Неисторический материализм, или ананасы для врага народа
Шрифт:
Руководство института с Иваном Сергеевичем давно спустилось с трибуны, оставив Сергея одного. На площади стояла мертвая тишина. Сергей довольно усмехнулся, торжественно выпрямился и громко, отлично поставленным голосом запел:
«Вихри враждебные веют над нами,
Темные силы нас злобно гнетут...»
Зрители начали невольно стягивать с себя шапки и принимать революционную осанку.
«В бой роковой мы вступили с врагами», – нерешительно подхватил молодой сотрудник НКВД Скворцов.
Через секунду вся толпа пообещала свято и смело поднять знамя борьбы за рабочее дело.
«Марш-марш вперед, рабочий народ!»
Под эту бравую песню Сергей спустился с трибуны по шатким деревянным ступенькам, которые больше напоминали строительные леса. Булочкин подскочил к нему и, брызгая слюной, визгливо закричал:
– Ты что делаешь? Ты чего же это, мать твою, творишь?!
– Цитирую Ленина-Сталина, – гордо сказал Сергей. – Я наизусть знаю его работы. Вы с ними не согласны?
Булочкин замолчал, забыв закрыть рот, и Сергей начал пробираться к Марине, которую он заметил еще стоя на трибуне. Все это время она смотрела на него сначала с обожанием, потом – с удивлением и в конце – с некоторой опаской.
Дьяконов сзади подергал его за воротник.
– Сергей Александрович, – спросил он нерешительно. – А про товарища Сталина и товарищей по партии – это… на самом деле?
– У меня с товарищами из ЦК прямая линия, – гордо ответствовал Сергей и пошел к Марине.
Марина ждала его на том же месте.
– Ты это специально? – спросила она, взяв его за рукав.
– Умница! – восхитился Сергей. – Когда ты догадалась?
– Когда ты сказал, что революция – это грабеж, – страшным шепотом сказала Марина.
– Ты сделай вид, что идешь к пединституту, а я тебя там в переулке встречу. Познакомлю с сестрой и покатаю на машине.
Марина задумчиво покивала головой, потом безнадежно сказала:
– Теперь тебя посадят!
– Ты беги, беги, – торопливо сказал Сергей. – В машине поговорим.
Марина понуро побрела с площади. Сергей, заметив, как Селиванов рванул бежать в сторону НКВД, – наверное, выписывать ордер на обыск и арест, – стал потихоньку пробираться к машине, размышляя о том, как будет переживать Марина после его исчезновения.
В машине Марина бурно возмущалась
– В каком мире ты живешь? – восклицала она. – Ты что, не понимаешь…
– Тш-ш-ш, – шипел Сергей, прижимая ее к себе. – Послушай, – плел он, придумывая на ходу. – Меня, если и арестуют, то на два-три дня. Меня Москва прикроет, – многозначительно добавил он. – Я здесь по заданию.
– Правда? – недоверчиво спросила Марина, но успокоилась. – А теперь ты выполнил задание? Ты теперь уедешь?
Сергей молчал, соображая, как он будет без нее, когда выполнит задание Барсова.
– Не уеду, – твердо пообещал он. – Надолго не уеду. Весной я обязательно за тобой вернусь.
Марина горестно вздохнула, потом поразмыслила.
– А весна совсем скоро, – осенило ее.
– И какая интересная у нас будет весна! – многозначительно пообещал Сергей, имея в виду ветер перемен, который должен будет наступить после смерти
Сталина.– Я надеюсь, – промурлыкала Марина, имея в виду их с Сергеем возможную свадьбу.
Обратно возвращались с предосторожностями. Марину высадили в безлюдном месте и отправились домой.
Подходя к воротам, Сергей набрал номер Андрея.
– Ну и?.. – вопросил он недовольно. – Почему не информируешь? Ждут нас там уже?
– Как раз тебя набирал, – ответил Андрей, что-то жуя. – Пока не ждут. У них там в кабинете Селиванова дискуссия – то ли ты по поручению Сталина вещал, то ли врал.
– Да? – заинтересовался Сергей. – И к чему склоняются?
– Селиванов настаивает, что врал. Горлом берет. Остальные тебя очень арестовывать опасаются. А Селиванов тебя ненавидит – прямо жуть! Барсов в восторге. Психологи их базар слушают и слова непонятные говорят. Про Сталина ты здорово придумал. Можешь к нам пока заскочить.
Сидя с Андреем и Катюшей в «Макдональдсе», – психологи посоветовали Барсову, что им следует расслабиться, чтобы не принимать последующий арест слишком близко к сердцу, – Сергей испытывал странные чувства. Глядя на веселые мордашки детей, вожделенно разворачивающих хэппи милзы с игрушками, на улыбающегося гипсового Макдональда, по которому ползала малышня, на стаканы фанты со льдом, он пытался осознать вторую реальность – с Селивановым, застенками НКВД, страхом смерти, поселившимся рядом с уютными абажурчиками и молочными поросятами.
Когда он доедал картошку «по-деревенски», макая ее в кислый соус, в «Макдональдс» ворвался запыхавшийся Митя.
– Анатолий Васильевич передал – пора возвращаться. Вас решили брать, – возбужденно верещал он, глядя блестящими глазами на Сергея. Потом он разом озаботился:
– Вы как хотите, а имущество оттуда надо вывозить. А то конфискуют, и ищи потом…
Сергей вдруг разозлился.
– Барахольщики чертовы! – заорал он. – Меня там, может, расстреляют на месте, а этот только об оборудовании думает.
Митя покраснел и растерянно захлопал ресницами.
– Так ведь… Анатолий Васильевич сказал, что безопасно…
– Ладно, – вздохнул Сергей. – Проехали. Пошли.
– А что, – забеспокоился Митя, забегая вперед, – вы думаете, они прямо в квартире будут стрелять?
– Иди уже!
– Ну Сергей Александрович! Ведь Анатолий Васильевич сказал…
– Изыди! – громовым басом прорычал Сергей, и Митя испуганно умолк.
Барсов был радостно возбужден. Видеокамеры с телефонами были везде добросовестно натыканы Сергеем, поэтому собравшаяся у мониторов группа психологов сосредоточенно созерцала разные картинки и оживленно обменивалась впечатлениями.
– Обратите внимание, как радостно возбужден Селиванов, – с легким польским акцентом говорил симпатичный брюнет. – Его возбуждение носит явный сексуальный характер. Сублимация сексуальных потребностей в садизм по отношению к заключенным, независимо от их пола…
Сергей поежился.
– Здравствуйте, – громко сказал он, стараясь заглушить неприятные для него разговоры. – Насчет возможных проявлений садизма считаю необходимым заявить: я – не мазохист, – решительно сказал он. – Даже ради великой науки.