Неизбежность лжи

– Костя, не мучай меня, я была пьяна, я не помню, что говорила. Ты же не хочешь сказать, что я этой девочке что-то обидное сказала или Юрию Петровичу. Если сказала, то я сейчас или лучше завтра позвоню и извинюсь.

– Нет, – покачал головой Костя, – ты никому ничего обидного не сказала. Чего ты за висок держишься? Голова болит?

– Ужасно.

– Принести таблетку?

– Нет, пойдем спать, не мучай меня больше, пожалуйста, я никого не хотела обидеть.

Они легли спать, и Костя нежно обнял ее, и она быстро заснула, прижимая его руку к своей груди, а Костя впервые задумался о том, что же такое их отношения с Лизой и какое у них может быть будущее. Сегодняшний вечер не то чтобы напугал, но обеспокоил его. Вся его стремительно развивающаяся жизнь последних месяцев, значительной частью которой Лиза и была, имела один лишь видимый недостаток – она не отпускала времени подумать на несколько шагов вперед. С каждой неделей возрастало количество больших и маленьких проектов, но они, независимо от величины, почти все были одинаковой важности, и помощь известному певцу в создании продюсерской компании отнимала столько же времени, сколько и управление его успешным интернет-агентством. Но певцу надо было помогать, потому что, спев на дне рождения очень уважаемого человека и поделившись с ним своей мечтой, он получил обещание, которое в конечном счете выполнять приходилось Косте. Он спокойно воспринимал все эти «общественные» нагрузки, потому что понимал уже, как устроен окружающий его мир, и что оказание помощи может не принести никаких дивидендов, а неоказание – может многих дивидендов лишить. Так что свободного времени не было совсем, и тем более он ценил время, которое делил с Лизой, потому что все это было в радость. Они не обсуждали будущее, и сегодня Костя понял, что не обсуждали они его просто потому, что он не был готов к такому обсуждению. И сейчас, лежа с открытыми глазами в темноте Лизиной спальни и прислушиваясь к ее ровному дыханию, он пытался сделать первую попытку представить себе это будущее. Все это время он воспринимал Лизу как равного партнера в отношениях, более того, справедливо будет сказать, что первые месяцы в его глазах она была старшим партнером. Сегодня он первый раз подумал, что через несколько месяцев старшим партнером будет уже он. Ему тридцать восемь лет, он любит Лизу, нормально общается с ее дочерью, они люди одного круга, следовательно, им надо пожениться, и Лиза родит ему ребенка. Вся логика рассуждений приводила к такому выводу. Это то, чего она от него ждет, и чем дольше он не будет ей предлагать такого очевидного продолжения, тем больше трещин будет появляться в их безупречных отношениях. И сегодняшняя вечерняя истерика была первой трещинкой, которую он заметил. Возможно, что до нее были и другие.

Любой процесс должен развиваться, отсутствие развития приводит к стагнации, стагнация к разложению. В этом смысле человеческие отношения не являются исключением. В этом смысле сейчас можно было разбудить Лизу и прошептать «я люблю тебя, выходи за меня замуж». Это и будет развитием, которое поможет избежать стагнации.

Костя поиграл с этой мыслью несколько минут, представил себя отцом, Лизу – женой и матерью его ребенка, все эти мысли не вызывали негативных эмоций, как, впрочем, не вызывали и позитивных. Совсем некстати пришла мысль о том, что полтора года он не спал с другими девушками и следом вспомнилась корреспондентка известного журнала, которую он случайно встретил у себя в офисе, а потом узнал от помощницы, что она интересовалась, кто он такой. А он, в свою очередь, спрашивал у помощницы, крашеные ли у той волосы. Все это никак не складывалось с логическими рассуждениями о том, как должны развиваться их отношения с Лизой. Это походило на раздвоение личности, чего Костя категорически не хотел допускать. Мысль о раздвоении была забавной. Он тихонько высвободил свою руку, повернулся на другой бок и заснул.

Пробуждение принесло новый день, такой неожиданно солнечный, будто и не было вечером ни дождя, ни мутных разговоров. Они любили завтракать вдвоем, когда не надо было никуда торопиться. Лиза проснулась раньше, покормила дочь и отправила ее в детскую играть с няней. Лицо ее было отдохнувшим и безмятежным, и тот неудачник, кто попробовал бы отыскать на этом лице любые следы вчерашнего – хоть досаду, хоть раскаяние – по обыкновению остался бы ни с чем. Костя искренне надеялся, что и на его лице внимательная Лиза не отыщет следов чуть не перешедшего вчера границу раздражения. Потом Лиза пошла краситься и собираться по каким-то своим делам, а Костя уехал по своим, как обычно позвонив с дороги помощнице, чтобы узнать, какие новости и между делом попросил ее найти телефон рыженькой журналистки. Помощница его была удивительно понятливой девушкой, поэтому телефон отыскала в течение трех минут и отправила Косте в виде смс-сообщения. Странное дело, он даже не задавался вопросом, звонить или не звонить.

