Неизбежность лжи

– Ты предатель, – только и смог выдохнуть резидент, абсолютно не готовый к такому повороту событий, который в первую очередь ставил крест на его собственной карьере. – Да ты знаешь, что мы с такими, как ты…

– Не знаю, – ответил бывший майор, – и знать не хочу. И видеть вас больше не хочу. – И вышел, тихонько закрыв за собой дверь.

И продолжал успешно служить в своем отделе и помогать голодающей Африке настолько, насколько такая организация, как ООН, вообще может ей помочь. То есть отрабатывал свой четырехлетний контракт с ООН, который российская сторона никаким образом не могла прервать. Зато, конечно, резидент был отправлен на Родину, его сменил новый, чуть более прагматичный, деньги, кажется, после этого забирать перестали, но по-настоящему водевильный сюжет эта история приобрела в девяносто седьмом году, когда бывший майор отправился не куда-нибудь, а в Россию на сельскохозяйственную выставку. Отправился, естественно, будучи командированным своей организацией-работодателем.

Появление его в России вызвало в чекистских кругах, жаждавших крови, целую бурю самых разнообразных чувств. Как? Зачем? Совсем страх потерял? Да мы ему сейчас. А может, это провокация? Ну и так далее. Чувство мести возобладало над холодным расчетом. Забытыми оказались заветы Железного Феликса о холодной голове [29] . И на пути назад, в зале вылета аэропорта «Шереметьево», у сотрудника ООН отбирают паспорт и просят пройти в специальную комнату, где начинают безбожно кошмарить. Однако те люди, которые жаждали справедливой, по их мнению, мести, и те, кто осуществлял первичные насильственные действия, имели разную степень мотивации, поэтому бывшему майору разрешили сделать один телефонный звонок. И он его сделал. Он позвонил руководителю отдела специальных операций ООН, который специализировался на вызволении сотрудников ооновских миссий из разных «горячих точек». И имел в этом деле большой опыт. Начальник отдела был японцем и, проснувшись, услышал на своем автоответчике взволнованный рассказ о том, как у сотрудника ООН в России, пытающейся предстать миру в цивилизованном виде, в аэропорту, без всяких оснований, отбирают паспорт и пытаются его куда-то везти. В начале рабочего дня он был уже на приеме у своего руководства, а к концу рабочего дня была готова нота протеста, с которой был ознакомлен ничего не знавший об этой истории представитель России в ООН, после чего она была представлена российскому МИДу.

29

«У чекиста должно быть горячее сердце, холодная голова и чистые руки» – слова, приписываемые Ф. Дзержинскому (1877 – 1926), создателю ВЧК.

Тут следует еще раз оговориться, что дело было в середине девяностых. Сейчас, надо полагать, весь этот водевиль развивался бы по иному сценарию, предполагающему вместо водевиля криминальную драму, возможно, и с трагической концовкой. Цена на нефть была низкой, силовики были не в почете, чеченская тема продолжала будоражить мировое прогрессивное сообщество, и стране нечего было представить этому сообществу, кроме открытости и приверженности западным ценностям. И вот на этом фоне такой конфуз. Со Смоленской площади позвонили на Лубянскую и сильно кричали. В ответ тоже сильно кричали и обвиняли в продаже родины. ООН – это не общество «Мемориал» [30] , ее просто так не поимеешь и, по-любому, надо было договариваться, что является для российских ответственных работников почти что невыполнимой миссией. Счет шел на часы, брызги от поднявшейся волны могли побеспокоить тогдашнего президента, измученного тяжелой предвыборной кампанией, и он, не сильно разбираясь, мог порубить пару голов.

30

Международное историко-просветительское, правозащитное и благотворительное общество «Мемориал» – неправительственная организация, основной задачей которой изначально было сохранение памяти о политических репрессиях в СССР.

