Неизвестный Рузвельт. Нужен новый курс!

16 ноября 1933 г. дипломатические отношения между СССР и США были установлены. В тот же день М.М. Литвинов обменялся нотами с Ф. Рузвельтом: СССР и США взаимно обязались «воздерживаться от вмешательства каким-либо образом во внутренние дела…от какой-либо агитации или пропаганды, имеющих целью… насильственное изменение политического или общественного строя» друг друга; не разрешать создания или пребывания на своих территориях организаций или групп, преследующих эти цели, равно как не субсидировать их. Особо выделялось – не допускать организаций или групп, имеющих своей целью вооруженную борьбу Эти обязательства, под которыми стоит подпись Франклина Д. Рузвельта, сохраняют свою силу по сей день. Он заявил: «Отношения, ныне установленные между нашими народами, смогут навсегда оставаться нормальными и дружественными, и наши народы смогут впредь сотрудничать ради своей взаимной пользы и ради сохранения мира во всем мире».

Рузвельт подкрепил это, помимо прочего, символической церемонией в Белом доме. В самом начале своего президентства ФДР помиловал богатого бизнесмена, отбывавшего тюремное заключение за уклонение от уплаты налогов. В тюрьме узника охранял некий Ч. Уорд, сидевший за убийство. ФДР помиловал и его. Бизнесмен вскоре умер, оставив большое наследство Уорду. Тот решил отблагодарить благодетеля памятным подарком, каковой обнаружил в коллекции большого друга СССР А. Хаммера. В 20-х годах Хаммер в числе прочего купил в Москве модель волжского парохода 60 сантиметров длиной, изготовленную в свое время ювелиром К. Фаберже для цесаревича Алексея. Уорд купил модель, сделанную из золота, платины и серебра, за 25 тыс. долл., что составляло, заверил продавец, четверть стоимости. Эту модель он и вручил ФДР в присутствии Литвинова, что, разъясняет биограф Хаммера, «помимо горькой и очевидной связи между президентским прощением и изделием Фаберже, отражало счастливую мысль об укреплении нового согласия с Советским Союзом»22.

Послом в Советский Союз поехал У. Буллит, побывавший в 1918 году по поручению В. Вильсона у В.И. Ленина. Буллит считался либералом вильсоновского толка, одно время был женат на вдове Дж Рида. В Вашингтоне считали, что он – фигура весьма подходящая для проведения личной политики президента. Буллит был давним другом Рузвельтов, часто бывал у них, хотя Элеонора и находила его лукавым. Во всяком случае, он знал, почему ФДР признал Советский Союз. В секретных донесениях из Москвы в государственный департамент он выражал надежду, что СССР «станет объектом нападения из Европы и Дальнего Востока» и поэтому не сумеет вырасти в «величайшую силу в мире». «Если между Японией и СССР вспыхнет война, – рекомендовал он, – мы не должны вмешиваться, а использовать свое влияние и силу к концу ее, чтобы она закончилась без победы и равновесие между Японией и СССР не было нарушено»23.

В письме к автору специального исследования о генезисе американо-советских отношений Буллит в начале 50-х годов писал: «Основная причина (решения Рузвельта признать СССР. – Н. Я.) – предотвратить развязывание войны Гитлером»24. Если так, тогда почему правительство Соединенных Штатов вплоть до Второй мировой войны упорно отклоняло все без исключения предложения Советского Союза об организации системы коллективной безопасности? Почетная задача «предотвращения» указанной войны возлагалась на плечи только СССР. Несомненно, это свидетельствует о высокой оценке ФДР мощи Советской страны и ее решимости защищать демократию во всем мире. Но где тогда различие между политикой США и умиротворением фашистских агрессоров, что было целью мюнхенцев в Англии и Франции: «канализировать» гитлеровскую агрессию на Восток, против Советского Союза. Моральный парадокс, однако легко разъясняемый с точки зрения политики «баланса сил».

Признание Советского Союза возбудило надежды на расширение экономических связей с нашей страной. Был учрежден специальный Экспортно-импортный банк для кредитования американо-советской торговли. Но в 1934 году был принят закон Джонсона, запрещавший предоставление кредитов странам, не платящим США долгов Первой мировой войны. Вопрос о кредитах отпал. Вплоть до второй мировой войны ежегодный товарооборот между СССР и США не намного превысил половину уровня 1930 года, хотя резко увеличился по сравнению с минимумом – 1933 годом.