– Слушаю, – отозвался на звонок приятный, с легкой хрипотцой девичий голос.

– Не разбудил? – заботливо поинтересовался Костя.

– Вам кто нужен? – поинтересовалась девушка.

– Мне нужна Разумихина Ксения, – решительно сказал Костя. – У меня есть для нее важная информация.

– А вы кто? – спросила Разумихина Ксения.

– Меня зовут Константин. Третьего дня мы с вами чуть лбами не столкнулись в дверях моего офиса на улице Покровка.

– А-а, – сказала девушка, – понятно. – Хорошо уже было то, что она не стала делать вид, что не понимает, о каком офисе и о какой улице идет речь. – И какая же у вас, Константин, для меня есть важная информация?

– Такая, что могу сообщить только при личной встрече.

– А она того стоит?

– Встреча?

– Информация.

– Я полагаю, – задумчиво сказал Костя, – что информация стоит встречи, а чего стоит встреча, можно будет сказать только после встречи. Скажите честно, все-таки я вас разбудил?

– Да, – призналась Ксения. – Но это даже хорошо.

В следующий раз он разбудил девушку Ксению через неделю, но на этот раз он точно знал, что будит ее, потому что пробуждение происходило в постели его квартиры. Накануне они встретились во второй раз, не считая столкновения в офисе, чудесно поужинали в ресторане на набережной Москвы-реки и не потратили много времени на дискуссию о том, что делать после ужина. Зато потратили много времени на любовные утехи. Девушка Ксения оказалась чуть меньше ростом и чуть полнее, чем он предполагал, но в ней были молодость, веселье и неуемное желание. Костя чувствовал себя спортсменом, которому после травмы и долгого лечения наконец-то дали возможность сыграть на большом стадионе при переполненных трибунах и, обнимая посреди ночи уже уснувшую девушку, он подумал, что рано в его возрасте уходить из большого спорта, если позволяет здоровье, и поклонники все еще требуют его выхода на поле. Для него это была новая в жизни ситуация. Если считать, что Лиза была его женой, а он по сути именно так и воспринимал их отношения, то сейчас, он изменяя жене, получал от этого удовольствие и не испытывал угрызений совести. Эпизод с девушкой Ксенией, пусть и растянувшийся на несколько недель, ровно до тех пор, пока она не начала предъявлять на его жизнь права, большие, чем он готов был предоставить, ознаменовал переход в новый жизненный цикл. И Костя, очень внимательно относившийся к происходящим с ним изменениям, вынужден был признать, что в соответствии с теорией, согласно которой с мужчиной каждые семь лет происходят изменения, переводящие его в новое качество, от прежнего Кости осталась лишь любовь к хорошим книгам, хорошим фильмам и хорошей музыке.

По правде сказать, он стал сейчас ближе к своему прежнему другу и начальнику Андрею [35] , чем к тому Косте, который осуждал этого Андрея за излишний цинизм и чрезмерный прагматизм. Осознание нового качества не радовало и не огорчало. Не было даже грусти от прощания с прежним, где-то чуть наивным, где-то чересчур романтичным, уже не молодым, но еще и не вполне зрелым маркетологом по роду деятельности, да, пожалуй что, и по пониманию жизни. Было легкое удивление, что все произошло так быстро, на вид безболезненно, в зеркале он продолжал видеть все то же лицо. Означало ли это, что где-то был припрятан портрет настоящего Кости с первыми глубокими морщинами и шрамами от уже совершенных или только готовящихся поступков, которые наверняка не пришлись бы по вкусу Косте-маркетологу.

35

См. роман «Год маркетолога».

