Некромантка 2

— Живые? — сверху донесся недоверчивый голос, — Откуда? — В деревянной постройке притворилось окно, и из него высунулась голова, покрытая светло-бежевым однотонным платком.

— Живые, — уверенно произнесла Имельда, запрокидывая голову, — Мир имени твоему, сестра.

— Ох, благослови вас Господь, и вам мир! — она поспешно скрылась, захлопнув окошко, и уже через минуту боязно отворила дверь в церковь, осматриваясь по сторонам. — Как же я рада видеть вас! — она бросилась к ним, чуть ли ни всех по очереди схватила за руки. Хоть и не положено было монахиням так смело кого-то касаться, особенно мужчин, но, видимо, она, пережив ужасную ночь, забыла о приличиях. Монахиня была уже немолода. Паутинка морщин у глаз указывала на то, что рассвет сил уже давно покинул женщину. — Заходите, заходите! В божий дом они не суются. Здесь безопасно, — она потянула единственную женщину за собой, но Имельда уперлась.

— Постойте, сестра…

— Марфа, меня зовут Марфа, но давайте уйдем отсюда…

— Еще день, вурдалаки не причинят вреда до захода солнца. Нужно отыскать их всех до одного, сестра Марфа, и уничтожить, — девушка была непреклонна. Ее губы были сжаты в скорбную нить, брови напряжены, а выражение лица говорило о серьезности намерений. Монахиня что-то поняла, отпустила ее руки, почти бросив их.

— Вы владеете темными силами? Вы с ними …

Имельда сдержалась, чтобы не закатить глаза.

— Да, я некромант. И я могу решить эту проблему.

— Проблему?! — казалось, женщина не в себе, но оно и понятно… пережить такое. — Это катастрофа! Ужас! Господь проклял эту деревню за ужасные деяния человека подобного вам! Здесь такое творилось! Такое… Отец Иосиф, он, он… пытался, но не смог удержать натиск толпы! Его слово было слабее их жажды зла… — женщина осела на колени, зарыдав, прикрыв лицо руками. Имельде хотелось сделать так же. Сесть на землю, свернуться калачиком и закрыть лицо, оказавшись в темноте, чтобы никто ее не видел, и чтобы она никого не видела… Но жизнь вряд ли бы позволила ей так расслабиться. Некромантка опустилась и взяла за плечи бьющуюся в истерике монахиню. Насильно она подняла ее лицо, чувствуя и страх, и эмоции, что накрывали волнами, и видя всю ее жизнь… Имельда старалась отводить все это на задний план. Она взглянула ей в глаза.

— Успокойся. Ты еще жива. Твоя вера сильна, сестра. Посмотри, — она ткнула на чистый снег вокруг церкви на расстоянии пяти шагов. Именно столько сумела защитить своей верой женщина. — Хватит рыдать. Слезами делу не поможешь. Возвращайся в церковь, мне нужна святая вода и свечи. Много свеч. А еще ответь, видела ли ты, куда попрятались твари?

Сестра Марфа смотрела на некромантку красными от слез и бессонной ночи глазами. Мужчины стояли рядом, по бокам от девушки. Тоже смотрели выжидающе на монашку, то и дело, поглядывая по сторонам и на небо. Солнце неумолимо ползло к горизонту, словно спеша. И сейчас, когда опасность была под боком, казалось, что время только ускорило свой бег.

— Я точно не знаю…

— Вспоминай, — спокойно, но настойчиво произнесла Имельда, по-прежнему удерживая монахиню за плечи. Мару знал, что это значит для девушки… И вместе с тем, как воспоминая о действиях мертвецов этой ночью вливались бессвязным потоком в голову девушки, монахиня произнесла:

— Кажется, разбрелись по домам…

Этого хватило. Имельда поднялась, отпустив и оставив сестру Марфу на крыльце церквушки. Ей помог подняться Турцел. И даже его — мужскую — руку она приняла куда как радушнее, чем прикосновение некромантки.

— Ясно, — пробормотала Имельда, оглядывая темные тихие дома, — По подвалам попрятались, твари. Надо… — она что-то забормотала себе под нос, размышляя, оглядываясь, высматривая нужные ей детали. — Итак, мне нужны свечи. Вурдалаков необходимо задержать здесь, чтобы не разбрелись. Перебить всех в подвалах, пока они спят, не успею, — она обернулась, кинув фразу в почти приказном тоне, и тут же пошла куда-то только ей ведомую сторону.

— Бог в помощь. Я участвовать в вашем колдовстве не собираюсь, — монахиня стояла, сомкнув руки у живота в крепкий замок, уперто поджав губы и прямо держа осанку. Имельда на нее удивленно обернулась. Ее всегда поражало эта глупое стремление людей к собственному умерщвлению, когда свое очевидное спасение они с уверенностью утопающего топили вместе с собой.