Полпред СССР в США А.А. Трояновский в письме в Наркоминдел от 7 февраля 1935 т. подвел итог беседам с ФДР: «…Президент дал нам твердое обещание о займе и теперь старается это забыть и замазать, распространяя… слухи о том, что все это – вранье, что никакого займа он не обещал, он должен изобретать теперь способы потопить вопрос в разных трюках и резких действиях против нас». Но почему? Трояновский объяснял 6 июня 1935 г.: «Позиция Буллита все время была позицией против всяких уступок. Он с самого начала хотел показать, что он все может сделать в Москве, что наше положение очень тяжелое и мы ждем войны с Японией с минуты на минуту, что мы готовы на все и стоит на нас нажать, постучать, может быть, кулаком по столу, и мы подпишем самые выгодные для американцев условия. Он соответствующим образом информировал президента…»25. Не только его одного и через призму распространенных в США предрассудков.

Когда планы Белого дома «нажать» на СССР рухнули, Буллит нашел «объяснение» в антисемитизме26. Буллит был не одинок в рассуждениях такого рода. Макартур, объехав примерно в это время Европу, сделал доклад в Вашингтоне, напичканный антисемитскими выпадами в адрес высшего командного состава Красной Арии27. Антисемитизм влиятельных сил США порождал эти дикие суждения, что отнюдь не помогало развитию отношений между нашими странами. Вероятно, и эта точка зрения принималась в расчет Рузвельтом в отношениях с нашей страной.

Отношения между США и СССР не получили большого развития, и посему замысел ФДР построить посольство в Москве в стиле дома Джсфферсона не материализовался.

IV

Если в отношении Европы и Азии приход новой администрации ничего не изменил, то в Западном полушарии ФДР показал, что на деле означает политика «доброго соседа», прокламированная им в речи 4 марта 1933 г. в отношении всего мира. Он видел рост возмущения южных соседей Соединенными Штатами и понимал, что необходимы драматические меры, чтобы обеспечить тыл США. Уже 7 августа 1933 г. было подписано соглашение между США и Гаити о том, что к октябрю 1934 года американские войска будут выведены с острова. Многолетней американской оккупации был положен конец.

На Кубе в 1933 году революционное движение достигло большого размаха. 12 августа диктатор Мачадо бежал из страны. Посол США на Кубе С. Уэллес потребовал присылки американских военных кораблей, что и было сделано. Но народный гнев смел и другого ставленника США. 5 сентября на Кубе было сформировано буржуазно-либеральное правительство Грау Сан Мартина. Уэллес квалифицировал его как «ультрарадикальное» и рекомендовал Вашингтону вооруженную интервенцию. Рузвельт и Хэлл отказались, ограничившись посылкой новых кораблей в кубинские воды. Но Рузвельт не признал правительства Грау Сан Мартина. В течение четырех месяцев его пребывания у власти американская дипломатия плела интриги против Грау Сан Мартина. Еще бы! Он пытался затронуть интересы могущественных американских монополий на острове. США сделали ставку на Батисту, и 18 января 1934 г. под их давлением Грау Сан Мартин был вынужден уйти. «Отказ правительства США признать его был определенным фактором в этом исходе»28, – подчеркивается в американской публикации.

Рузвельт немедленно признал новый режим, американские корабли были по большей части отозваны от острова. 29 мая 1934 г. США подписали с Кубой соглашение, отменявшее «поправку Платта» к американо-кубинскому договору 1903 года, в соответствии с которой за США закреплялось право вооруженной интервенции против Кубы. Однако они сохранили за собой военную базу Гуантанамо и все права, вытекавшие из прежних соглашений. Вслед за этим было заключено торговое соглашение с Кубой, увеличившее квоту кубинского сахара на американском рынке, на его ввоз снижались тарифы. Пропагандисты «нового курса» указывали на соглашение как на яркое доказательство выгодности политики «доброго соседа» для Кубы.

О том, кто действительно выиграл, сказал конгрессмен Дирксен в июне 1934 года в палате представителей. Его разоблачения были вызваны желанием защитить интересы американских фермеров. «Большей частью кубинской экономики, – говорил Дирксен, – владеют «Чейз нэшнл» и «Нэшнл сити бэнк», в которых имеют большие вложения Чадборн, Астор, Рокфеллер, Вудин и многие другие, поэтому большая часть сахара и мелассы, приобретаемых нами на Кубе, дает прибыль таким гражданам, как Астор, Чадборн, Рокфеллер, Морган, и другим, прямо или косвенно связанным с ними… Теперь становится ясно, почему воплями о «мозговом тресте», «радикализме» и «социализме» запугивают народ. На мой взгляд, это просто дымовая завеса, чтобы скрыть действия монополистов сахара, мелассы и алкоголя. По мне, Тагвелл такой же радикал, как старая шляпа Эзекиля (М. Эзекиль – один из руководителей AAA. – Н. Я?), такой же радикал и Дж П. Морган, Берли такой же «левый», как П. Рокфеллер. Если эти джентльмены – радикалы «мозгового треста», тогда Дж Д. Рокфеллер – родной брат Муссолини. Боюсь, что эти люди надувают как американский народ, так и президента Рузвельта»29. Для рядового конгрессмена президент находился высоко, но ФДР руководил политикой.