глаза казались абсолютно разумными. Приглядевшись, Мишка заметил в коротких волосах проседь – прямо над выпуклым лбом, словно небрежный мазок белой краской. – Я до вас до всех доберусь.

– Вы до нас доберётесь? – растерянно переспросил Мишка. Голос его отразился на экране телефона россыпью разновеликих вертикальных чёрточек.

– Я доберусь, – повторил парень с нажимом на первое слово. – Ты чё такой важный, а, Михаил Старов? Типа вежливый? Думаешь, поможет это тебе?

Он импульсивно дёрнул левой рукой и тут же болезненно поморщился. Аника-воин… Мишка живо вообразил на его месте ершистого девятиклассника, проблемного по части учёбы, отвергнутого сверстниками, из неблагополучной семьи или заброшенного вечно занятыми родителями. Школьник пыжился и разыгрывал из себя негодяя. Не стоит пытаться допрашивать его по-взрослому.

– Вежливость – это полезно, – нравоучительно заметил Мишка. Злое торжество на лице его собеседника на несколько мгновений сменилось замешательством. – Ну, если тебе так проще, давай на «ты». Скажешь мне, как тебя зовут?

– Котик.

– Котик?..

– Ага. Что, боишься Котика?

– Не боюсь, – Мишка, взяв себя в руки, для пущей убедительности покачал головой. Личность парня наверняка уже установили. Офицера Старова прислали сюда не за этим. – Зачем тебе до кого-то добираться?

Котик презрительно фыркнул.

– А зачем мне с тобой разговаривать, офицер хренов?

– Наверное, затем, что я и приказать могу, – не повышая тона, напомнил Мишка. Ему не хотелось думать о том, что отдать приказ действительно придётся. Полномочия-то есть, да совести не хватит…

– А если мне накласть на твои приказы?

Вот те раз. Он просто храбрится или… или в самом деле каким-то образом выведен из-под присяги? Как же?

– Тогда мне придётся уйти ни с чем, – всё так же спокойно ответил Мишка. – Но я так не хочу. Мне интересно поговорить с тобой.

– Интересно ему! – Котик вновь бессильно дёрнул кистями рук. – Вы тут все меня за психа считаете. А я не пси-и-их…

Должно быть, они все так говорят. Но этот действительно выглядит пугающе нормальным. Не считать же склонность к хамству серьёзным психическим отклонением…

– Я не считаю тебя за психа, – уверенно сказал Мишка, на ходу изобретая обманный ход. – Я разобраться пришёл. Надо же как-то тебя отсюда вытащить.

Котик смерил его недоверчивым взглядом.

– Тебя батя прислал, что ли? Так передай ему, что никакой леший его уже не спасёт. Ни его, ни всех вас, ясно?

– Да почему же?

– Потому что если не я, то те, – загадочно сообщил Котик и конвульсивно дёрнул головой, будто пытался указать на что-то. – Вы всё, кончились, контролёры грёбаные… Уберут вас к лешему. Нехрен было…

Он вдруг сипло закашлялся, содрогаясь всем могучим телом. Мишка подхватился было бежать за медбратом, но Котик, глубоко вдохнув тёплый больничный воздух, справился с приступом и вновь откинулся на подушки.

– Каюк вам, – подытожил он почти деловито и тут же расплылся в самодовольной улыбке: – Я двоих за ночь замочил. Двоих! За ночь! Да вас к концу недели никого в живых не останется!

Он ведь врёт. Врёт, как пить дать! Не способен он на такое… Верховский непременно сообщил бы, если б и впрямь кто-то погиб. Это всего-навсего очередной выверт помешательства, охватившего беднягу после серьёзного потрясения. Нужно собраться с мыслями и выяснить, какого именно…

– Что, не веришь? – требовательно спросил Котик, щурясь на Мишку. – Зря не веришь. Я ещё в прошлый раз почти… А теперь уж точно. Понял, офицер? Никакой талант не поможет… Никакой наставник… Тут или победил, или проиграл. Я победил. Понял, да? Понял?

– Понял, – солгал Мишка. Это, кажется, слегка успокоило пациента. – Как же ты справился?

Котик снова кашлянул пару раз, словно прочищая горло перед речью. Эти приступы причиняли ему мучения; казалось, неведомая хворь норовит вывернуть его наизнанку. Где его нашли – в ледяной воде? Не астма же это, в конце концов…

– А вот так, – хрипло буркнул Котик. – Кто лучше, тот и победил. Я победил.

– На тебя напали? – предположил Мишка, поощряя собеседника говорить дальше. Котик, как свеча на ветру, то разгорался яростным пылом, то совсем затухал. Нельзя позволить ему уйти в молчание. – Угрожали? Преследовали?

– Хотели, – Котик запрокинул голову, примяв затылком подушки. Мишке стало чуть легче от того, что взгляд светлых глаз переключился с него на безукоризненно ровную потолочную побелку. – Обломались. Я сначала одного скрутил, а потом… потом… потом второго, – скомканно пробормотал он, вновь угасая.