И тут министр вспомнил про Юрия Петровича, позвонил ему и попросил уладить ситуацию. Пока Юрий Петрович разбирался с происходящим в одном из кабинетов на Лубянке, в городе Берлине произошло еще одно знаменательное событие. Коллега бывшего майора по распределению помощи бедным странам и бывший коллега по другой службе, на долгое время подавленный тем фактом, что бывший майор денег не отдает давно, а он совсем недавно, отправился к супруге бывшего майора на дом, пока дети были в школе и решил отыграться за свои тяжелые переживания, немножко ее покошмарив.

«Ну что, суки, – сказал он, – доигрались? Думали, всю жизнь вам такая лафа будет? А вот хрен-то. Бог, он все видит. Сидит сейчас твой муженек в камере и грозит ему за измену родине не меньше пятнашки строгого режима. Так что ты пакуй вещи, собирай детишек и покупай билет в Москву, а оттуда вместе с муженьком прямиком в Сибирь. Все, кончилась халява». И ушел, довольный собой, оставив напуганную им женщину в состоянии, близком к истерике, потому что она из этого монолога решительно ничего не поняла, кроме того, что муж в Москве в камере, а ей с детьми остаток жизни придется по непонятным причинам прожить не в центре Европы, а в Сибири, к чему она решительно не была готова. Женщина сразу же позвонила начальнику мужа, уже и так достаточно обеспокоенному происходящим, и, срываясь на слезы, попыталась в понятной форме изложить, что с ней только что произошло. Какой-то мужчина, по-видимому, русский, пришел к ней в дом, сказал, что муж находится в застенках КГБ, а ей надо ехать в Сибирь и, поскольку она к такому развитию событий не была готова, не может ли Организация Объединенных Наций помочь ей хотя бы с билетами и транспортировкой багажа. После чего ей стало плохо, пришлось вызывать врача, диагностировавшего значительное повышение артериального давления и рекомендовавшего несколько дней провести в состоянии покоя.

Юрий Петрович находился в кабинете большого чекистского генерала и выслушивал длинный и страстный монолог на тему того, что не только раньше снег был белее и трава зеленее, но и люди, люди, главное дело, были совсем другими. Настоящими были люди патриотами и не за копейку работали и даже не за сраный доллар. Причем по тону монолога Юрий Петрович не смог бы со стопроцентной вероятностью утверждать, к каким именно людям – восьмидесятых или после – относил генерал его самого. Что, впрочем, уже не имело большого значения, поскольку звонок с весьма эмоциональным пересказом последних событий, разворачивающихся в Берлинском офисе ООН, Юрий Петрович получил непосредственно перед входом в кабинет. Последние услышанные им, перед тем как попрощаться и выключить телефон, слова: «Скажи этим пидорасам, что у них два часа на то, чтобы все уладить». Полчаса из этих двух уже истекли.

Юрий Петрович ушел на пенсию полковником, и чинопочитание было у него в крови, но с учетом образовавшегося цейтнота пришлось нарушить субординацию.

– Товарищ генерал, – сказал он, как только представилась возможность вставить слово, – вы дальше с этим гадом что делать собираетесь? По суду или так шлепнете?

Генерал готов был снова вспылить и напомнить о том, что ледорубов [31] у них в организации на всех хватит, но что-то скорее даже не в самом вопросе, а в интонации, с какой он был задан, генерала остановило:

31

Известно, что ледоруб был использован Рамоном Меркадером (1913 – 1978) как орудие убийства Льва Троцкого (1879 – 1940).

– Это ты на что намекаешь? – спросил он и отхлебнул остывшего уже чая с лимоном.

