Неизвестный Юлиан Семенов. Умру я ненадолго...

— Вопрос не в том, как принято... Просто цветы лучше сохраняются, когда их не жмешь к груди... Стебельки не сломаются... Где, кстати, можно купить цветы, я был бы счастлив, прими вы от меня букет...

Ольга улыбнулась, кивнула на громадную очередь. Дин удивился:

— А я думал, у вас очереди только за водкой и мылом.

— У нас за всем очереди.

— Но люди довольно стойко переносят эти неудобства... Или я ошибаюсь?

— Ошибаетесь. Очень сердятся.

— Слушайте, но вы говорите как настоящая американка, мне порой трудно вас понять...

— Знаете, что ответил Оскар Уальд, когда его спросили, в чем главная разница между англичанами и американцами?

— Нет. А что он сказал?

— Он ответил: «в языке»...

Дин искренне удивился:

— Я и не слыхал об этом, хотя считал себя интеллигентным человеком...

— У нас есть анекдот: один англичанин спрашивает другого: «Слушай, как стать настоящим интеллигентом?» — «Надо кончить Оксфорд». — «Но я кончил Оксфорд». — «Не тебе, — дедушке».

Дин сухо кивнул:

— Кембридж... Не Оксфорд, а Кембридж... Это наш анекдот.

Ольга чуть подтолкнула его:

— Извинитесь перед дамой и рвите к выходу, наша остановка.

— Сорри, — сказал Дин даме; дама стала сердиться; англичанин вопрошающе посмотрел на Ольгу.

Ольга вздохнула:

— Гражданка, это иностранец, пропустите его, а?

Возле остановки стоял красный «жигуленок», залепленный этикет ками.

— Это наши, — сказала Ольга, неторопливо оглянувшись, — едем в порт...

Они сели в машину, шофер резко взял с места, так что скаты завизжали.

— А из отеля нельзя было сразу ехать на машине?

— Я вас знакомила с жизнью народа, — Ольга усмехнулась. — Да, а потом в отеле слишком много глаз, мы поэтому и машину задекорировали...

— Оглядываясь, вы проверялись? — спросил Дин. — Боитесь возможной слежки.

— Я ничего не боюсь, кроме инструкций, — ответила Ольга.

Порт Ленинграда.

Была уже ночь, но порт жил своей совершенно особой, скреже-щаще-гудящей, ухающе-лязгающей, перемигивающейся таинственно-романтической жизнью.

Когда из трюмов «Манчестера» выгрузили два контейнера, Дин сказал:

— Это — товар.

Шофер «жигуленка» достал из «бардачка» рацию, поднес ее ко рту.

— Переведите, чтобы он молчал, — тихо попросил Дин, — на кораблях умеют подслушивать разговоры в радиусе до трех миль.

— Я понял, — ответил шофер по-английски и спрятал рацию.

— Спасибо.

Дин улыбнулся:

— Если хорошо уплатите, я выдам вам все наши секреты...

— С валютой туго, — ответила Ольга, — можем фосфатами.

Через два часа они заехали в пакгауз, вышли из машины и направились к контейнерам; рядом с ними шли трое рослых парней. Дин деловито осведомился:

— КГБ?

— Да, — усмехнулась Ольга, — группа террора и дезинформации, следят за нами...

Когда они подошли к контейнерам, Дин преобразился: стал еще тоньше и медлительнее; достав из кармана самописку, включил ее — бритвенный луч фонарика-прожектора медленно прошелся по контейнерам, задерживаясь на каждой клепке. — Будем вскрывать, — Ольга обернулась к чекистам.

Дин стремительно закрыл ей рот рукой; таможенники шагнули к Дину. Тот прошептал:

— Ждите!

Дин медленно приблизился к контейнеру; обсмотрев своим прожектором-фонариком одну из клепок, ухватил ее пальцами (тонкие-тонкие, а сила в них железная), замер от напряжения, даже спина взбугрилась, и вывернул клепку.

— Это аппаратура записи, — пояснил он, сделав что-то с «клеп кой», — мы поработаем с ней в Лондоне, запишем тишину... Теперь можно вскрывать...

...Банки с растворимым кофе: комар носа не подточит, индийское производство, лучший сорт; гашиш.

— Оформляем изъятие наркотика, — сказал Романенко собрав шимся в зале. — На всю операцию — пять часов, погрузка на тепло ход «Гэлис» сегодня утром, курс — Тилбури, банки с «кофе» должны быть задекорированы как настоящие...

— Фольги нет, — сказал кто-то.

Ольга улыбнулась: — Своруем...

— Господа, и не забудьте, пожалуйста, отметить в протоколе, что общая стоимость изъятого гашиша равна семи миллионам фунтов стерлингов, — от этого зависит размер моей премии... Мне платят с операции...

...Капитан дождался, пока кран опустил контейнеры с «кофе» в трюм, и сказал помощнику:

— Вызывайте лоцмана, выходим...

Аэропорт Бомбея.

Ричард и Ганс медленно шли к посадочным воротам, на которых мигающе горело табло: «Рейс 756, Бомбей—Лондон».

— Ты окна закрыл? — спросил Ричард.

— Какая разница? — Ганс удивился. — Мы же не вернемся в эту клоаку.

— Все возвращается на круги своя, — ответил Ричард и вытер ладонью пот, струившийся по его большому лицу.

Москва.

Грэйв оглядел собравшихся в кабинете Петрова — Романенко, Дина, Ольгу Лыскову — и, пыхнув сигарой (Петров и Ольга переглянулись, одновременно отведя глаза от Романенко, сидевшего с заданной улыбкой и паточностью на лице, внимающе глядя на англичанина), продолжил: