Неизбежность
Шрифт:
Вместо ответа Аддамс снова заводит руку за спину и расстегивает застежку.
В мастерской довольно прохладно, соски мгновенно твердеют от резкого изменения температуры. Ксавье шумно втягивает воздух, и Уэнсдэй чувствует, как во внутреннюю сторону её бедра упирается что-то твердое. Это заставляет её вздрогнуть — но вовсе не от испуга. Пульсация между разведенных ног многократно усиливается, и она ощущает, что нижнее белье становится ужасно липким.
Торп снова подается вперед, склоняясь к её обнаженной груди. Губы захватывают напряженный сосок, слегка прикусывая, и Уэнсдэй инстинктивно выгибает спину. Калейдоскоп новых
Хлипкий стул скрипит и шатается под их весом. Ксавье подхватывает её за талию и рывком поднимается на ноги. Пытаясь удержать равновесие, Аддамс машинально цепляется за его шею и обхватывает его бедра своими.
Он разворачивается и усаживает её на стол прямо поверх разбросанных рисунков. На секунду отстраняется, чтобы стянуть испачканную краской футболку. Отсутствие тактильного контакта становится мучительной пыткой, и Уэнсдэй ловит его за руку, настойчиво притягивая к себе. Пальцы Ксавье ложатся на её бедра, упираясь в выступающие косточки. Она мгновенно обвивает его шею руками и тянется с новым поцелуем, больше всего желая вновь ощутить вкус его губ. Но Ксавье слегка подаётся назад, внимательно глядя в угольно-чёрные глаза.
— Уэнсдэй, ты… девственница? — он мучительно краснеет, задавая этот вопрос.
— Это имеет значение? — она непонимающе вскидывает смоляную бровь, уставившись на него исподлобья. Промедление дико раздражает, терпение никогда не было её сильной стороной.
— Ну… В первый раз это может быть довольно болезненно.
— Ты совсем меня не знаешь, если всерьез полагаешь, что я могу испугаться боли, — Аддамс подавляет желание закатить глаза.
— Нет, просто… Ладно. Я как-нибудь расскажу тебе, что такое забота, — Ксавье слегка усмехается, мучительно медленно проводя пальцами по её бедрам. От этого простого прикосновения у нее вырывается судорожный вздох.
А потом он вдруг опускается на колени, устраиваясь между её разведенных ног. Уэнсдэй тяжело дышит, пристально следя за дальнейшим развитием событий. Она не очень понимает, что он намерен сделать, но это… интригует.
Сначала Ксавье аккуратно расстегивает её тяжелые ботинки. Отставляет их в сторону и дразняще-медленно скользит руками вверх по её ногам, облаченным в плотные чёрные гольфы. Аддамс нетерпеливо ерзает на столе, незаметно пододвигаясь ближе к краю. Смотрит на Ксавье сверху вниз — прямо в зелёные глаза немигающим, порабощающим взглядом.
Даже его мимолетных невесомых касаний оказывается достаточно, чтобы вновь ощутить тянущий спазм внизу живота. Она прикусывает губу, силясь сдержать рвущийся наружу стон.
Очевидно, он находит это зрелище привлекательным — пододвигается ближе, быстро стягивая с нее гольфы, и шире разводит ноги. Прижимается горячими губами к внутренней стороне бедра, лаская холодную кожу языком. Уэнсдэй чувствует странный незнакомый трепет в районе желудка. Кажется, в мелодрамах, которые вечно смотрит Энид, это называется «бабочки в животе». Прежде Аддамс считала это выражение совершенно глупым. Но на деле это весьма… волнительно.
Руки и губы Ксавье скользят все выше, и очень скоро замирают, наткнувшись на последнюю преграду в виде нижнего белья. Большим пальцем он вскользь проводит по клитору сквозь тонкое кружево. Это похоже на мощнейший разряд тока. Тело, разом ставшее безвольным, окончательно предает её — выгибается спина, с
приоткрытых губ срывается стон.Уэнсдэй резко подается навстречу его руке.
— С ума сойти… — едва слышно выдыхает Ксавье. Из-за сбитого дыхания его голос звучит хрипло. — Ты такая красивая. Я так мечтал об этом…
Он болтает чрезмерно много.
Аддамс не нужны его комплименты.
Она отчаянно, невыносимо отчаянно нуждается в его действиях.
— Не медли, — шипит Уэнсдэй сквозь стиснутые зубы.
Ксавье подчиняется. Подрагивающие пальцы принимаются быстро стягивать с нее нижнее белье. Она упирается руками в стол и приподнимает бедра, облегчая ему задачу. Он на долю секунды замирает, прежде чем податься вперед и коснуться губами нежных складочек, истекающих горячей влагой. Уэнсдэй задыхается от остроты ощущений. Пожар возбуждения проходит по напряженному телу обжигающей волной и концентрируется между раздвинутых ног.
Она закрывает глаза, буквально теряя связь с реальностью. Все нервные окончания воспламеняются. Ксавье определенно знает, что делать — проводит языком по клитору, описывая круг, и очередной импульс наслаждения срывает с её губ протяжный стон. А потом еще один. И еще. В поисках опоры Уэнсдэй впивается пальцами в столешницу, сминая хаотично раскиданные наброски.
Ее стоны распаляют его все сильнее.
Движение губ и языка становятся более интенсивными.
Удовольствие — более концентрированным.
Длинные пальцы Ксавье проникают в нее под особым углом и двигаются в такт языку. Она чувствует непривычное, немного болезненное растяжение, но легкая боль только усиливает крышесносные ощущения. Он начинает толкаться интенсивнее. Быстрее. Грубее. Пульс стучит в висках, удовольствие накатывает на Уэнсдэй волнами, и в какой-то момент захлестывает с головой… Это невероятно остро. Бесподобно ярко. Никогда прежде она не испытывала ничего подобного. С особенно громким стоном она запрокидывает голову, и мышцы внутри напрягаются последний раз, быстро сжимаясь вокруг его пальцев.
— Ух ты… — выдыхает Ксавье, отстраняясь и вытирая рот тыльной стороной ладони. — Это просто… потрясающе. Ты потрясающая.
Аддамс едва понимает его.
В голове стоит туман.
Сердце неистово стучит, запертое в клетке из ребер.
Ксавье поднимается на ноги — его руки тут же уверенно стискивают тонкую талию, а губы скользят вверх по шее, оставляя влажную дорожку. Он слегка прикусывает мочку уха, опаляя разгоряченную кожу еще более жарким дыханием. Уэнсдэй ощущает, как желание между бедер неизбежно разгорается с новой силой. Это похоже на голод — безумный, животный, неутолимый. Аддамс впивается ногтями ему в спину и садистки-медленно проводит сверху вниз, оставляя глубокие царапины.
— Ауч. Знаешь… это очень горячо, — судя по его интонации, Ксавье улыбается. Уэнсдэй хочется сказать что-то колкое, чтобы стереть самодовольную усмешку с его губ, но она чувствует себя совершенно безвольной, растворяясь в восхитительных ощущениях.
Он продолжает терзать её шею поцелуями-укусами, прижимаясь все ближе. Затвердевшие соски соприкасаются с его теплой обнаженной кожей. Пульсация мышц внизу живота усиливается в разы. Она отчаянно хочет большего. Не совсем отдавая отчет в собственных действиях, Аддамс развязывает шнурок на его спортивных штанах и уверенно тянет вниз.