– Я не намекаю, – начал свою партию Юрий Петрович. – Вы хотите предателя наказать. Тут вопросов нет. Есть два пути – судебный и несудебный. С учетом того, что одна нота протеста уже готова, вторая будет готова сегодня по итогам визита нашего сотрудника к семье предателя и всего, что он там наговорил или не наговорил, – генерал правильно отреагировал на «нашего» и досадливо поморщился, вспоминая о самом визите. Хотел было на эту тему тоже высказаться, но Юрий Петрович был начеку, – можно его прямо сейчас и грохнуть, и закопать где-нибудь на стройке, но последствия, я думаю, вы сами знаете. Вы в отставку, кто-то из ваших подчиненных в тюрьму – эти либералы нынешние только обрадуются, что у них такая возможность появится. Однако, если вы хотите с ним посчитаться и готовы против его поганой жизни карьеру свою поставить, а, главное, даже не карьеру, а все то, что вам сохранить удалось за годы этой демократической вакханалии – это единственный путь. Другого нет. По суду вы ему ничего не предъявите.

– Сам знаю, – генерал, стоявший до этого у окна, вернулся к креслу, сел и обхватил голову руками.

– Надо делать выбор, – продолжил Юрий Петрович, – и делать его надо прямо сейчас. Или я прямо сейчас соединяю вас с министром иностранных дел, хотя лучше будет, если вы сами ему позвоните и скажете, что произошла ошибка, которая в течение ближайших часов будет исправлена, или я выхожу из этого кабинета, и вы делаете с этим гадом, что хотите.

– Я звонить не буду, – упрямо сказал генерал. – Это твои друзья, ты и звони. Помощнику сейчас скажу, чтобы выполнял твои приказания.

– Спасибо, – встал Юрий Петрович, – вы сделали правильный выбор.

– Правильный, – тяжело вздохнул генерал, – ну а сам-то ты что думаешь? Только честно.

– Скажу честно. Думаю, что наше время еще вернется.

– Наше?

– Да. Наше. А значит, и ваше.

Сказал просто так, а оказалось – как в воду глядел. После этой истории, кстати, благополучно завершившейся для всех ее действующих лиц, стал Юрий Петрович больше задумываться не только о текущем периоде времени, но и о том, что за ним последует. Точнее, даже о том, что последует за финансовым кризисом, который вовсю разгорался в Юго-Восточной Азии и неминуемо должен был накрыть не по средствам живущую Россию в ближайшие месяцы.

Кризис, как бы больно он ни ударил по значительной части населения, был болезнью излечимой. Что же представало глазам Юрия Петровича в качестве пейзажа после битв холодной войны.

Америка наслаждалась ролью супердержавы, теперь уже в единственном числе. Но наличие в мире единственной супердержавы нарушает баланс сил в природе. Страна, которая тратит на важные нужды столько же, сколько все остальные страны, взятые вместе. Нужно оправдывать такие расходы наличием суперврага. Колоссальные инвестиции в Китай в девяностые не давали возможность объявить Китай суперврагом, не говоря уже о том, что Китай ничего пока еще и не сделал для завоевания подобного статуса. Больше не было в мире стран, способных потягаться. Значит, это должна была оказаться наисекретнейшая наднациональная суперорганизация вроде того СМЕРШ’а [32] , что описывал Флеминг в своих первых романах про агента 007. Эта организация должна была проявить себя настолько агрессивно, чтобы весь цивилизованный мир содрогнулся и в едином порыве под руководством США объединился, чтобы с ней покончить. Теперь осталось придумать, где эта организация должна находиться. Очень беглый взгляд на карту мира показывал, что правильнее всего ей сейчас очутиться поближе к нефтедобывающим странам Ближнего Востока. И поскольку из всего этого следовало, что война будущего, особенно интересная с бюджетной точки зрения тем, что ее никогда нельзя выиграть, это будет война с терроризмом, и война это будет глобальная, а значит и Россию она затронет непременно. А значит, не генералы госбезопасности скоро перестанут бояться звонков из МИДа, а совсем наоборот. То есть маятник по всему должен был сильно качнуться в противоположную сторону.

32

«СМЕРШ» (вероятно, сокращение от «смерть шпионам») – официальное наименование органов советской военной контрразведки в 1943 – 1946.