Некрасавец и Нечудовище

– Он имеет в виду, пей то зелье, которое увидишь первым, - не выдержала Анна, остервенело прикрыв рот Макаронины - того, видно, данный план приводил в неописуемый восторг.
– Пей перед всем классом - это всё, что от тебя и требуется.

– Тебе же не сложно?
– встрял в разговор Малина.

– Тебе же не страшно?
– как-то сердито спросила Зверь.

Гарри покачал головой и сказал:

– Я теперь ничего не боюсь.

– Молодец, - похвалила его Анна.

А Макаронина был проницательней, он спросил осторожно:

– Это ещё почему?

В ответ Гарри сунул руку запазуху и под восторженные аханья извлёк оттуда длинную-длинную, прехорошую, прекрасивую - волшебную палочку.

Ребятня так и взвизгнула. А потом кинулась спрашивать, а слушая - удивляться, и хлопать Гарри по плечам и спине, и говорить:

– Во даёт!

– Не может такого быть!

И до глубокого вечера не отпускала она мальчишку, пока тот не рассказал им всё - без единой утайки! А затем Гарри впервые скрестил с Неслабоками палочки, и впервые сказал взволновано их девиз. И отчего-то он вдруг подумал, что это всё - навсегда.

И вмиг - стал счастливым мальчишкой.

* * *

Следующим днём, где-то около полудня, Гарри действительно был возле кабинета зельеварения, как и обещал. Более того, он самостоятельно нашёл дорогу, что случилось с ним впервые - обыкновенно в подземельях он постоянно плутал. На пути ему встречались уже знакомые лица, многие с ним здоровались, многие улыбались и трепали его всей пятернёй; особенно любили Гарри старые привидения, самые старые, те, что были от основания Хогвартса. Они так и норовили увязаться за мальчиком и побеседовать с ним о жизни при смерти. Ох, как же Гарри это любил! Никогда в жизни ему не выпадало столько внимания, и чувство было ново и очень приятно.

Но вот он добрался, не заблудившись. Ничего не менялось в этом коридоре без окон, только зажигались и гасли факелы, строя из себя солнце. Гарри подошёл к двери и постучал.

Вначале ему никто не ответил. Наверное, прошла целая минута, прежде чем из-за двери выглянула довольная морда Синьора и оскалилась:

– Глядите-ка, пришёл, - сказал он, моргнув глазом.
– А ты молодец!

Гарри расцвёл от такой похвалы, улыбнулся и тоже моргнул в ответ.

– Давай шустрее, заходи и делай, как договаривались, - и Синьор отодвинулся, пропуская мальчонку внутрь.

– А мне что-нибудь будет?
– тихо спросил Гарри.

Макаронина снисходительно на него глянул, но произнёс только сомнительное:

– Лишь хорошее.

В классе на него уставилось несчётное количество глаз. Все они, любопытные, предвкушающие, таили в себе веселье. А ещё немножечко страха.

Ведь кто не боится Снейпа, верно?

Итак, они все сидели за партами и смотрели, а Гарри робко им улыбался.

Когда Сеньор тщательно прикрыл дверь, заведомо высунувшись в коридор и оглядевшись, и когда он встал перед мальчишкой, весь такой внушительный и полный решимости, Гарри - нужно это признать - захотел убежать поскорее. Но тут Макаронина вновь мигнул глазом и взял его за руку, словно маленького.

– Пошли, Мелочь. Минутное дело! Ты только не трусь.

Но Мелочь строптиво приросла к полу.

Из толпы учеников, тот самый рыжий в веснушках, несмело хихикнул:

– Он же малявка. Не сможет!

– Иди-иди, там ничего плохого, - подбодрила Гарри девчушка, сидящая рядом за партой.

– Всего лишь немного посмеёмся, - подбодрила ещё одна, издалека.

Но мальчишки уже заладили:

– Ой, не сможет!

– Не сможет!

– Откуда такая трусиха?

Гарри сильно сжал руку Синьора, а потом вдруг рванулся, на деревянных ногах направился к преподавательскому столу, на котором стояла склянка.

И тут:

– Клац!
– дрогнула ручка и повернулась.

У Сеньора сердце - в пятки, у всех остальных перехватило дыхание, и дети в мгновение ока - быстрее, скорее!
– все по своим местам.

Таким вот образом маленький Гарри и оказался под столом, вжавшись в ножку.

У Макаронины потемнело в глазах, когда он увидел торчащие ноги. Значительная часть Гарри всё-таки прикрывалась, к тому же, в таком полумраке, но стоило Снейпу сесть за свой стол - и всё, верная смерть, смерть в страшных муках.

Но вот грозный, высокий, пугающий преподаватель - уже в кабинете.

– Настой растопырника - это настой, который...

В своей обыкновенно манере начал Снейп прямо с порога, и никто даже пикнуть не смел - все послушно схватились за перья. Только Макаронина почему-то выводил не конспект, а страшные закорючки. И думал о Гарри.

В то же время сам Гарри ничуть о себе не думал. То есть он, конечно, боялся, но скорее не Снейпа, а того, что опять подвёл Неслабок.

"Вот так несправедливость!" - думал он про себя.

И украдкой глядел на то, что же творится в классе.

...Вдруг мантия за Снейпом привычно взлетела, и преподаватель направился вверх по ступеням, но не к кафедре, а - Великий Мерлин!
– к столу.

– ПРОФЕССОР!
– сам не свой взревел Макаронина и вскочил с места.

Северус от неожиданности споткнулся на полпути. Теперь Синьор знал, что будет сниться ему в кошмарах - вот этот недобрый взгляд.

– П-п-профессор...
– повторил Макаронина осипшим голосом, тяжело дыша.
– М-м-можно выйти?

"Нет, не то! Совсем не то!" - зазвенело у Синьора в голове, но было для этого слишком поздно.

Снейп медленно, опасно сложил руки на груди, запахнувшись в мантию. Его лицо было каменным, то есть абсолютно, и это предвещало только ужасные вещи.

Однако, когда Макаронина уже раздавал свои шоколадные лягушки наследникам и подписывал завещание, зельевар лишь сказал ему едко и тихо: