Неизбежная могила

— Именно так, — подтвердил Страйк. — Шестьдесят пять процентов.

— Все участники этого эксперимента были мужчинами.

— Ты считаешь, что женщины так не поступили бы?

— Просто подчеркиваю этот факт, — ответила Робин.

— Ну, если ты считаешь, что молодые девушки не способны совершать злодеяния, я приведу тебе в качестве примера Патрисию Кренуинкел, Сьюзан Аткинс и как там звали всех остальных.

— Кого? — спросила Робин, недоумевая.

— Я говорю о «Семье Мэнсона»⁸⁸, которая отличалась от ВГЦ только тем, что делала чуть больший упор на убийства и гораздо меньший — на получение прибыли, хотя, судя по всему, Чарльз Мэнсон был бы рад получить и деньги. Всего они совершили девять убийств, одно из них — беременной актрисы, и эти молодые девушки были в самой гуще событий, не обращая внимания на мольбы жертв о пощаде, макая пальцы в кровь, чтобы нацарапать… Господи, — произнес Страйк с изумленным смехом, вспомнив забытую деталь, — они вдобавок писали «свиньи» на стене. Кровью.

— Ты шутишь?

— Точно. «Смерть свиньям».

Доев два пирожка со свининой, Страйк порылся в сумке в поисках батончика «Йорки» и яблока, которое он купил в качестве запасного варианта.

— Что мы думаем о «Джо» и «Розе»? — спросил он, разворачивая шоколадку.

— Слышу скептический тон.

— Не могу отделаться от мысли, что имя «Роза» могло прийти ей в голову случайно, учитывая, что своих детей она назвала Поппи и Дейзи⁸⁹.

— Если бы она собиралась лгать, то стала бы отрицать свою причастность, разве нет?

— Было слишком поздно. Ее реакция, когда она увидела фотографии, выдала ее.

— Мы знаем, что это точно был Пол Дрейпер.

— Да, но он ведь мертв, верно? Он не может дать показания.

— Но... в некотором смысле, все еще может.

— Собираешься достать доску Уиджи для спиритических сеансов?

— Ха-ха. Нет. Я хочу сказать, что если Кэрри знает, что Пол мертв, то она должна знать и то, как он умер: его держали в рабстве и избили до смерти.

— И что?

— То, что случилось с Дрейпером на ферме Чапмена, делает эти полароиды еще более обличающими, а не менее. Его обхаживали на ферме, чтобы он терпел насилие, что сделало его уязвимым для той парочки социопатов, которые его убили.

— Не уверен, что Кэрри достаточно умна, чтобы додуматься до этого, — сказал Страйк.

Оба сидели минуту, ели и следили за ходом своих мыслей, пока Страйк не сказал:

— Ты не видела никаких свиных масок, когда была там?

— Нет.

— М-м-м, — протянул Страйк. — Может быть, они решили от них отказаться, открыв для себя прелести ящика. А может, то, что запечатлено на этих полароидах, было тайной даже для большинства людей внутри церкви. Кто-то наслаждался своим фетишем наедине с собой, прекрасно понимая, что это не может иметь никакого духовного толкования.

— И у этого человека были полномочия заставить подростков делать то, что им говорили, и молчать об этом после.

— Похоже, что свиньями особо увлекалась Мазу. Можешь ли ты представить, чтобы Мазу велела подросткам раздеться и изнасиловать друг друга?

Робин обдумала вопрос и медленно произнесла:

— Если бы ты спросил меня до того, как я там побывала, может ли женщина заставить детей делать это, я бы сказала, что это невозможно. Но она ненормальная. Я думаю, она настоящая садистка.

— А Джонатан Уэйс?

Робин показалось, что руки Уэйса снова коснулись ее, когда Страйк произнес его имя. По ее телу снова побежали мурашки.

— Я не знаю. Возможно.

Страйк достал свой телефон и снова вывел на экран фотографии полароидов. Робин, почувствовав, что уже достаточно на них насмотрелась, повернулась и посмотрела через окно на кладбище.

— Что ж, о Розе, если это ее настоящее имя, мы знаем только одно, — сказал Страйк, не сводя глаз с пухленькой девочки с длинными черными волосами. Она недолго пробыла на ферме Чапмена, прежде чем это случилось. Она слишком упитанная. Все остальные очень худые. Могу поклясться, — Страйк перевел взгляд на юношу с татуировкой в виде черепа, — что этот парень — Рини. Его реакция, когда я показал ему — о, черт. Подожди. Джо.

Робин снова оглянулась.

— Генри Уортингтон-Филдс, — сказал Страйк, — рассказал мне, что человек по имени Джо завербовал его в церковь в гей-баре.

— О...

— Так что если это действительно Джо, то «Роза» звучит гораздо более правдоподобно в качестве имени темноволосой девушки. Конечно, — задумчиво произнес Страйк, — есть один человек, которому стоит опасаться этих фотографий больше, чем всем, кто на них изображен.

— Да, — ответила Робин. — Фотограф.

— Точно. Судьи не очень-то жалуют людей, которые фотографируют изнасилование других.

— Фотограф и насильник должны были быть одним и тем же человеком, не так ли?

— Дай-ка подумать, — произнес Страйк.

— О чем именно?

— Возможно, чтобы больше не пришлось хлестать себя по лицу, Рини пришлось заплатить эту цену и сделать грязные снимки? А что, если его заставил это сделать тайный распорядитель?

— Тогда это объясняло бы упорство Кэрри в том, что она не знает, кто был фотографом, — предположила Робин. — Вряд ли кто-то будет рад, если Джордан Рини затаит злобу на них или их семьи.

— Совершенно верно.

Съев последний батончик «Йорки», Страйк снова взял ручку и начал составлять список дел.

— Итак, нам нужно попытаться выйти на след Джо и Розы. Я также хотел бы знать точно, был ли Уэйс на ферме в то утро, потому что Кэрри конкретно завралась по этому вопросу, не так ли?

— Как мы можем это выяснить, спустя столько времени?

— Черт его знает, но попытаться не помешает, — ответил Страйк.

Он без энтузиазма принялся за яблоко. Робин как раз доедала сэндвич, когда зазвонил ее телефон.

— Привет, — сказал Мёрфи. — Как дела в Торнбери?

Страйк, которому показалось, что он узнал голос Мёрфи, притворился, что заинтересовался тротуаром.

— Хорошо, — ответила Робин. — Ну… интересно.

— Если хочешь, приходи сегодня вечером, у меня есть кое-что интересное для тебя.

— Что? — спросила Робин.

— Записи допросов людей, которые обвиняют тебя в жестоком обращении с детьми.

— О боже.

— Не стоит и упоминать, что у меня не должно их быть. Попросил кое-кого об услуге.

От одной мысли о том, что она снова увидит кого-нибудь с фермы Чапмена, пусть даже на пленке, у Робин второй раз за последние десять минут побежали мурашки по коже.

— Хорошо, — согласилась она, взглянув на часы, — во сколько ты будешь дома?

— Наверное, в восьмом часу. Многое надо успеть сделать.

— Хорошо, отлично, увидимся.

Она повесила трубку. Страйк, поняв из услышанного, что отношения Робин и Мёрфи не разладились за время разлуки, спросил:

— Все в порядке?