К каковым можно было отнести почти кинематографический сюжет, от начала и до конца сочиненный со старшим партнером и направленный на кратное увеличение капитализации и продажу доли в компании «Петровичей» иностранному инвестору, который пока еще не принял окончательного решения о том, стоит ли ему заходить на такой привлекательный и еще более непредсказуемый российский рынок. План был до гениальности прост. В недрах одного из уважаемых министерств рождался документ, посвященный тому, что значительная часть россиян, живущих в отдаленных районах необъятной страны, лишена возможности регулярного и качественного приема основных федеральных телеканалов, по какой причине не всегда находится в курсе важных событий и важнейших решений, принимаемых руководством страны. А поскольку эти решения направлены исключительно на благо россиян, в том числе и живущих в отдаленных районах, то получается, что в конечном счете они не знают о своем благе. Что является совершенно недопустимым, особенно учитывая, что на календаре не только двадцать первый век, но и приближающиеся выборы. Плох тот врач, который лишь ставит диагноз, но не способен назначить правильное решение. Плоха та администрация, которая лишь констатирует проблему, но не предлагает ее решения. Решение же выглядит очень просто. Необходимо непременно миллиону россиян установить тарелки спутникового телевидения с оплаченной карточкой доступа примерно на шесть месяцев. Сумма для страны не то чтобы очень большая – порядка полумиллиарда долларов, которые в процессе реализации проекта вполне могли возрасти и до миллиарда, но суть не в этом. Расходы эти не были заложены в бюджет текущего года, да и странно было бы закладывать подобные расходы в госбюджет. По этой причине приняли решение воззвать к социальной ответственности крупных госкорпораций с большим количеством работников и каждой из них рекомендовать потратить на проект от ста до двухсот миллионов долларов, что в рамках их бюджетов являлось вполне удобоваримой суммой.

На втором шаге процесса каждая госкорпорация должна была провести тендер среди спутниковых операторов и поставщиков техники для того, чтобы выделенные средства были потрачены наиболее эффективно. Компанию «Петровичей» выбрали в качестве одного из таких операторов, вследствие чего ее абонентская база за год должна была вырасти как минимум втрое и почти на столько же стоимость самой компании. Теперь, сконструировав утечку информации, оставалось только найти покупателя на не менее чем пятьдесят процентов стоимости компании.

План был настолько хорош, что Юрий Петрович искренне пожалел, что его нельзя осуществить в действительности. Все являлось плодом его воображения – директивы, распоряжения, тендеры. Задача заключалась в том, чтобы убедить западного инвестора, что все происходящее – правда, подавить врожденное недоверие к России с ее мутными коррупционными схемами. Юрий Петрович знал только одно средство борьбы с этой застарелой болезнью – жадность. Избранного жертвой западного партнера следовало не просто убедить, что все документы реальны, это только могло вызвать рецидивы болезни, главная задача состояла в убеждении, что главный европейский глобальный конкурент не просто знает, но и является уже составной частью этого процесса и чуть ли даже не консультировал изначально представителей российского правительства о том, как всю эту аферу провернуть.

Информация появилась на одном из интернет-ресурсов в Англии. Руководство обвиняемой компании выступило с опровержением и на этом успокоилось, поскольку информация не соответствовала действительности. Совсем другая реакция проявилась у менеджмента компании-жертвы. Как могло получиться, что конкурент нарушает все писаные и неписаные правила? Как могло случиться, что мы узнаем об этом тогда, когда все уже почти закончено? И по какой причине на месте конкурента находимся не мы? Примерно в такой последовательности развивалась дискуссия. Робкие голоса, пытавшиеся придать ей логическую последовательность и указать на то, что третий вопрос принципиально противоречит первому, потонул в общем хоре возмущения действиями конкурента. По итогам совещания сформировалась рабочая группа, которой в первую очередь предлагалось в кратчайшие сроки изучить ситуацию и доложить план действий по ее исправлению. По заведенной американцами традиции давать каждому проекту кодовое название операцию зашифровали как «Цифровая молния». По причине предельной деликатности исследуемого вопроса аналитическую работу поручили провести компании Дэвида и Чарльза. Круг замкнулся.

Но это может лишь показаться со стороны, что он замкнулся случайно. На самом деле не глобальная европейская компания выбирала Чарльза для своих деликатных нужд, а Юрий Петрович выбирал такую европейскую компанию, которая имела положительный опыт работы с Чарльзом. Дэвид должен был представить доказательства того, что «заговор» с участием конкурента и российских коррупционеров действительно существует, что было сделать весьма непросто, поскольку у конкурента конечно же, работали люди, регулярно сливающие инсайдерскую информацию, и они ни о каком заговоре не знали и знать не могли по причине его отсутствия. Так что главной задачей Дэвида было найти у конкурента человека на уровне вице-президента и просто купить его за большие деньги, точнее, за очень большие деньги с учетом всех его бонусов, опционов, пенсионной схемы и так далее. Дэвид оценивал затраты в пятнадцать – двадцать миллионов евро. На что Юрий Петрович недоуменно возражал.