Неизданные архивы статского советника

— Живая, я ее спрятал от греха. — И теперь радовался, что о ней не вспомнили чужаки.

— Вот это верно… — Граф приказал заехать на задний двор и там сам открыл ларь.

— Ну ты видела?! — с восхищением воскликнул он.

Ксения не приняла поданную руку, неловко выкарабкалась сама, спрыгнула на землю, чуть поморщившись при приземлении.

— Я все видела. Это было сочетание слабоумия и отваги. И просто чудо, что совершенно непроверенный и неподготовленный эксперимент стоил жизни только одному человеку. Вы — взрослый, мудрый человек, а такое учудили! — и бегом скрылась за воротами.

— Что это с ней? — обиженно переспросил граф.

— Перенервничала. — во всяком случае, стоит поверить именно в эту версию. А то ведь и вправду обидится.

* * *

Через пару часов решил проведать ее, но натолкнулся в дверях на горбатого лакея.

— Любезный, хозяйка у себя ли?

— Нет, Ваше высокородие. — степенно отвечал тот. Все же выучка в татищевской усадьбе не пропадает. — Изволили уехать на могилку к мужу своему покойному.

Внезапно так?

— В хорошем настроении была? — уточнил Тюхтяев.

Слуга промолчал, но выражение лица намекало, что дорога домой ее не успокоила.

До отхода поезда Тюхтяев поспел на перрон, но найти ее в огромном составе было немыслимо. Так и проводил последний вагон. Отчего-то неловко перед ней, словно сам затеял эту глупость.

* * *

— Нашел красавицу нашу? — поинтересовался на следующий день граф.

— Боюсь, что она покинула Петербург. — ответил Тюхтяев, и неожиданно почувствовал разочарование. Привык за эти месяцы видеть ее по собственному желанию, слышать голос, смех.

— Что, так разозлилась? — изумился Татищев.

— Прислуга говорит, в Вичугу отправилась. На могилу к Петру Николаевичу.

— Точно, у него же годовщина на днях. — хлопнул себя по лбу скорбящий отец. — совсем забегался, чуть не забыл.

* * *

Два года всего прошло. Тоскует, наверняка. Он в первые годы вдовства скучал. Ну скорее, в первые месяцы, за год привык, что жены больше нет. Но Ксения все же женщина, впечатлительная… а тут он со своими ухаживаниями…

Она вернулась через пять дней, о чем он узнал из записки графа. Тот приглашал на совместный ужин, где вдовствующая графиня выступала за хозяйку.

Среди дюжины неизвестных ей мужчин, Ксения держалась неплохо, радостно щебеча с каждым по отдельности и со всеми одновременно, пока не поймала его взгляд. Тут уже искреннее улыбнулась знакомому лицу.

— Рад нашей встрече, графиня. — прижал тонкую лапку к губам.

— Я тоже успела соскучиться. — сияет даже.

— Как съездили? — осторожно уточнил он.

— Спасибо, благополучно. Этот день я всегда стараюсь проводить там. — благочестиво произнесла она, словно в укор ему, уже и подзабывшему как выглядит могильный памятник жены. Ее родственники настояли на погребении в своем имении, так что могилка была ухожена, но не был он там уже лет десять. Или поболее.

— Не сердитесь на нас за тот случай. — все же тянет объясниться.

— Михаил Борисович, я поддалась эмоциям, о чем сожалею. — даже за руку взяла. — Испугалась сильно за вас всех. Конечно, необходимо убеждать других в необходимости противогазов, и спасенные жизни стоят риска, но…

Он погладил протянутую ладонь, и даже дождался благосклонного согласия на предложение проводить ее до дома. Пусть щебетала она всю дорогу о горных инженерах и их поделке, императорском вояже и прелести ранней осени, приятно с ней, легко.

— Хотите чаю или кофе? — прервалась на полуслове, уже одной ногой ступив на свое крыльцо.

— Благодарю, мне пора.

Пожала плечами, но настаивать не стала.

Так и прошли две недели, когда практически через день они встречались на Моховой и беседовали обо всем, шутили, обсуждали светские сплетни. Ксения научилась парировать язвительность графа, и их пикировка доставляла эстетическое удовольствие единственному зрителю. При посторонних эти двое идеально сплачивались и Ксения могла часами восхищаться своим благодетелем, а тот смущенно хвалил ее легкий нрав — в общем, оба лукавили.

Закончились золотые деньки с приездом Ольги Александровны и наследников. Та статского советника откровенно недолюбливала, тот отвечал взаимностью, но перемирие оба держали ради графа. Теперь Ксению с утроенной энергией знакомили с юными и не очень знакомыми графини, та откровенно тосковала и стоила страдальческие гримаски при редких встречах с Тюхтяевым.

Порой она шутливо интересовалась его личной жизнью, он так же иронично отшучивался, так что отношения плавно сползли в этакое приятельство, почти как у них с графом, только без родственных уз.

Глава 5

21 сентября 1896 года, Санкт-Петербург

Безуспешные попытки застать графа Татищева на службе в течение двух дней пришлось оставить и отправиться на Моховую. Туда же деловито шагала высокая женщина в темно-зеленом костюме.

— Какими судьбами, Ксения Александровна? — она очень забавна, когда пытается играть в мужские игры.

— Я не застала вчера Николая Владимировича, а очень хотела увидеть. — чуть встревожено заявила женщина. — Полагаю, что даже в Министерстве внутренних дел совещания не длятся трое суток.

Очень странная информация, прямо противоречащая и письменному распоряжению графа, и вопросам, которые начинали роиться в министерстве.

— Странно, я сам читал его записку, что он останется дома.

Не сговариваясь, они повернулись к дверям, Тюхтяев распахнул дубовую створку, попустил вперед даму.

— Их Сиятельства сегодня не принимают. — отчеканил лакей.

— Любезный, это же я. — она хлопала глазами, и даже ротик свой приоткрыла.

— Не велено принимать никого.

Поджала губы, сузила глаза и отправилась кружным путем.

— Хорошо, а в дамскую комнату я могу попасть? И горничную позови.

Вернулась через несколько минут с невозмутимым холодным лицом, не глядя на лакея, поднырнула под руку Тюхтяева и выплыла наружу.

— Михаил Борисович, — трепетно уставились на него изумрудные глаза. — а не прогуляться ли нам?

В прошлом с таким лицом она подсунула уважаемым людям парнокопытное в кровать, интересно, чем отличится на этот раз.

Он только было махнул извозчику, как она накрыла его руку своей.