— Бог велел, чтоб вы мне помогли, — девушка, сомкнув брови на носу, все же развернулась и пошла туда, куда изначально собиралась. Времени оставалось все меньше. Монахиня, возмущенно поиграв губами и подбородком, так ничего и не сказала, направившись в церковь. Турцел растерянно стоял на крыльце, смотря то на монашку, то на некромантку.

— А что делать нам?

У них было мало времени. В конце концов, сестра Марфа под натиском страха перед смертью, приготовила все, что просила девушка. И всеми их совокупными силами, они создали защитную оборону, ту самую, которую стремился создать умерший некромант — «обратную печать». Только размером со всю деревню. Это было непросто. Им пришлось делать ее почти наобум, в вечерних сумерках, постоянно оглядываясь. Уверенно себя вела лишь Имельда. В ее движениях и действиях чувствовался опыт отработанных лет, руки не тряслись, глаза не бегали. Что нельзя было сказать о Турцеле и сестре Марфе. Мару справлялся лучше их, но тоже нервничал. Имельда видела это по нахмуренному лбу, по цепкому взгляду, которым он постоянно окидывал все дома и окружающее их пространство. И ещё по тому, как сжимал рукоять меча, что принадлежал погибшему некроманту: с излишней силой, словно готовый выхватить клинок из ножен в любой миг.

Девушка узнала от сестры Марфы, что в деревне обитало около пяти десятков людей, не больше. В последнее время на их земли пришли темные времена, и многие дети стали гибнуть или пропадать вообще без следа. При мирных условиях, деревня из пятидесяти человек казалась сущей ерундой, не стоящей внимания городских жителей. Но если посмотреть на это количество, зная, что это не люди, а монстры, становилось ясно, что ночь они могут и не пережить.

Перебарывая свой страх, который то и дело заставлял цепенеть, когда воображение рисовало в любой тени сутулого вурдалака, они упорно расставляли церковные свечи вокруг деревни, лазая по снегу среди безучастных деревьев и кустарника. На вопрос к Имельде, а надо ли их зажигать, девушка лишь отмахивалась и говорила, что это не требуется. Они ничего не чертили, это было слишком долго, не успели бы. Провели только лучи от пяти свечей внутрь их импровизированного круга. И там, где они пересекались, сейчас, на карачках стояла девушка, исписывая уменьшенную копию обратной печати десятками рун на стылой земле, очищенной от грязного снега.

Как только она закончила чертить на этом пятачке последнюю руну, те вспыхнули на мгновение, передавая волну импульса и яркого пучка света по пяти лучам к свечкам, что одиноко торчали в снегу. И как только импульс дошёл до свечей, те сами по себе вспыхнули горячими огоньками звёзд посреди лесного мрака. И уже от тех пяти свечей, по кругу, зажглись все остальные.

Как только фитиль последней вспыхнул яркой точкой, и круг замкнулся, от всей окружности волна энергии стремительно поплыла обратно в центр, прямо к Имельде. Она поднялась на ноги и встретила эту волну уверенным рывком, словно схватив воздух за шкирку, после чего плавно и быстро подкинула все полотно «обратной печати» над головой. С виду лёгкий чуть мерцающий розоватым светом воздух невесомой подушкой взмыл вверх и завис там, вспыхнув сложным узором рун, а затем исчез.

Имельда оглянулась на запад. Солнце коснулось своим круглым боком острой кромки холодного горизонта. У них оставалось не больше пяти минут. Девушка посмотрела на тех, кто стоял рядом с одной из разгромленных избушек. К сожалению, в будущей битве, толку от них никакого. Разве что Мару способен биться с мечом в руках, да только он этого никогда не делал, да и рисковать им она не собиралась. Она ведь и от себя она не ожидала большего. Когда-то она не справилась и с двенадцатью упырями.

Вот если бы вурдалаков было штук десять… Или хотя бы двадцать. С таким количеством она ещё бы попыталась разделаться, но с целой деревней… Ей не справиться в одиночку.

Не теряя времени, девушка подошла к своим… Она не знала, как назвать этих людей, с которыми ее связала нить судьбы на какое-то время. Подойдя к ним, она забрала две фляжки со святой водой у сестры Марфы и повесила их на пояс. После чего стала стаскивать сумку и плащ с плеч. Ничто не должно было ей мешать.

— Идите в церковь, забаррикадируйте двери и окна. Ваша Вера, сестра, сильна, но все же не бесконечна.

— Господь защитит нас. Всех нас, — уперто произнесла женщина. Имельда с неприкрытым скепсисом посмотрела на неё, покачав головой. Глупо было переубеждать ее в том, что сейчас именно «злая» некромантка спасала их, а не ее Господь. Люди всегда отчего-то верили в нечто неосязаемое и метафорично недосягаемое. Даже когда весьма ощутимое и видимое дерьмо прямо стучалось в двери, выламывало и разносило их дома. Даже тогда они верили в высшее существо…