Неисторический материализм, или ананасы для врага народа

Сергей потянул его за рукав.

– Ну, пойдем? Что вас интересует?

Иванов двинулся следом, держась за Сергея, как ребенок. У первого стеллажа они остановились. Там были… полковник затруднился, как бы это назвать одним словом. В общем, там были разные цветные баночки. И флаконы. На них было написано что-то на нерусском языке. Сергей объяснил, что это – хозяйственные товары. Шампуни, какие-то гели. Гели, сказал Сергей, это для душа, но полковник Иванов точно знал, что гель – это что-то из химии. Наверное, какое-то химическое оружие. Еще там были яркие цветные коробки с нарисованными пенящимися пузырьками и красивые белые штуковины с круглой дверцей посередине.

– Эт-то что? – генерал ткнул пальцем в такую картинку.

– Стиральные машины, – объяснил Сергей. – Сейчас мы посмотрим настоящую такую.

Он повел его куда-то вправо, но Иванов постоянно останавливался.

– Это такие ручки? – поинтересовался он, указывая на прозрачную упаковку с толстыми разноцветными цветными штуками, которые были прикрыты колпачками.

– Это фломастеры.

– А это такие тетради? – поразился Иванов, глядя на цветные обложки с какими-то встрепанными людьми, под которыми были написаны тоже иностранные слова. Это были, наверное, замученные шпионами русские.

– Что с ними делали? – ужаснулся Иванов. Пытали, наверное, каким-то особенно зверским способом, потому что на лицах этих людей застыло совершенно нечеловеческое выражение.

Сергей, правда, объяснил, что это какие-то музыкальные группы. Знаем мы эти отговорочки. Сами придумывали не раз. А какие тут папочки, блокнотики, ручечки, карандашики! Игрушечки просто. Иванов представил себе, как бы поразились его коллеги, и решительно прижал к животу две пластиковые папки и засунул в карман приглянувшийся ему блокнот.

В следующем ряду стеллажей генерал заметил нечто знакомое – такое он уже видел на квартире у Сергея во время обыска. Это называлось «компьютер». Ими тут был уставлен весь стеллаж, и они все были включены. На них появлялось одно и то же изображение, – экраны горели то красным, то желтым светом, и по ним проплывали разные буквы. Иванову захотелось такое же – Селиванов говорил ему, что там показывают голых баб. Это были, наверное, какие-то другие компьютеры, потому что ни на одном из них голых баб не было. А спрашивать неудобно.

Поражаясь, что никто из людей не пугается и не подает сигнал тревоги при виде него, советского полковника Иванова, одетого в форму, он оглядывался вокруг. Нет, некоторая реакция все-таки есть, потому что некий молодой человек, одетый в оранжевую майку с короткими рукавами, тихо рассказывал про оперативников. Правда, он выражался немного странно – что-то про оперативную память.

Заметив, что на него начинают как-то странно поглядывать, он отвел взгляд от парня в оранжевой майке и последовал дальше. Сергей показал ему агрегат, который он видел на картинке, – стиральную машину. Иванов на секунду позабыл о своей идейно-политической миссии и заинтересовался устройством. Таких машин не бывает, но люди их деловито рассматривали, спрашивали о количестве оборотов в минуту, открывали и закрывали дверцу и выдвигали какие-то ящички сверху, которые открывались при нажатии кнопочки. Зачем стиральной машине кнопочки и ящички, скажите на милость? Опять какая-то хитрая антисоветская пропаганда, только Иванов не мог понять, какая.

– Сергей Александрович! Сережа! – вдруг раздалось у них над ухом, и полковник подскочил от неожиданности.

К Бахметьеву подошла пожилая пара, видимо, супружеская, и стала его нежно обнимать.

– Сереженька, – приговаривала женщина с пышной короной волос на голове, – как мы вас давно не видели.

Рядом с ней стоял худощавый супруг и смущенно улыбался.

– Как родители? – тихонько спросил он.

– Сам их уже несколько дней не видел, Григорий Иванович, – ответил Сергей, пожимая ему руку.

– Приглядываете стиральную машину? – спросила женщина приятным мелодичным голосом. – Вроде у вас есть дома «Бош».

Полковник раздул ноздри. Бош – это явно француз. Тут и французские шпионы? Вот уж гнездо так гнездо.

– Да, – согласился Сергей, – мама ей очень довольна.

Странно, почему «ей». Ведь бош должен быть мужчиной.

– Я вот знакомому показываю, – объяснил Сергей.

Григорий Иванович заинтересованно посмотрел на полковника.

– Какая у вас интересная форма, – азартно сказал он. В нем заговорил историк. – Я давно такой не видел.

– Я думаю, – сказал полковник, стараясь звучать зловеще, – что скоро вы будете очень часто ее видеть.

– Правда? – обрадовался Григорий Иванович. – Ожидается выставка? Это было бы очень, очень интересно! А вы, наверное, в оргкомитете?

«Тупые они какие-то», – раздраженно подумал полковник.

– А мы внучке подарок присматриваем, – объяснила Маргарита Николаевна. – Свитерочек теплый на зиму.

– Мы сейчас тоже в ту сторону прогуляемся, – сказал Сергей и двинулся было следом за ними, но его остановили двое молодых людей.

– Серега, – окликнули они. – Как ваше ничего себе?

– Ну, молодежь, не будем вам мешать, – заторопился Григорий Иванович и улыбнулся. – Скоро увидимся.

– Привет, – радостно обернулся Сергей к Мите с Иваном. Он испытал огромное облегчение, увидев, что они здесь. – Дела идут?

– Еще как идут, – кивнул Иван. – Гуляете?

– Да вот, – неопределенно сказал Сергей. – По магазинам решил пройтись.

– Мы тут Гулю только что видели. С подругой, – предупреждающе сказал Митя. Сергей завертел головой.

– Ладно, – мрачно сказал Иван. – В общем, мы тут… тоже… гуляем, в общем.

И они пошли дальше. Полковник Иванов помрачнел. Он только что слышал, как две юные девицы с голой поясницей, тыкая в его сторону пальцем, интересовались друг у друга, что это за чучело. Одна из них дошла до того, что предположила, что это – местный «Коля-дурачок». Полковник Иванов, которого действительно звали Коля, совсем не был согласен с тем, что он дурачок. Также он пожелал вслух опровергнуть, что он «хиппует, хоть и старый». Однако раскрывать себя было рано. Вот он приедет сюда с командой чекистов, тогда посмотрим, кто дурачок. Прикидывая про себя, что он сделает с мерзкими девицами, которые, чуть не выпадая из штанов, шли за ним, гнусно хихикая, он величественно двинулся дальше.

Вдруг он остановился как вкопанный: прямо перед собой он увидел нечто знакомое – серп и молот на красном фоне, а также знакомый лысый профиль. Он вгляделся повнимательней: священная символика была нанесена на одежду! Прямо на майки и даже на ботинки – красные ботинки с серпом и молотом. Топтать советскую святыню! Можно даже сказать – втаптывать ее буквально в грязь!

Но венцом всего была футболка с портретом Ленина и надпись под ней: «Ленин – клевый чувак, мать его так!».

Причем слова, написанные огромными буквами, занимали всю футболку, и поэтому слово «так» находилось уже на уровне причинного места, очень художественно повторяя его очертания.