Неизвестный Юлиан Семенов. Умру я ненадолго...

ДИН. Я так и знал, что на вас клевещут.

БОМАРШЕ. Я видел честнейших людей, которых клевета уничтожила. Сперва чуть слышный шум, едва касающийся земли, пианиссимо, шелестящий, быстролетный, сеющий ядовитые семена. Чей-то рот подхватывает этот слух и пиано, нежно сует его вам в ухо. Зло сделано — дайте время, и оно прорастет! Оно движется, рифорзан-до! Пошла гулять по свету чертовщина! Клевета становится мнением, она выпрямляет спину, она — кресчендо — делается всеобщим воем ненависти и хулы! Другой бы испугался, затаился, скрылся, сник! Аптекаря или часовщика это может спасти. Но это не спасет литератора де Бомарше! Я глотаю по утрам сырые яйца — мне нужен зычный голос! Я читаю на ночь Вольтера — мне нужно вооружить свою ненависть! Я одеваюсь у лучших портных — мне надо злить клеветников! Я обедаю у Фукьеца — мне надо родить зависть, которая свидетельствует о растерянности и злобе недругов! Я актерствую! Я смеюсь, хожу по девкам, веселюсь! Я плачу ночью, занавесив шторы!

Входит ФИГАРО с подносом, на котором две чашки кофе.

ФИГАРО. Кофе — дерьмо, но лучшего здесь нет. У входа три молодчика.

БОМАРШЕ. Видите, Дин? Служба британского монарха пасет вас, как овцу. Скройтесь через эту дверь — вы пройдете черным двором и наймете возницу возле пекарни.

ДИН уходит.

БОМАРШЕ (глядя в окно). Ты эту троицу еще не видел? ФИГАРО. Как же не видел? Видел. Они меня третий день табаком угощают.

БОМАРШЕ. Табак черный?

ФИГАРО. Нет, голландский, с сахаром. Я оставил и для вас (протягивает Бомарше кисет).

БОМАРШЕ. Спасибо. На завтра у нас есть деньги?

ФИГАРО. Жозефина с кухни обещает кормить до тех пор, пока я сплю с ней.

БОМАРШЕ. Но я же с ней не сплю.

ФИГАРО. Придется — для пользы дела.

БОМАРШЕ. Продай ей мои часы, а?

ФИГАРО. Она вам три пары «Сейко» в придачу купит — ей страсть как хочется попробовать господское. Они, что при кухнях, всегда сыты, только любопытство у них жадное, все им узнать хочется. Как сытый — так ему подавай все новенькое и новенькое.

БОМАРШЕ. Слушай, а как ты объясняешься с этой поварихой? Ты же не знаешь английского языка?

ФИГАРО. Это ерунда. Кто умеет говорить «год дам!» — черт побери! — тот в Англии не пропадет. Вам желательно отведать хорошей жирной курочки? Зайдите в любую харчевню, сделайте вот этак (показывает, как вращают вертел), и вам приносят кусок солонины без хлеба. Изумительно! Вам хочется выпить стаканчик превосходного бургонского? Сделайте так, и больше ничего. (Показывает, как откупоривают бутылку.) «Год дам», и вам подносят пива в отличной жестяной кружке с пеной до краев. Какая прелесть! Вы встретили одну из тех милейших особ, которые семенят, опустив глазки, отставив локти назад и слегка покачивая бедрами? Изящным движением приложите кончики пальцев к губам. Ах, «год дам»! Она даст вам звонкую затрещину, — значит, поняла. Правда, англичане в разговоре время от времени вставляют и другие словечки, однако нетрудно убедиться, что «год дам» составляет основу их языка.

Стук в дверь.

БОМАРШЕ. Войдите.

Входят три рослых молодчика.

ФИГАРО. Они, те самые... Только усы приклеили, а бороды сняли.

БОМАРШЕ. Ты свободен, Фигаро.

ФИГАРО. У меня ногу свело.

БОМАРШЕ. Я что сказал?! ФИГАРО. Ногу свело, не могу двигаться!

Бомарше достает из-под шелковой накидки пистолет и наводит его на Фигаро.

ПЕРВЫЙ МОЛОДЧИК. Год дам, шевалье, у нас три таких штуки. (Его спутники достают из-под плащей пистолеты.) Но мы пришли не с войной, а с миром.

БОМАРШЕ. Вы представляете интересы Британии?

ПЕРВЫЙ МОЛОДЧИК. Мы представляем интересы короля, год дам!

БОМАРШЕ. Прошу садиться, кавалеры!

ПЕРВЫЙ МОЛОДЧИК. Садитесь, джентльмены. Фигаро, пошел вон!

ФИГАРО покорно идет к двери.

БОМАРШЕ. Фигаро, оставайся с нами и пей кофе.

ПЕРВЫЙ МОЛОДЧИК. Мы, собственно, не против. Слуг дешевле покупать, чем хозяев, год дам!

БОМАРШЕ. Мой слуга куплен на всю жизнь, — не деньгами, а сердцем!

ПЕРВЫЙ МОЛОДЧИК. Шевалье, вы предложили Тевено де Моранду тридцать две тысячи луидоров за уничтожение книги о публичной девке — любовнице французского монарха.

БОМАРШЕ. Кавалер, я требую удовлетворения — вы оскорбили достоинство короля!

ПЕРВЫЙ МОЛОДЧИК. Вы сравнили вашего монарха с вонючим скунсом, шевалье.

БОМАРШЕ. Но это делал я, француз и подданный, а не вы — британец и противник.

ПЕРВЫЙ МОЛОДЧИК. Это сравнение приведет вас на эшафот.

БОМАРШЕ. Я уже был там. Дальше, пожалуйста.

ПЕРВЫЙ МОЛОДЧИК. Корона Британии платит вам шестьдесят четыре тысячи луидоров и пенсию; вашей жене после смерти — половинную, вашим законным детям — третью часть — за то, что вы не препятствуете появлению правды. Вы позволяете Тевено де Моранду напечатать его книгу о публичной шлюхе, которая в десять раз продажней Джерри, отдающей вам себя за пятнадцать луидоров, год дам!

БОМАРШЕ. За десять.

ПЕРВЫЙ МОЛОДЧИК. Пять доплачиваем ей мы — за мучения.

БОМАРШЕ. Когда и где вам угодно встретиться со мной, кавалер? Я заранее принимаю все ваши условия: шпага, пистолет, кулаки.

ПЕРВЫЙ МОЛОДЧИК. Шевалье, через десять минут в этот номер придет ваша жена. Она везет вам печальные новости. Мы подождем вашего ответа до завтра. Честь имею, шевалье. Джентльмены...