Неизвестный Юлиан Семенов. Умру я ненадолго...

— Я — больше.

— То есть?

— Ее отец возил моего старика — на фронте... И спас от смерти...

— Если вы ее изымите — операция разрушится?

— Да.

— Кто здесь может сесть за вас на хозяйство? Романенко? Он ведь ваш первый заместитель?

— Да... Мне его прислали в первые заместители...

— Не любите?

— Жалею.

— То есть?

— Человек прошлого... А до пенсии еще четыре года.

— Но ремесло знает?

— Ремесло? Хм... Знает, ремесло знает... В прежнем, так сказать, измерении... Романенко постоянно требует железной дисциплины, это его конек... Но ведь жизнь — не казарма, дисциплина должна стать угодной обществу, если хотите, — выгодной, окупаемой, что ли... Вот в чем я с ним расхожусь...

— Словом, так... Пишите приказ о его назначении временно исполняющим обязанности на время операции, а сами поезжайте в Лондон, коли так смело берете на себя всю ответственность.

Лондон.

Романенко подошел к будке телефона-автомата чуть пританцовывая, лицо его было открыто-радостным, никогда он не был так безмятежен и спокоен, как сейчас, получив шифровку о своем назначении «исполняющим обязанности»; оглянувшись по сторонам, снял трубку, бросил монету (долго мучался, никак не мог понять, какую надо бросать в прожорливую щель таксофона, по-английски едва понимает, даже словарик вытащил карманный, ужас, что за цены, звонок — колготки, пять минут — сорочка), набрал номер и, изменив голос на хрипоту, попросил:

— Мистер Ричард, плиз...

В трубке что-то щелкнуло, зазвучала музыка, потом ответил Ричард:

— Слушаю.

— Элизабет Кент — никакая не американка, она из Москвы... — и повесил трубку...

Лондон.

Ричард отложил фотографии Ольги и, почесав грудь (был без галстука, воротник расстегнут), задумчиво сказал Гансу:

— Убирать ее нет смысла... Наоборот... Мы будем ссужать ее такой информацией — именно информацией, а не дезой, — которая долж на успокоить легавых... Пусть они считают, что все дело у них под контролем... Мы не позволим им узнать, как, кому и где мы передадим груз... Пусть он полежат в пакгаузе, посмотрим, как и кто наблюдает за грузом, и потихоньку будем заканчивать операцию...

— Змею, вползшую в дом, убивают, Ричард.

— Знаешь, кто дико много зарабатывает?

— Как кто? Роу.

— В общем-то верно... Но только потому, что мы на него работаем... А вот сами по себе дико много зарабатывают укротители змей, Ганси...

Ричард поднялся во весь свой громадный рост, жестом пригласил Ганса следовать за собой, остановился возле портрета, — какой-то генерал, писан во весь рост, — нажал на одну из планок в огромной золоченой раме и просвистел незамысловатый мотив, резко оборвав на последнем такте.

Портрет, оказавшийся дверью, туго отворился, и Ричард ввел Ганса в свое царство: гигантский, во всю стену монитор, компьютер новейшей конструкции (такие стоят на базах слежения за космическими кораблями), специальная радиоаппаратура прослушивания и записи.

— Садись, — Ричард кивнул на кресло, — сейчас я тебе кое-что покажу.

Закурив, он начал колдовать с компьютером; экран монитора сделался ослепительно-ярким, чуть зеленоватым — в красно-синей рамочке.

А затем он вывел на монитор графическую схему, которую меланхолично комментировал:

— Это мы, да? Так сказать, «Роу»... А это?

— Пакгауз номер 2, где лежит товар, — ответил Ганс.

— Умница. Ты не Ганс, ты Гегель, Фихте, Кант, ты философ, мой друг, ты Кришна, прозорливец и целитель... Обратил внимание, что за груз платила другая фирма, не мы?

— Не ерничай, мы еще пока не в кроватке...

Ричард нажал на клавишу, и на мониторе возник огромный вос- клицательный знак.

— Это для тебя, — пояснил Ричард. — Чтобы ты понял, отчего так хорошо зарабатывают укротители змей... Вопрос: где тот человек, который заберет у нас товар? Ты не знаешь. Никто не знает. Это — первое. Как мы дадим ему знать, где находится товар? Ты не зна ешь, никто не знает. Кроме меня, конечно, потому что я спланировал операцию. Вопрос номер три: допустим, что фирма, уплатившая Морфлоту по чеку за доставку, — посредник, ширма... Куда же на самом деле будет отправлен товар? Ты знаешь? Нет. Долго ли он там будет храниться? Да и будет ли направлен туда вообще? Ты знаешь? Нет.

— Убедил, — Ганс вздохнул, — я буду поить змею сливками.

— Ни в коем случае, — рыхло-добродушное лицо Ричарда внезапно закаменело, сделавшись жестоким, безглазым. — Когда придет время, — а оно вполне может прийти, — змейка окажется в залоге, и мы запросим за нее то, что потребуют обстоятельства. И русский медведь нажмет на здешних джентльменов, и джентльмены — во имя налаживания мостов — согласятся с любыми нашими условиями...

А теперь мы посчитаем голоса... Меня очень интересует, кто к нам звонил... Я ж коллекционер, Ганси... Я обожаю голоса, особенно мужские, я люблю их, я близок к оргазму, когда вслушиваюсь в их тембр, чувствую улыбку или горестный вздох... Начнем с посольства русских, — Ричард достал из картотеки насколько компьютерных дисков, — а потом пройдемся по всем русским организациям на этом Острове... И мы получим фамилию человека, отдавшего нам мисс Кент, которую, как выяснилось, зовут Ольга...