Неисторический материализм, или ананасы для врага народа

– Простите, вы не знаете, тут никто не продает дом? – спросил Сергей.

– А? – переспросил мужик. – Чего это?

– Да вот, – вступила Катюша. Мужик замахал руками и отодвинулся, издали пожирая Катюшу глазами и двигая носом – наверное, пробовал на нюх запах ее духов. Катюша обиженно потопталась и пояснила. – Мы хотим купить дом. Для дачи.

– Мать! – закричал мужик. – Они хотят купить дом. Для дачи.

– Дак наш покупайте, – недолго думая предложила старушка. – Только пусть Степан, ирод, паспорта отдаст.

– А вы где будете жить? – поинтересовался Сергей. – У вас еще один дом есть?

Мужик посмотрел на Сергея как на ненормального.

– В город поедем, – объяснил он. – Устроюсь на завод, дадут общежитие. Все лучше, чем тут… Поживем, как люди. Там хоть жратва есть, – объяснил он. – А сколько за дом дашь? – приступил он к делу.

Сергей опешил.

– Мы… мы еще посмотрим. Нам бы поближе к речке, – объяснил он.

– Да кака тут речка, – закричала вдруг бабка. – Кака така речка – ручей всего. А дом у нас рядом с сельпо. Хороший дом. Крепкий.

Катя взяла Сергея за руку:

– Мы еще посмотрим. Повыбираем, – сказала она. – Если что – через часок к вам зайдем. Нам бы побольше.

– Побольше-то подороже будет, – уговаривал мужик.

Невероятно, но во всех домах, куда они заходили, наблюдалась одна и та же картина. Буквально все стремились продать свои дома, заставить ирода Степана отдать паспорта, без которых нельзя было уехать в город и устроиться на работу, и зажить в городских общагах, как люди.

По мере того как они обходили дома, за ними пристраивался растущий хвост желающих переехать в город. Они ходили за Катюшей и Сергеем по пятам, дружно хаяли дома соседей и горласто требовали идти в сельсовет за паспортами.

Сергей, наконец, решил остановиться на пятистенном доме, который был ближе всех к лесу.

– Все, – решительно объявил он. – Все свободны.

Разочарованные крестьяне, кляня удачливого односельчанина, отправились в свои нетопленные дома.

Счастливый хозяин, Жилин Захар Петрович, отец двух взрослых сыновей и муж одной мощной решительной бабенки, пошел вместе с Сергеем в сельсовет разыскивать «этого Степку, чтоб ему там на том свете сковородки лизать». Похоже, председатель сельсовета особой популярностью не пользовался. Жилина мучали сомнения, на месте ли Степан. Сергей раз в пятнадцатый слышал, как поминали председателя, но никто не разу не назвал его по отчеству.

Как и боялся Захар Петрович, сельсовет встретил их в лице замерзшей секретарши, по совместительству кассирши, а также бухгалтерши. Она сидела за маленьким заляпанным чернилами столом, который еле помещался между окном и черной круглой железной печкой. Перед печкой, на прибитом к полу листе железа, лежало три полена, и замотанная в платки секретарша мучительно раздумывала, то ли их спалить сразу, то ли подождать еще.

– А Степан где? – хмуро спросил Жилин, пока Сергей с Катюшей с любопытством осматривались вокруг.

– Придет, – неуверенно сказала секретарша. – Надо-то че?

– Его и надо.

Жилин решительно повернулся и зашагал к самому крепкому дому, который был неподалеку.

– А это удобно? – усомнилась Катюша.

– Тут его до весны не дождесся, – не оборачиваясь, пояснил Захар Петрович.

Пресловутый Степан, скорее всего, только что сладко спал, потому что на его розовой щеке отпечатались складки подушки.

– Я только на минутку отошел, – зевая, пояснил он и украдкой снял сеточку с волос. Вернее, ему только показалось, что украдкой, потому что Катюша тут же заинтересовалась:

– Ой, а что это у вас, чтобы прическу не помять, пока вы спите, да? А можно посмотреть?

Председатель густо покраснел и махнул рукой:

– Я и не спал вовсе! Я тут… за документом зашел.

– Ну-ну, – язвительно заметил Жилин. – Видал ты в глаза эти документы. Феня с документами-то сидит, не ты!

– Ты потише, – внушительно выпятил живот Степан. Жилин успокаивающе похлопал его по плечу, отчего свиноподобный Степан присел.

– Ты мне паспорт отдай, – требовательно сказал он. – Я дом продаю.

– Как это продаю, как это продаю! – засуетился Степан. – А я? Без меня не продашь!

– Да знаю. Ты бумажки подписывать должен. Феня покажет, где, а ты распишешься, – захохотал Захар Петрович, довольный, что «уел» председателя.

Степан насупился:

– Ты… это... дом продавай, а паспорт не отдам.

– Это как так – не отдам? – взревел Жилин, как павлин, которому наступили на хвост. Катюша однажды слышала, как громко и противно орет павлин в зоопарке. Сходство было полным.

– А вот так, – пояснил Степан. – Сам знаешь, не положено, и все.

– Это как это не положено? – не унимался Жилин. – Как же я в городе без паспорта на работу устроюсь?

– Не положено, – отрезал председатель – Потому как линия партии на укрепление сельского хозяйства.

– Я – свободный человек, – бушевал разъяренный Жилин.

– Ты что, – пожелал узнать Степан, – против линии партии?

– А городские, значит, куда хошь могут ехать? Без всякой линии? Нет, я так не согласный. Отдавай паспорт.

– Не могу. Сам понимаешь, что мне за это будет.

Что за это будет, понимали все. То, что он с должности слетит, это понятно. Но могли еще и десять лет без права переписки припаять.

– Ну, ты это, придумай чтой-нибудь, – предложил Захар Петрович. – А я тут… эта… когда дом продам…

Но Степан оказался труслив.

– И не говори, – замахал он ручками. – И слушать не хочу. Хоть озолоти. На что мне деньги твои там? С собой их туда не возьмешь.

Сергей подмигнул Жилину, чтобы он вышел и оставил их одних. Дождавшись, когда хлопнула дверь, он подмигнул:

– Правильно! Рисковать – так за большие деньги.

– М-м-м, – замотал головой Степан.

Сергей наклонился к нему, вынул пачку с лиловыми шахтерами, которые радостно улыбались, видимо, прославляя хорошо оплачиваемый доблестный труд, и внушительно сказал:

– Сто тысяч!

– Нет-нет, – по инерции продолжал мотать головой Степан, а потом до него дошло. Он выпучил глаза и спросил так же шепотом:

– Сколько?

Сергей, продолжая заговорщически глядеть ему в глаза, медленно покивал головой.