Некро Файлы
Шрифт:
И она мне очень нравилась.
Моя мать была рада, что я нашёл друга в Селандин Томей. Вспоминая об этом, я не припомню, чтобы они когда-либо встречались во время нашего пребывания в "Институте Святых невинно убиенных младенцев". Мы с Селли часто гуляли рука об руку по Гумбольдт-Парку. Она и её мать жили на пересечении Дивизион-стрит и Эрмитаж-стрит, по соседству с домом холистического исцеления, который обычно посещали поэты-битники и художники-абстракционисты. Отец Селли до своей смерти работал водителем, тем, кто подбрасывал потенциальных игроков в покер и геймеров в "Mania’s Lucky Stop Inn", польский клуб, расположенный на другой стороне от их дома.
В первый раз, когда я пришёл в дом
ЗДОРОВЬЕ И БОЛЕЗНЬ МОГУТ БЫТЬ ПРЕДСТАВЛЕНЫ КОНТИНУМОМ.
Селли показала мне книжные полки своей матери, "Холизм и эволюция" Джен Смэт, "Гомеопатия и родственные заблуждения" Оливера Уэнделла Холмса и другие. Я помню, как увидел книгу об ЭДТА. Не понимая, что это значит, я пролистал её. Буквы обозначали этилендиаминтетрауксусную кислоту. В книге были изображения карликовых скелетов и тел в позе эмбриона. Я прочитал, что ЭДТА хелатирует кальций, уходящий с отходами организма. Я начал спрашивать миссис Томей, что это значит, когда она вошла в комнату с вишнёвым "Kool-Aid", но она быстро убрала книгу, поставив её подальше от меня и Селли.
В тот вечер я задержался допоздна, потому что моя мать работала сверхурочно на радиевом заводе. Я должен был быть дома засветло, но она не могла позвонить, и я знал, что сумасшедшая Анна Банана, соседка снизу, которая должна была меня проведать, была на ипподроме в Цицероне.
Мы наблюдали за Уолтером Кронкайтом на чёрно-белом экране светлого "Philco", который очень серьёзно рассказывал о последнем космическом полёте на Меркурий. Так оно и было, да, четырнадцатого июля 1967 года. Мы переключали каналы и увидели "Я мечтаю о Джинни и Бэтмене". Женщина-кошка выстрелила в Dynamic Duo дротиками с успокоительным. Робин сказал: "Святой д'Артаньян", и они оба рухнули. Это была Джули Ньюмар в роли Женщины-кошки. Телевизионное изображение не было таким снежным, как у нас, Томеи заказали "Channel-Master" в штате Нью-Йорк (единственное место, где их продавали), я думаю, они были первыми в округе, у кого он появился. Вы видите их повсюду сейчас; они выглядят как двухсторонние грабли рядом с дымоходами.
Той ночью, после того как миссис Томей подвезла меня домой на их "Olds Holiday" 1956-го года, мне приснился мой первый взрослый сон. Это была пожилая и полная Селандин в костюме Женщины-кошки. Моё нижнее бельё было мокрым, и в то утро было трудно пописать. Я чувствовал себя виноватым. Я не помнил сам сон до полудня, после я как бы понял.
Я пошёл к Селли в тот же день, на следующий после моего сна. Селли предложила поиграть в доктора. Её мать ушла за покупками в "RB’s", и я подумал, может, она встретится с моим отцом и потратит дополнительное время на сплетни. Мы прошли в заднюю гостиную, и шторы трепетали каждый раз, когда эстакада Паулина-стрит гремела словно судьба.
Селли спросила меня, буду ли я бояться? Я сказал: чего, быть пойманным? Она сказала: нет и отвернулась.
Я так ясно всё это помню. "Westclox" с изображением татуировки тикают через всю комнату, нас обоих разрывает от страха и предвкушения. Мы знали, что в тот день больше ничего не будем делать, кроме как смотреть друг на друга голыми. Мать Селли оставила на комоде пачку сигарет "Hit Parade". Я никогда не видел, чтобы она курила, и думал, что сигареты предназначались
для её посетителей-мужчин.Селли была босиком, всё ещё в цветочном платье. Я двинулся вперёд, чтобы взять лямки в свои потные руки.
Что-то пнуло меня. Это была не Селандин, если только она не смогла поднять ногу с двумя суставами и вонзить её мне прямо в бедро. Она быстро попятилась.
Я был обеспокоен тем, что она передумала. Прошёл ещё один поезд за окнами, и я начал думать о времени. Я сказал ей не волноваться.
Селандин сказала, что сама снимет платье.
– Закрой глаза, - сказала она.
Когда я плотно закрыл их, я услышал, как она прошептала:
– Ты знаешь, я никогда не смеялась над твоей головой или глазами.
Я открыл глаза. Я благодарю меньших богов за то, что моя деформация позволила моим глазам не вылезать больше, чем они уже это сделали.
Я посмотрел на Селли. Она стояла в стороне от меня, обнажённая, на её теле не было волос. Но...
Из неё росла часть тела. Как в той книге, которую я рассматривал, которую мама Селли передвинула на более высокое место на книжной полке.
Я понял, что её грудная клетка была слегка колоколообразной. Для размещения головы, которая выступала из-под последнего из левых рёбер. Её глаза были закрыты, мирно-подобные, как будто во сне.
Но это ещё не всё.
У Селли из тазовой кости росла крошечная ножка; это, должно быть, было то, что ударило меня. Из области вокруг её плоского живота я мог видеть три перепончатых пальца.
Большой палец без ногтя торчал из её пупка.
Мне было всего семь с половиной, но вы быстро учитесь, когда не знаете, что следующий парень на улице скажет или сделает с вами. Я сказал Селли, что она красивая, сильная, но уязвимая. Теперь я понял причину платьев в богемном стиле. Она начала плакать.
Всё ещё одетый, я пошёл вперёд, осторожно целуя её лицо. Она ответила взаимностью. Через несколько минут я почувствовал, как меня дёргают за талию. Я подумал, что это могли быть руки Селли, работавшие над моими штанами.
Я посмотрел вниз краем своего б'oльшего глаза.
Голова под грудной клеткой Селандин сосала мою рубашку, затягивая её в рот. Жевала её.
Я услышал шум и запаниковал, думая, что входная дверь открылась. Селандин спросила меня, испугался ли я? Я сказал - да, я боялся, что её мать может поймать нас.
Селли посмотрела вниз и сказала, что её матери всё равно, что кто-то может увидеть её такой. Миссис Томей явно гордилась тем, что Селли не боялась показывать своё тело.
Когда я немного попятился, голова качнулась вверх. Глаза уставились на меня. Рот не выпускал мою рубашку.
* * *
Боже, я просмотрел так много медицинских терминов, когда вернулся в Чикаго, к Селли. Я пытался найти фразу "материнская эклампсия" и нигде не мог её найти. Наконец я позвонил в Библиотеку Гарольда Вашингтона, девушка по имени Коллин сказала мне, что это означает заболевание, при котором есть угроза жизни матери и ребёнка из-за возникновения судорог у женщины и резкого скачка артериального давления.
* * *
Селандин и я оставались хорошими друзьями в течение следующих нескольких лет. Мы играли в доктора ещё несколько раз, когда её мамы не было рядом.
Чаще всего мы просто гуляли по Уикер-Парку, и я иногда, в стальных тенях эстакады, поднимал её платье, засовывал руку и гладил голову близняшки. В книгах о цирковых представлениях их называли "рудиментарными близнецами".
У матери Селандин была аномалия множественной кисты плода.