Неизвестный Сухой. Годы в секретном КБ

Два брата китайцы Ие-Джень-та и Ие-Джень-минь были приемными детьми самого Мао Цзедуна. Их отец — Главнокомандующий ВВС КНР погиб вместе с женой в авиакатастрофе его пассажирского самолета. Целый год перед поступлением в МАИ они в Москве учили русский язык. Жили в студенческом общежитии без всяких привилегий. Старший брат Ие-Джень-та проявлял феноменальное упорство и пользовался заслуженным уважением студентов. При этом мы никогда не ощущали и намека на его высокое происхождение. Он всегда был предельно скромен и корректен. Ие-Джень — это была его фамилия, а имя было Та. Так мы называли его Толя. К концу первого курса стало ясно, что его младший брат «не тянет», и его оставили на первом курсе на повторное обучение. Потом он все же стал инженером, но на два года после нас. А Толя вместе со всеми успешно закончил полный курс обучения, защитил дипломный проект в институте и улетел в Китай. Он был первым китайским студентом, закончившим МАИ.

Наша с ним встреча произошла в Пекине через 35 лет, куда я был приглашен читать лекции. Толя приехал ко мне в гостиницу. Он был уже генерал-лейтенантом, заместителем министра обороны КНДР, ответственным за ракетную программу. Встреча была очень теплой и проходила в небольшом банкетном зале. На правах хозяина я открыл привезенную из Москвы бутылку хорошего дагестанского коньяка, а он пришел с фарфоровой бутылкой китайской водки. Он не забыл русский язык, и мы обходились без переводчика. О делах мы не говорили. Мы пили коньяк и вспоминали наши далекие и замечательные студенческие годы. Выглядел Толя замечательно. Энергичный, красивый, в полном расцвете сил.

А когда в конце моего визита руководство НИИ и главка Министерства авиационной промышленности устроило прощальный банкет, опять приехал Ие-Джень-та. Было много теплых тостов. Мой китайский переводчик переводил мои слова на китайский и для меня с китайского. Мне подарили на память фарфоровую китайскую вазу и книгу репродукций Поля Сезана. А я подарил Толе мой учебник «Надежность, безопасность и живучесть самолета». Через два года он был издан в Пекине на китайском языке с моим предисловием, и мне прислали три авторских экземпляра.

Большинство студентов-евреев нашей группы поступили в МАИ сразу после средней школы, и почти все они были медалистами.

Леня Гринман закончил школу с золотой медалью. Его родители работали конструкторами на авиационном заводе в Филях. Мы с ним подружились и часто готовились к экзаменам вместе. У них в заводском доме была очень хорошая двухкомнатная квартира. После окончания института его распределили к родителям в ОКБ-23 Мясищева. На этом заводе он и сейчас работает, став крупным специалистом по гидравлическим системам управления.

Паша Рипс был среди нас одним из самых активных студентов. Он был хорошим спортсменом — выступал за сборную МАИ по баскетболу. И в Доме культуры МАИ играл не последнюю роль. Распределен в ОКБ Яковлева и работает там до сих пор уже в должности руководителя темы.

Юлик Либерман — исключительно порядочный, рассудительный и спокойный. Всегда курил. Очень надежный товарищ. Всю трудовую жизнь проработал прочнистом у Яковлева. Заботливый отец двух дочерей и любящий дед. После 65 ушел на пенсию и уехал с женой в Израиль. Мы перезваниваемся. Жена его Лида разводит цветы на их маленьком участке у дома, а Юлий Семенович посылает внукам в Москву подарки и, как всегда, доволен жизнью.

Самым необыкновенным был Гриша Бронштейн. Он был намного старше нас. Успел повоевать с фашистами в конце войны в составе воздушно-десантной дивизии, а после войны его дивизию кинули в Западную Украину воевать с бендеровцами. Вот там он и получил автоматную очередь в живот. Чудом остался жив, и вот он студент-самолетчик МАИ. Он все делал основательно и досконально. Жил в общежитии. Если нужен был самый справедливый судья — обращались к Грише. Поскольку он не имел московской прописки и нуждался в жилплощади, то распределиться в Москву у него не было никаких шансов. И он согласился поехать на Урал, в город Миасс, в ОКБ-385, разрабатывавшее ракеты подводного старта. Проработал там все время и стал ведущим аэродинамиком фирмы.

Не могу не вспомнить о двух наших студентах, которых уже нет в живых.

Ося Иглицын был очень высокий и, как все крупные люди, очень добродушный. Он был абсолютно открытым, с постоянной улыбкой на лице. Сначала он жил в общежитии, потом с мамой в коммуналке у метро «Аэропорт», и я бывал у него на праздничных застольях. Мы искренне уважали друг друга, и наша дружба обоим приносила радость. Много лет мы работали рядом в ОКБ Сухого. Он в бригаде шасси, а я в бригаде крыла. Уже ведущим конструктором он перешел на работу в ОКБ, разрабатывавшее радиолокаторы для истребителей, и отвечал за комплексную увязку станции и борта.

На какой-то большой вечер отдыха с танцами я пригласил мою приятельницу Аллу Мельцер. Я ее знал еще по эвакуации в Казани. Наши отцы работали вместе. На вечере я знакомлю Аллу с Осей. А со временем получаю приглашение на свадьбу. Их брак оказался счастливым и был нарушен только безвременной смертью Иосифа от сердечного приступа. Их сына они назвали в мою честь Леней. Он живет со своей семьей в Москве и успешно возглавляет строительную компанию. А Алла живет в Израиле и часто навещает сына.

Руслан Кварцхава был достойным представителем грузинского народа на нашем курсе. Он мне очень нравился своей жизнерадостностью, юмором и обворожительной улыбкой. С Юликом Либерманом они были закадынными друзьями. После института его распределили на Тбилисский авиационный завод в сборочный цех мастером. Через несколько лет он стал начальником этого цеха. Однажды его вызвали в райком партии и предложили перейти на работу в КГБ Грузии. Мы всегда встречались, когда он прилетал в Москву по делам, а также на юбилейных встречах бывших студентов нашего курса. Во времена «застоя» он уже стал генералом.

Однажды я решил провести отпуск с шестилетним сыном Павликом в горно-лыжном поселке Бакуриани, и наш путь лежал через Тбилиси. Когда мы прилетели, у трапа нас встречал Руслан и отвез к себе на квартиру. Его радушная жена Нина сделала все, чтобы наше пребывание было в высшей степени приятным. Только тут мы с сынишкой узнали, что такое истинно грузинское гостеприимство. Нам отвели лучшую спальню в их большой и благоустроенной квартире.

На следующий день началось наше знакомство с Тбилиси. Зоопарк и поездка на машине с шофером Руслана на вершину горы, откуда открывается вид на весь Тбилиси и где находится кладбище для самых знатных грузин. Могила Грибоедова, могила матери Сталина, известных артистов и деятелей культуры. Шофер Руслана мне заметил, что грузины очень чтут и хранят в памяти поколений свою родословную. «О родственниках матери Сталина известно все, а о родственниках его отца — ничего».

Незабываемой была прогулка по проспекту Шота Руставели с посещением удивительного кафе прохладительных напитков «Воды Логидзе». Газировка с сиропами различного цвета и аромата, изготовляемыми по старинным рецептам, была настолько вкусной, что, выпив один стакан, хотелось выпить другой. На второй день по рекомендации Руслана и Нины я отправился отведать знаменитые сероводородные бани. Они были заложены много веков тому назад на источнике горячей сероводородной воды, имеющей целебные свойства. Особую воду, колорит банных помещений и мастерство грузинских терщиков я сумел оценить сполна. Когда я вышел из бани мне хотелось петь и летать. Говорят, после прокладки метро чудный источник пропал, и сегодня в этих банях течет обыкновенная вода из городского водопровода.